Говорить с ней… Взглянув на его мужественное лицо со следами печали, она еле удержалась, чтобы не сообщить правду. Ей ужасно хотелось сказать: «Вы беспокоитесь о женщине, которая вас совершенно недостойна». О небеса, подумала она, будь я на месте леди Мод, то любила бы вас, чтила бы вас! Она была готова прокричать это. – Я всегда буду рада помочь вам в любое время, – ответила она просто. – Благодарю вас. – Он улыбнулся, почтительно наклонил голову и решительно зашагал по направлению к всадникам. Больше она не увидела его. Еврейский врач уехал с ним и вернулся неделей позже, обязанный, как она узнала, оставаться в Винчестере до Пасхи, на которую ожидали прибытие короля. Адела порасспросила и выяснила, что, хотя леди Мод была еще жива и чудом до сих пор не потеряла дитя, еврейский врач не сумел сказать, выживет она или нет. Прошли еще дни. Слегка потеплело. Адела все размышляла и размышляла. Затем рано утром, оставив хозяйке письмо, она в одиночестве выехала из Винчестера. В письме, намеренно расплывчатом, она умоляла подругу молчать и обещала вернуться к завтрашним сумеркам, но не сообщила, куда направляется. Годвин Прайд был весьма доволен собой. Он стоял у своего дома, держа в руках веревку, к которой была привязана бурая корова. На это взирали его жена и трое детей. С интересом смотрела и сидевшая на изгороди малиновка. Семья Годвина Прайда перезимовала довольно неплохо. В конце осени он забил бoльшую часть свиней, которых откормил желудями, и засолил мясо. От кур были яйца, от нескольких коров – молоко; имелись сушеные овощи и яблочное варенье. Как член общины Нью-Фореста, он также мог пользоваться правом добычи торфа, и это обеспечивало его семью топливом. Прайды уютно устроились в своем домике, их немногочисленное поголовье скота пережило зиму, и весну Годвин Прайд встретил в хорошем настроении. А еще он купил новую корову. – Приобретение было выгодным, – заявил Прайд, вернувшись из Брокенхерста. – Да ну? Сколько же ты заплатил? – спросила жена. – Не переживай. Это было выгодно. – Нам не нужна еще одна корова. – Она знатно дает молока. – А ходить за ней придется мне. Так откуда ты взял деньги? – Не думай, забудь. Она сохраняла подозрительный вид. Дети молча глядели. Малиновка на изгороди тоже казалась слегка озадаченной. – И куда мы ее денем? Зимой, имела она в виду. Он что, построит новый коровник? Для еще одной коровы на их маленьком участке действительно не было места. Поскольку в прошлом году его поймали на незаконном огораживании, она надеялась, что муж не попытается увеличить его вновь. – Тебе нельзя расширять участок, – сказала жена. – Не тревожься. У меня есть еще кое-что на уме. Я все это обдумал. Все. И хотя Прайд отказался откровенничать, он выглядел как никогда довольным собой. Даже малиновка, казалось, пребывала под впечатлением. И ему не причинял ненужного беспокойства тот факт, что он приобрел корову, повинуясь порыву, что плана не было, не было и никакой идеи, где разместить ее на следующую зиму. Впереди были слишком долгие весна и лето, чтобы думать об этом. Иногда, как отлично знала жена, он вел себя как маленький мальчик. Но если она собиралась спорить дальше, то шанс ей не представился. Так как именно в этот момент появилась Адела, которая направила к ним свою лошадь. – Ну и какого дьявола ей нужно?! – воскликнул Годвин Прайд. Было далеко за полдень, когда две фигуры спустились с плато равнины Уилверли – огромной приподнятой вересковой пустоши протяженностью почти в две мили, на которой под открытым небом паслись пони. Адела ехала следом за Годвином Прайдом, указывающим направление. Он делал это с крайней неохотой. Облака расходились, чтобы обнажить в синеве серебряный серп убывающей луны. В воздухе уже ощущалось весеннее тепло. Адела была рада вернуться в Нью-Форест, пускай и слегка боялась своих действий. Они двигались на запад от центральной части Королевского леса, вверх через пустошь, и теперь были милях в четырех от Брокенхерста. Впереди виднелась дубовая роща. Прямой путь привел бы их в большую лощину, где находилась мрачная деревушка Берли, поэтому они свернули направо – немного лесом и вниз по склону, известному как Берли-Рокс. Они пересекли большой пустынный и заболоченный луг и выехали на тропу, которая вела по краю какого-то торфяника. – Справа от нас торфяник Берли, – пояснил Прайд. – Впереди – еще один, Уайт-Мур. А это, – он указал на пригорок с одиноким деревом, которое, казалось, отрешенно махало руками, – Блэк-Хилл. Тропа вдруг свернула влево, ведя вниз к ручью с быстрым течением и крутым изгибом, напоминающим крюк в руке. – Протока, – сказал Прайд. Справа вдоль ручья тянулась болотистая местность, поросшая мелкими дубами, остролистом, березками и непроходимыми зарослями кустарника. А сразу за ними на отшибе находилось неряшливое скопище хижин и лачуга с крышей, сооруженной из веток, прутьев и мха, сквозь которые просачивались струйки дыма. Они добрались до жилища Пакла. Прайд не хотел сюда ехать, но Адела настояла. – Я не знаю, где он живет, и не хочу спрашивать. Никому нельзя знать, что я туда отправилась. По-моему, – добавила она, жестко глядя на него, – ты мне должен. Олениха. Этого он не мог отрицать. – К тому же, – продолжила она с улыбкой, – если попросишь ты, она скорее поговорит со мной. Вот потому-то Прайд и упирался. Адела хотела видеть не Пакла, а его жену. Ведьму. Адела осталась ждать у ручья, а Прайд подъехал к лачуге и вошел. Чуть погодя Адела увидела, как вышел Пакл с детьми и внуками и занялся своими делами на участке. Затем появился Прайд и направился к ней: – Она вас ждет. Лучше бы вам войти. Через несколько мгновений Адела осознала, что пригибает голову, входя через маленькую дверь в домик ведьмы. Внутри было довольно сумрачно. В единственную комнату свет проникал через окно, ставни которого были лишь приоткрыты. В центре в сложенном из камней очаге мерцал слабый огонь. У очага в низком деревянном кресле сидела женщина, в ее ногах грелся серый кот. – Садись, моя милочка, – сказала женщина, указав на трехногий стул рядом с очагом. Хотя у Аделы не сложилось никакого определенного образа, жена Пакла выглядела совсем не так, как она ожидала. Когда ее глаза привыкли к сумраку, она увидела спокойную женщину средних лет, с широким лицом, довольно курносым носом и широко расставленными серыми глазами. Она рассматривала Аделу с легким любопытством. – Славная юная леди, – теперь негромко продолжила она. – И ты приехала из самого Винчестера? – Да. – Воображаю. Что же я могу для тебя сделать? – Я так понимаю, – тупо произнесла Адела, – что вы ведьма. – О? – Так говорят. – И правда, что ли? Похоже, жена Пакла воспринимает эту информацию с тихим весельем. Не то чтобы обвинение было таким уж страшным: хотя ведьмовство, конечно, не одобрялось Церковью, систематическое преследование было в нормандской Англии редкостью, особенно в глубинке, где всегда сохранялась древняя народная магия. – А если и так? – продолжила она. – Чего ищет такая молодая леди? Лекарства? Может быть, любовного зелья? – Нет. – Ты хочешь, чтобы тебе предсказали будущее. Многие девушки мечтают об этом. – Не совсем так. – Чего же тогда, моя милочка? – Мне нужно кое-кого убить, – ответила Адела. Прошла пара секунд, прежде чем жена Пакла заговорила: – Боюсь, я не могу тебе помочь. – А раньше доводилось? – Нет. – Смогли бы? – Даже пробовать не буду. – Она помотала головой. – Такие вещи случаются, лишь когда суждено. – Она сурово взглянула на Аделу. – Будь осторожна. Пожелай добра или зла – то и другое вернется к тебе втройне. – Это ведьмы так думают? – Да. – Выждав, пока Адела усвоит сказанное, она продолжила уже добрее: – Впрочем, я вижу, что ты в тревоге. Не хочешь рассказать, что стряслось?