(Земля огня и пепла — 4) Перевод: Kuromiya Ren 1 Тиниан Лорд Тиниан прогуливался по садам Золотого дворца, Лорд был рядом с ним. Среди роскоши дворца сады были роскошью другого рода. Три длинных прямоугольных бассейна с инкрустированными краями отражали лазурное небо среди цветущих лотосов. Крупная белая рыба носилась в воде. Ряды пальм и платанов давали тень, а зелени было необычно много. Жасмин тянулся вдоль тенистых дорожек, а воздух всегда был наполнен ароматами роз и маков. Такие сады, требующие столько воды, были роскошью, которую немногие могли себе позволить. Тиниан гордился ими — и своим положением человека, которому они, по сути, принадлежали. Он чувствовал, что заслужил их. Как первый советник Зантоса, он привел свой народ не только к процветанию, но и к просвещенному веку науки и искусства. Давэд не всегда был дружелюбен с Зантосом, но, по крайней мере, параноидальный король не проявлял горячего интереса к войне между двумя странами, а у Тиниана не было желания вести войну ради войны. Война могла быть благом для торговли, но из-за хаоса, который она вызвала, получить прибыль было непросто. Нет, Тиниан не был одним из глупцов, которые развязывали войну, чтобы потешить собственное эго и почувствовать себя воином. Он обладал более утонченной чувствительностью — в отличие от всех мужчин, восседавших на эсталанском троне в последнее время, сказал он себе немного ехидно. К несчастью, один из этих людей сейчас шел рядом с ним, легко завоевав Золотой Порт и взяв в заложники весь совет, включая Тиниана. На протяжении всей своей карьеры Тиниан стремился сделать Зантос нацией, явно превосходящей Эсталу. Эстала была отсталой, суеверной, чрезмерно религиозной, далекой от искусства, науки или культуры. И все же Зантос теперь оказался пешкой в ​​битве между двумя наследниками Эсталы. Тиниан попытался успокоиться. Он понял, что Бог, как любил называться Стефан, смотрит на него. Тиниан встретился с ним взглядом и пожалел об этом. Он твердо сказал себе, что не верит в рассказы о привидениях, но в этих глазах было что-то не совсем человеческое, что-то, чего, как клялись другие советники, не было, когда Стефан впервые прибыл в Зантос. Детская чепуха, сказал себе Тиниан. — Знаешь, как я так легко покорил Зантос? — спросил Бог. Было бы ребячеством возражать сейчас. Тиниан не был ребенком; он был Первым Советником и происходил из купцов, которые годами проглатывали свою гордость и говорили слова, которые другие хотели слышать. Пусть другие люди спорят об определениях гордыни и истины. В конце всегда выигрывали торговцы. Тиниан не позволил проявить ненависть. Он склонил голову, демонстрируя все признаки уважения. — Не знаю, владыка. — Оглянись, — Бог указал на сады и дворец, и даже — подумал Тиниан — на ясное голубое небо над головой. — Посмотри на эту роскошь. Ты знаешь, что такое роскошь? — Нет, владыка, — Тиниан внезапно услышал крики, доносящиеся из города внизу. Его пробрал озноб, и ему захотелось скрыться в крытых переходах и смотреть в щели окон. Он вернулся в Зантос прошлой ночью и нашел Стефана — или Бога, как он теперь называл себя — в зале совета города, уже завоеванного. Это был бескровный переворот, но это только насторожило Тиниана. У Стефана было много заложников, включая Альберто, младшего сына Давэда — мальчика, которого Тиниан намеревался держать как заложника. Он подавил мысль, что был ничем не лучше Стефана. Тиниан никогда бы по-настоящему не причинил мальчику вреда, но истории о жестокости Стефана были хорошо известны. И все же… А теперь на рыночной площади раздались крики, говорящие ему, что что-то происходит — именно то, чего он опасался с тех пор, как впервые увидел Стефана, сидящего в кресле Первого советника. Бог, казалось, не обращал внимания на звуки внизу. Он шел по красивым дорожкам, сцепив руки за спиной, и то, что Тиниан мог видеть от его лица за маской, казалось одновременно безмятежным и слегка разочарованным всем, что он видел. — Роскошь — это гниль, — сказал Бог, и в его голосе прозвучала далекая команда, которая звучала совсем не так, как у мальчика, которого когда-то встречал Тиниан. Тиниан был вынужден снова напомнить себе, что боги не перерождаются в человеческие тела. Это было смешно. — Роскошь — это рост, — продолжал Бог. — Она растет незаметно в груди, иссушая тело и сокрушая жизненно важные органы, — он вытянул руку в перчатке перед собой, глядя на нее почти с любопытством, и крепко сжал пальцы на последнем слове. Кожа его перчаток слегка поскрипывала, и Бог провел языком по его губам. Язык был все еще таким же красным, как и утверждали слухи. Ветер сменился, и крик стал громче, прерываемый тем, что Тиниан посчитал боем барабанов. Страх скрутил его живот. Что происходило? Что это была за шарада? Он знал, что лучше не спрашивать. — Возможно, ты не согласен с моей оценкой, — сказал Бог, наклонив голову в сторону Тиниана. — Нет, владыка. Нет. — Действительно? — сказал Бог, чуть более высокий тон его голоса указывал на веселье. — Значит, ты сознательно ослабил свою страну? Я мог не заметить в тебе ценного союзника, Тиниан. Тиниан призвал все свое мастерство торговца и проглотил горькие остатки своей гордыни, пытаясь игнорировать очевидную насмешку Бога. — Я торговец, Бог. Я давал все, чего желали богатые. Я верил, что в простых сделках смогу найти определенную моральную справедливость. Это была только торговля, или кусок шелка, или золотая тарелка. Где был вред? И Зантос, и Эстала расцвели благодаря этому, — он вздернул подбородок, пытаясь вызвать чувство гордости, которое испытывал так давно, но не вышло. Он продолжал свою фальшивую лесть. — И все же, как вы говорите, вы легко завоевали Зантос. Наверное, дело в ваших речах. Лорд долго смотрел на него, и Тиниан склонил голову. По правде говоря, он не был уверен, что его слова были игрой. В некотором смысле описание роскоши, данное Богом, имело смысл. Общество нуждалось во многом: в еде, жилье, дорогах. Если энергия шла на такие легкомысленные вещи, как шелка и картины, разве это не истощало все остальное? Тиниан сказал бы «нет» — и все же он был здесь, пленник в собственном дворце. — Ты ведь не собирался предать меня, да, Тиниан? — голос Бога был мягким, вызывающим доверие, но холодный намек на опасность в нем заставил Тиниана ощутить холод. — Нет, владыка, — он говорил только от страха, уже не уверенный в себе Первый Советник. — Хорошо, — сказал Бог все еще мягким голосом. — Это хорошо, Тиниан. Я надеюсь, что вместе мы сможем построить новый мир. Ты сможешь объяснить моим детям из Зантоса, почему в Зантосе произошли перемены. Ты сможешь объяснить, почему очищать их огнем — это доброта. — Огнем… — Тиниан не мог дышать. — Сам посмотри, — Бог поднялся по лестнице на верхнюю стену неторопливыми шагами, пока Тиниан боролся с желанием протиснуться мимо него и подбежать к зубчатой ​​стене. Дым поднимался в воздух с рынка. Тиниан прищурился, увидел, как солдаты Бога бросают в пламя рулоны шелка и свитки. Люди кричали, когда их отгоняли от огня, извиваясь в руках похитителей. На мгновение он не понял, что происходит. Да, товары были жизненной силой торговли, но их можно было заменить. Люди пока не должны были гневить Бога, не за это. Потом дым немного рассеялся, всего на мгновение, и он увидел, почему они дерутся. Его руки впились в позолоченные камни. Бог сжигал ткачей и портных вместе с их товарами. Били в барабаны, и ветер нес напев: Аниос, Аниос, Аниос… — Огнём они будут искуплены, — заверил его Бог. — В следующей жизни они будут каяться, а те, кто останется, увидят истину и смогут спастись. Радуйся, Тиниан. У твоего народа есть шанс избежать проклятия, — он улыбнулся. — Надеюсь, они это примут. Миру нужно — мне нужно — их поклонение. Тиниан резко повернул голову к Богу и отошел. Он скрыл выражение лица, оставаясь таким бесстрастным, каким только мог, несмотря на кипящий внутри него гнев. На мгновение лоск доброго бога соскользнул, и Тиниан услышал грубую жажду в голосе Бога. Это потрясло его до глубины души. Кем был этот человек сейчас? Был ли он сумасшедшим или чем-то более темным? Чем-то больше? Тиниан повернулся к кострам, страх и отчаяние душили его. Он должен был помогать людям, он это знал, но не понимал, как. Он подозревал, что уже потерпел поражение, и очень боялся, что увидит, как сгорит весь город, а затем сам будет брошен в огонь, а Бог останется. 2 Карина В первую ночь Карина и Рева почти не разговаривали. Им дали все, что им могло понадобиться, чтобы оставаться в безопасности: карету, которую мог использовать дворянин, и свиту верных охранников, предоставленных Сереной, выбранных на основе их готовности терпеть менти. Это все еще не был изощренный способ путешествовать, но Серена уверенно шептала, что в этой бесхитростности и заключалась гениальность. — Я прослежу, чтобы Лука разыскивал двух молодых женщин, путешествующих в одиночку, — сказала она. — Оставьте это мне. Многие из здешних стражей до сих пор верны. Рева сжала ее руку и так нахмурилась, что на ее обычно милом лице появились морщины. — Будь осторожна, тебя могут услышать. Если Лука опасается, что ты пытаешься занять его место… — Мы оба знаем, что он уже боится меня, — улыбка Серены была грустной. — Я не перестану делать все, что в моих силах, для Эсталы только потому, что мой брат бросается в тень. Лука в замешательстве, но со временем он поймет, что я никогда не попытаюсь занять его трон. Я не могла бы с чистой совестью устроить такую ​​войну. — Когда это был Стефан… — начала Карина. — Лука — не Стефан, — сразу сказала Серена. Но Карина заметила, что она была не очень в этом уверена. Но она была принцессой, рожденной и воспитанной, и, прежде чем разговор успел свернуть в опасное русло, она повела их в конюшню, где готовили карету. Серена повернулась к вызванным стражам и посмотрела на них, как королева. — Вы знаете, кто это, — она указала на Реву. — Это леди Рева Авалон, когда-то обрученная с моим братом Лукой. Все вы здесь были выбраны за вашу осмотрительность и симпатии к менти. До вас доходили слухи, и теперь я говорю вам правду: оба моих брата — менти, а Стефан — дракон. Когда он придет за нами, у нас должна быть защита — и именно поэтому леди Авалон так важна. Она тоже оборотень-дракон. Мужчины тихо перешептывались между собой. Карина бросила на Серену недоверчивый взгляд, но Рева, как придворная дама, которой ее учили быть, ждала, чтобы узнать, каков был план Серены. Карине это не было важно. По ее мнению, аристократы и королевские особы не имели ни малейшего представления о том, как на самом деле устроен мир. Это был ужасный риск. Но она последовала примеру Ревы и промолчала. — Поскольку Рева — одна из немногих в Эстале, кто может встретиться со Стефаном в бою, она должна быть в безопасности, — объяснила Серена. — Ходят слухи, что некоторые из агентов Стефана остаются во дворце. Сегодня вечером мы убираем леди Авалон в безопасное место, и вы — неотъемлемая часть этого плана. Наутро король Лука притворится, что обнаружил пропажу Ревы, и поднимет шум и крик. На дорогах могут быть гонцы и всевозможные люди в королевских ливреях, которые говорят, что ищут ее и ее подругу. В лучшем случае, когда вы увидите этих агентов, это будет уловкой. В худшем случае это будут агенты Стефана. Не отвечайте им. Ни в чем им не признавайтесь. Прячьтесь от них, если сможете, и выполняйте приказы леди Авалон. Она посвящена в подробности, которые вы, возможно, не знаете. Что бы она ни делала, она делает это по уважительной причине. Понятно? Солдаты кивнули, и Карина поняла, что недооценила принцессу. Серена хитро позаботилась о том, чтобы солдаты не встревожились, когда Лука начнет обыск, и что, что бы ни делала Рева, чтобы оставаться в безопасности, солдаты будут следовать ее приказам. Хотя сейчас даже Рева выглядела нетерпеливой, Серена обратилась к каждому солдату по очереди, лично прося их о верности. Когда это было сделано, она отвела Реву и Карину в сторону. — Я дала вам лучший шанс, какой только могла, — сказала она им тихим голосом. Она сжала руки Ревы. — Рева, однажды я подумала, что назову тебя своей сестрой, и обрадовалась этому. Твоя храбрость и твоя доброта вдохновили меня. Я знаю, что ты сделаешь все возможное для Эсталы, куда бы ты ни пошла, и я всегда останусь твоим другом. Карина, я едва успела тебя узнать, но я вижу, что под поверхностью скрывается многое. Ты — верная подруга Ревы, самостоятельная смелая и умная женщина. Я желаю тебе безопасности и эгоистично надеюсь, что ты поддержишь Реву, что бы ни случилось.