Я пыталась возражать, говоря, что на распределении теплой одежды и дров никакая пара рук не лишняя. Фэйка молча указала на обширный зал за спиной, битком набитый добровольцами. – По-моему, скоро у нас будет столько добровольцев, что придется изыскивать им работу. Когда я стала упрямиться, эта решительная женщина нежно взяла меня под руку, вывела наружу и закрыла дверь. Я поняла намек, но не смирилась. Сообщества добровольцев были и в других местах. Я попытала счастья еще в нескольких. Сговорились они, что ли? Куда бы я ни стукнулась, мне вежливо отвечали: – Идите домой, отдыхайте и наслаждайтесь праздником. Что ж, первую часть пожелания я выполнила. А вот насчет наслаждения… Связующая нить наконец принесла мне ответ Риза, сопровождаемый гулом темной, сверкающей магической силы: «Я в лагере Девлона». «А почему так долго не отвечал?» Путь от Велариса до Иллирианских гор неблизкий, но связующая нить доносила ответы мгновенно, не требуя томительных минут ожидания. Смех Риза был глубоким, чувственным. «Мне помешал монолог Кассиана. Парень говорил без остановки. Даже дышать забывал». «Мой бедный иллирианский малыш. Согласись, что тебе здорово от нас достается». Невидимые руки Риза – я лишь ощущала их, окруженные тенями, – ласкали меня. Мой ответ несколько удивил и позабавил его. Но удивление тут же сменилось короткой фразой: «Кассиан сцепился с Девлоном. Кажется, у них серьезно. Посмотрю, стоит ли мне вмешиваться». Вскоре я получу подробный отчет о происходящем в военном лагере, а пока… Я улыбнулась снежинкам, все так же пляшущим за окном. Глава 2 Ризанд Время – девять утра, а Кассиан уже порядком взвинчен. Неяркое зимнее солнце безуспешно рвалось сквозь толщу облаков, повисших над Иллирианскими горами. Ветер шумно ударял по серым вершинам. В самом лагере снежный покров достигал трети локтя. Вскоре засыпет и Веларис. Снег там уже начинался, когда на рассвете я покидал город. К моему возвращению все будет белым-бело. Пару минут назад мы с Фейрой перекинулись несколькими фразами по связующей нити. Спросить ее про снегопад я не успел. Быть может, я не задержусь здесь и мы прогуляемся по улицам. Покажу ей весь блеск и сияние города Звездного света на фоне свежего снега. Здесь кажется, что и моя истинная пара, и Веларис остались где-то в другом мире. Меня окружает Гавань ветров – так называется лагерь, разместившийся высоко в горах, на широком перевале. Иллирианцы привыкли рано вставать в любую погоду. Не знаю, кто дал лагерю такое название. Ветры не прилетают в эту «гавань» отдохнуть. Сейчас они взяли себе в союзники снегопад и яростно атаковали лагерь. Однако обитатели Гавани ветров и не думали отказываться от повседневных занятий. Воины – кроме тех, что несли службу в дозоре, – упражнялись на нескольких площадках. Защитного ограждения у площадок не было, и они подходили к самому краю отвесного склона. Внизу лежала долина, не столь широкая, как перевал. Те, кто по каким-либо причинам не годился для воинской службы, занимались торговлей, кузнечным делом, тачанием сапог. Женщин же изо дня в день и из года в год ожидала нудная работа по дому. Правда, сами женщины так не считали. Никто из них. Но что для молодых, что для старух круг дел был сравнительно невелик: стряпня, уборка, присмотр за детьми, шитье, стирка… Все это – нужные и важные дела, которыми можно гордиться. Угнетало лишь, что ничего иного от иллирианских женщин и не ждали. Если же кто-то – сплошь девчонки-подростки и совсем молодые женщины – пытались уклониться от вековых обязанностей, их наказывали. В лагере было с полдюжины «мамаш», надзирающих за женской частью населения. Помимо них, бунтарку мог наказать отец, брат и даже сосед. Так было во времена юности моей матери. Так было во времена моего детства. Несколько месяцев назад, после войны, мир избрал другой путь. Исчезла стена, разделявшая фэйский мир и мир смертных. Но иллирианцы словно застыли во времени. Окрестные ледники растают быстрее, чем здесь произойдут серьезные перемены. Никто не осмеливался покуситься на тысячелетние традиции. Пока не появились мы. И то… Я стоял близ учебной площадки. Спор Кассиана с Девлоном перерос в настоящую перепалку. Я притворился безучастным и повернулся к ним. – Девкам хватает хлопот. Не успеешь оглянуться, как уже День зимнего солнцестояния. Матерям помогают, – говорил местный командир, сложив руки на выпяченной груди. – В такую пору ни одна пара женских рук лишней не бывает. Какой семье захочется ударить в грязь лицом? Вот праздник пройдет, на следующей неделе и будут упражняться. Эти разговоры длились уже не один десяток лет. Поначалу Девлона вообще нельзя было сдвинуть с места, как Кассиан ни старался. Но и сейчас наши успехи оставались весьма скромными. Ветер трепал темные волосы Кассиана. Лицо моего соратника и названого брата оставалось жестким, как гранит. Когда мы были мальчишками, Девлон помыкал нами. Такого наставника я бы не пожелал никому. Но он так и остался командиром лагеря, а Кассиан поднялся до командующего иллирианской армией. – Девчонки успеют помочь матерям и после занятий. Сегодня мы сократим время упражнений до двух часов. Оставшегося времени будет более чем достаточно для приготовлений к празднику. Светло-карие глаза Девлона взглянули на меня, стоявшего поодаль. – Это приказ? Я выдержал его взгляд. Несмотря на корону верховного правителя и власть, мне стоило усилий вновь не почувствовать себя дрожащим мальчишкой, каким я был пятьсот лет назад. Тогда Девлон казался мне невероятно рослым. Он навис надо мной, а потом толкнул в сторону учебной площадки. – Если Кассиан так говорит, значит это приказ. Все годы, что мы сражались с упрямством Девлона и таких же, как он, закосневших иллирианцев, мне не раз приходила в голову мысль проникнуть в их разум и попросту склонить на свою сторону. Но были невидимые границы, которые я не мог и не хотел переступать. Поддайся я искушению, Кассиан ни за что бы меня не простил. – Один час, – проворчал Девлон, окутываясь облачком пара. – Два часа, – возразил Кассиан, слегка раздвинув крылья. Сегодня он с утра держал жесткую оборону, даже вызвал меня на подмогу. Мой названый брат умел разбираться сам. Он не стал бы выдергивать меня из Велариса, не окажись положение скверным. А оно было сквернее некуда. Пожалуй, нам придется учредить постоянный надзор за этим и другими лагерями, пока иллирианцы не перестанут упрямо цепляться за традиции. Легко сказать – учредить надзор. Война взбаламутила и опустошила Притианию. Нужно было восстанавливать разрушенное и налаживать отношения с землями людей. Стена исчезла, и фэйские королевства пытались безнаказанно погреть на этом руки… У нас попросту не было ресурсов для учреждения надзора. Во всяком случае, сейчас. Возможно, будущим летом, если другие Дворы не преподнесут сюрпризов. Ближайшее окружение Девлона толкалось на соседней площадке, оценивающе поглядывая на нас с Кассианом. Нам было не привыкать к их взглядам. Со многими из них мы обучались, а затем проходили кровавый ритуал – тяжелейшие испытания за право называться иллирианским воином. Соперники по учебным поединкам превращаются в противников. Девлон тогда думал, что мы с Кассианом и Азриелем погибнем, не выдержав испытания, но просчитался. За дни кровавого ритуала мы убили достаточно тех, на кого он делал ставку. Такое не забывается. И спустя пятьсот лет нас боялись и ненавидели, однако… Нельзя забывать, что минувшим летом иллирианцы храбро сражались на войне и несли, пожалуй, самые внушительные потери, приняв на себя главный удар Сонного королевства и Котла. Уцелевшие воины были живыми свидетельствами отменной выучки и блестящего командования Кассиана. Они вернулись сюда, в свой особый мир, и снова потянулась привычная лагерная жизнь, когда один день похож на другой. Но память о войне, о потерях никуда не делась. Она будоражила умы и сердца и уже начала превращаться во что-то уродливое и опасное. Храбрость храбростью, однако среди иллирианских воинов были не только доблестные воины. Водились и предатели. Мы хорошо помнили, как во время самозваного правления Амаранты несколько отрядов охотно признали ее власть. Точно так же иллирианцы хорошо помнили, что первые месяцы после ее падения мы вели беспощадную охоту на предателей и уничтожали их. Да, надзор необходим. Но не сейчас. Девлон не собирался уступать. Скрестив на груди мускулистые руки, он предпринял новую атаку: – После того, что вынесли наши парни за минувшее лето, они заслужили достойный праздник. И женщины всех возрастов обязаны подготовить им настоящее торжество. Девлон умело владел и мечом, и языком. Этого у него не отнимешь. – Два часа упражнений на площадках каждое утро, – произнес Кассиан. Его тон ничуть не смягчился. Я знал: Кассиан достиг опасной черты и с ним лучше не спорить, если не хочешь, чтобы словесная перепалка переросла в кулачную. Все это время он безотрывно смотрел на Девлона. – И от парней не убудет, если они помогут матерям, женам и сестрам с приготовлениями к празднику. У них ведь тоже две руки. – Не у всех, – сказал Девлон. – Кое-кто вернулся одноруким. Я не столько увидел, сколько почувствовал глубокую рану, нанесенную Кассиану. Такова была плата за должность главнокомандующего армией: каждую смерть, увечье и даже шрам он воспринимал как свой недочет. Особенно здесь, среди воинов, видя безруких, безногих, искалеченных. Лагерные лекари делали все, что могли, но кому-то уже было не суждено вернуться в строй… – Женщины будут упражняться по полтора часа, – сказал я, успокаивая волну темной магической силы, которая забурлила в моих жилах. Произнеся это, я засунул озябшие руки в карманы. Кассиан расправил крылья, добросовестно изображая недовольство. Девлон открыл рот, но я продолжил, не дав ему сморозить глупость: – Всего полтора часа каждое утро, а затем пусть возвращаются к домашним делам. И мужчинам не возбраняется помогать везде, где требуется их помощь. Я взглянул на шатры, каменные и деревянные домики, разбросанные по перевалу и склонам. – Не забывай, Девлон, что война ударила и по многим женщинам. Пусть никто из них не лишился руки или ноги, зато они потеряли отцов, мужей, сыновей и братьев. А потому все в равной степени займутся подготовкой к празднику и будут упражняться по утрам. Я кивнул Кассиану, и мы направились в дом, где всегда останавливались. Там каждый уголок помнил наши с Фейрой любовные слияния; особенно кухонный стол. Ничего удивительного: наши парные узы только складывались, и я был необуздан, как любой фэйский мужчина. Я жаждал быть рядом с ней и внутри ее. Какими давними и далекими казались мне те дни, словно это было совсем в другой жизни! Мне самому требовался праздник. Мы шли к двухэтажному каменному дому у кромки деревьев, давя сапогами снег и лед. Праздник не для отдыха, не для хождения по гостям, а чтобы провести побольше времени в постели с истинной парой. Отоспаться, насытиться друг другом. Все последние дни приходилось выбирать либо-либо, что было для меня совершенно неприемлемо и толкало на глупости. На минувшей неделе мы были по горло заняты, однако мое желание не слушало доводов рассудка. Я отчаянно хотел Фейру и слился с ней, пока мы летели из Дома ветра в городской дом. Слияние высоко в небесах… Ну хоть не на виду у горожан – я прикрыл нас плащом. Это требовало изрядных ухищрений. Я месяцами выжидал подходящего мгновения. И вот… Мне было достаточно заглянуть в ее серо-голубые глаза, и руки сами потянулись и расстегнули ее штаны. Через несколько секунд я уже вошел в нее. Мы закувыркались и чуть не рухнули на крыши, словно иллирианские малыши, не научившиеся летать. Фейра посмеивалась. Ее смех лишь подхлестнул мой оргазм. Не скажу, что это было лучшим из наших слияний. Но до праздников еще есть время, чтобы исправить положение в более привычных условиях. Как всегда, при мысли о Фейре во мне нарастало желание. Пришлось опять волевым усилием загнать его поглубже.