Несмотря на все старания, заснуть ей только под утро и удалось — когда ее перестало трясти и колотить от пережитого. Утром, во время завтрака, "всплыл по рубку" её личный глубинный крокодил и намекнул, что перед отъездом надо бы разобраться. — Лейф. Пошли пару человек, мне нужен староста. — Целый? — По возможности. Обязательно говорящий. Жажду с ним побеседовать… Перепуганного деда притащили к крыльцу через пять минут. Лиля шепнула еще пару слов Лейфу и пошла беседовать. Для нее уже поставили чурбак, накрыли зеленой тканью — и она не спеша подошла, изящно села, поправила платье, приняла из рук служанки кубок, отпила и, наконец, обратила внимание на дошедшего до кондиции старосту в руках пары охранников поздоровее. — Скажи-ка мне, староста — медленно сказала Лиля рассматривая дедов лоб. — А откуда эта компания вообще тут появилась, на ночь глядя, а? И пошла прямо к нам? Как этот такое вдруг случилось? Может, рассказал им кто-то о нас, а? Голос деда подрагивал. — Они, тут, значит, почитай что неделю гулеванят. Как из-под Лавери сдернули, так и гулеванят по округе. Из Потылихи пришли, там-то мужиков много, не особенно покуролесишь… — Пришли. Пили-пили, и вдруг по темноте пошли на твои выселки, всей толпой? — Дык, это… я ж за них не ответчик… кто их разберет-то, госпожа, не казни! Из-за угла показались вирмане, пригнавшие всех жителей деревни. Лиля посмотрела на них, и спросила у единственной зареванной молодухи: — Кто? — Ви… ви… ви… — та разрыдалась, и полное имя осталось неизвестным. — Коза драная… — зашипел староста. Лиля подняла палец, и дружинник отвесил старосте оплеуху. — Где он? Молодуха ткнула дрожащей рукой в сторону трупов. Лилиан встала и подошла поближе, заслонив старосту. — Ты к нему бегала, верно понимаю? Встречались вы где-то посередине? Но сегодня ты бежала специально? И рассказала о нашем появлении? Что он тебе обещал? Молодуха кивала или трясла головой, тонко подвывая — Жениться обещал, он меня люю… — Про нас ты и не думала, а про себя? Думаешь, притащив такую компанию он бы тебя компашке пожалел? — ответа она ждать не стала, развернулась к старосте. Молодуха снова принялась рыдать. Лиля подошла поближе и снова уставилась старосте между глаз. — А как это они нас так быстро нашли, а? Ни в амбар грабить не отправились, ни баб твоих щупать — а прямо с нас начали? Дед, очевидно, решил что уже все кончилось, так что нечего лишнего мучиться. — А к тебе, госпожа, так то я. — Вот как. — задумчиво проговорила Лилиан, не спеша захватив старосту за ворот рубахи и завернув его в подобие гаротты. — Не споришь даже. — Лучше, — прохрипел старик. — Ты, госпожа, чем внучки мои. У тебя вона, и вои — мужики, и дворня боевитая. Справилась… небось… — Справилась. И ты мне сейчас подробно расскажешь — кто это такие, откуда взялись… А я подумаю — не потешить ли душеньку, не отправить ли и тебя в холодок? Выслушав интереснейшее описание взаимоотношений Старых Выселок с Потылихой, а также специфики жизни упомянутой Потылихи (при некотором понукании вирман), Лиля подумала и сказала: — Ингвар. Кликни там кто свободен, прошерстите-ка деревню. — Что искать, госпожа? — Не деревенские вещи. Не деревенские деньги… очень мне интересно, только ли упомянутая Потылиха так вот интересно живет? Обыск результатов не дал. В отличие от Потылихи, Старые выселки не были разбойничьей деревней. — Отпусти крестьян, Лейф. Никто из крестьян (кстати, мужиков в деревне было всего пятеро) защищать старосту не остался. Выслушав все, Лилиан холодно бросила дружиннику: — Выпороть этих двоих. — и, уже уходя, тихо добавила — Без фанатизма. — Что ты их жалеешь, госпожа, — зашипел дружинник, — Нас вообще чуть не перебили! — Может нам еще глашатая послать поорать, кто едет? Делай, как велено! Не бери грех на душу — а то вообще вся деревня передохнет. На сегодня — подморозило, так что к Лилиной мрачной радости она смогла сесть на коня и, предупредив Лейфа, взяв охрану (господи ты боже мой, просто погулять уже нельзя…) пустив лошадку быстрой рысью, поехала вперед — развеяться. "Мне кажется, Аля, мы неплохо — как это у вас? — сработались…" — мурлыкнула где-то внутри Графиня Иртон. "Помолчи, крокодилица". Зеркала не было, но Лиля просто чувствовала, как Графиня улыбается. Староста Лурёк, кряхтя и потирая армяк (городской дурень — даже снять не заставил!) глядя им вслед, сказал все тем же своим подрагивающим голосом: — Турек, Ален. Закопайте-ка этих олухов рядом с купечиками. — Дык ить, дедуля, она жа навроде сказала… — Она-то сказала. И мы скажем, коли спросят. А лучше бы — дедок обернулся к внуку и приёмыху. — Чтоб не спросили. Так оно понадежнее будет. Как оно и с вещами вышло. Говорил — чтоб ни одной тряпки! Ни одной полушки! Благородные поскандалят и помирятся, а в разбойники нас запишут — года не проживем!!! Еще одна графиня Путешествие закончилось в один из дней совершено неожиданно — еще до полудня. — Стой! Этот десяток конников совершенно не походил на баронский выезд, парочку которых они встречали. Во-первых, флажки на пиках, во-вторых — вместо того чтобы подлететь всей кучей они моментально рассредоточились, и встретили их, похоже, не очень-то случайно — им некуда было сворачивать. Узколицый рыжий конник сначала несколько недоуменно оглядел их караван — но сориентировавшись, подъехал к ней. — Сударыня. Кто вы и куда следуете? — А кто спрашивает? — Лейтенант третьего взвода первой роты Пятого пехотного полка. Соблаговолите подорожную. — Ваш командир — граф Иртон? — Граф ПОЛКОВНИК Иртон. — Я — графиня Лилиан Иртон. Вроде-бы лицо не изменилось, но Лилиан показалось, что лейтенант внутренне фыркнул. — Имеем распоряжение препроводить. Путешествие заканчивалось, но как-то не совсем так, как надо. Перед лагерем — здоровенным квадратом, который посреди вычищенного поля открылся им уж через полчаса — лейтенант спешился и сказал им. — В лагерь не может въехать конный, за исключением курьера. Благоволите спешиться и обождать. — Вот как? А в Седьмом кавалерийском таких строгостей не было.