— У вас день, чтобы решить, — сказал он. — Мы выезжаем утром. Я бы дал вам больше времени, если бы мог, но времени больше нет. Близится битва. Он кивнул и ушел с помоста, только тогда позволил себе повернуться в сторону стен, где в последний раз видел Реву. Она стояла, замерев, наблюдая за ним. Лука взял письмо Серены и передал его одному из солдат. — Не могли бы вы отнести это леди Авалон, пожалуйста? Он кивнул один раз Реве, один раз Сэму, который стоял рядом с ней, а затем пошел к лейтенанту Геррасу, чтобы получить отчет о присутствовавших менти. Предстоит многое сделать, если завтра они уедут. Ему потребовались все силы, чтобы не задаваться вопросом, будет Рева с ними или нет. 17 Рева — Леди Авалон, — солдат взбежал по лестнице, минуя по две ступеньки за шаг. Он казался раскрасневшимся и взволнованным, а не торопливым. — Его Величество велел принести это вам. Казалось, Лука быстро покорил сердца после своего приезда. — Спасибо, — сказала Рева. — Но мне не нужно это читать. — Рева, — голос Сэма был тихим. Кивнув, он взял у солдата письмо и провел Реву по дорожке к одной из комнат стражи. — Можно нам немного уединения, пожалуйста? Солдаты внутри бросили на них любопытный взгляд, но быстро покинули сторожку, и Сэм подвел Реву к одному из маленьких табуретов, поставленных вокруг жаровни. — Ты должна прочитать это, — сказал он. — Я не хочу, — она казалась непохожей на себя, угрюмой и упрямой, но не могла заставить себя протянуть руку и взять письмо. Она невольно усмехнулась. — И я хочу, чтобы ты знал, что мои родители были бы шокированы. Незамужняя женщина и мужчина просят побыть наедине. — Сейчас не время придерживаться скучных старых правил, — Сэм с отвращением фыркнул и сам сломал печать. — Что ты делаешь? — Читаю письмо, — сказал он так, будто это должно быть очевидным. — Во-первых, это не от Луки. Это от его сестры. — Что? Дай мне! — Рева выхватила письмо у него из рук. — Теперь ты хочешь этого, — пошутил он, но не стал этого делать. Он сосредоточился на чем-то над головой Ревы и присвистнул. — Карина! Сюда. Рива оглянулась и увидела приближающуюся Карину. Она улыбнулась, а затем перевела взгляд на письмо. Почерк Серены был плавным и изящным, именно то, что ожидалось от принцессы, воспитанной идеально. Рева, Ты, без сомнения, гадаешь, как Лука узнал, где ты находишься. Несколько дней назад мне написал лейтенант Геррас, сообщив о вашем местонахождении и попросив сообщить Луке, только если я буду уверена, что менти в безопасности. Многое произошло с тех пор, как ты ушла. Стефан захватил Золотой порт и собирает армию для атаки. Это противостояние без четкого конца. И Стефан, и Лука владеют городами и крепостями. Когда дело дойдет до битвы, она будет упорной. Лука готов идти в бой и не уверен, что вернется. Я бы успокоила его, но ему предстоит сразиться с драконом, и даже я знаю, что одержать победу над Стефаном будет непростой задачей. Если он добьется успеха, Лука попросил меня стать регентом, пока он сам выслеживает улези. Он полон решимости устранить угрозу тебе. Рева положила письмо на колени. На мгновение ей показалось, что она не может дышать. Мысленным взором она могла видеть улези, лезущих по стенам, а за ними лежали безжизненные тела охранников. Когда она снова взяла письмо, бумага дрожала. Я могла бы еще многое сказать, но лучше, чтобы ты услышала это от него. Он сказал, что тебе никогда больше не придется с ним разговаривать, если ты не хочешь, но я надеюсь, что ты будешь, и я надеюсь, что ты будешь сражаться за нас. Я сказала ему, где находятся менти, потому что Эстала нуждается в них сейчас, и я была уверена, что он больше не совершит той же ошибки. Он попросил меня послать за тобой. Я не могу сделать твой выбор за тебя. Я знаю, что не имею права требовать от тебя чего-либо. Я только прошу. Стефан — чудовище, и я боюсь, что он сделает, если его не победить. Я надеюсь, мы еще увидимся. Эгоистично, я надеюсь, ты будешь сражаться вместе с моим братом. Наши союзники спасут нас в грядущей битве. Серена Рева трясущимися руками сложила письмо. Она увидела, что Сэм ушел, а Карина сидела на одном из других табуретов, сцепив пальцы на коленях. Когда Рева скомкала бумагу в руках, Карина слегка вздрогнула. — Лейтенант написал Серене, где мы находимся, — сказала Рева. Об этом она могла говорить. Это было управляемо. — Не Луке. Он сохранил нашу тайну. — А, — тихо сказала Карин. Она не выглядела удивленной, так что, возможно, Геррас сам сказал ей об этом. В хижине молчали. Во дворе слышались крики и стук телег. Рева предположила, что они грузили провизию. Кто-нибудь из менти пойдет; она была в этом уверена. Даже после предательства Луки они знали, что Стефан хуже. Стефан убил бы их, если бы мог, и сделал бы это ужасно. — Он сказал ей, что выследит улези после битвы, — сказала Рева. Она посмотрела на скомканное письмо и почувствовала, как слезы наворачиваются на ее глаза. — Он сказал, что оставит ее регентом и будет искать их. Он велел ей попросить меня вернуться и сразиться с ними и сказать, что я не обязана больше с ним разговаривать. — А, — снова сказала Карина. Рева бросила на нее жесткий взгляд. Карина сжалась и беспомощно покачала головой. — Что тут сказать? — Ты могла бы сказать мне, что делать, — сказал Рева. Она едва могла думать из-за гнева и боли. К ее удивлению, Карина расхохоталась. Рева видела, что она пыталась сдержаться и замаскировать это под кашель, но не вышло, и, в конце концов, Карина сдалась и откинула голову, плечи ее тряслись. Через мгновение она прижала руку к животу и вздохнула. Увидев раздражение Ревы, она покачала головой. — О, Рева. Ты всегда знаешь, что должны делать все остальные. Но когда дело доходит до твоей жизни, ты бесполезна. Реву это раздражало. — Ты предлагаешь мне командовать людьми? Ладно, полагаю, я приказала солдатам. Но они солдаты. Они принимают приказы. Я не заставляла менти… — Я не это имела в виду, Рева, — Карина протянула руку. — Помнишь, когда мы впервые встретились? Ты была так взбешена, когда сестры причинили боль одной из нас. Ты знала, что это неправильно. Ты была так убедительна, когда планировала нас вызволить. Ты знала, что мы умрем, если останемся. Ты принимала решения за всех нас в пути, и когда ты добралась до Реялона, держу пари, у тебя был сильный голос и в совете. Ты не стесняешься, Рева. Ты знаешь, что правильно, а что нет, и быстро составляешь план, если он не приходит к тебе сам. Рева не могла перестать думать об Эмми, своей служанке, единственном человеке, которого она не смогла спасти. Эмми всегда помогала ей, когда она выходила замуж за Франциса. В то время Рева чувствовала себя подавленной ограничениями своего брака. Она была пассивна и слаба. Была ли Карина права? Неужели она всегда не могла принять правильное решение для себя? — Лука взял на себя ответственность за то, что он сделал, — сказала Карина. — Сейчас он кажется другим, но то, что он сделал, было ужасно. Я не знаю, что правильно, а что неправильно. Я только знаю, что если бы это был кто-то из нас, ты бы знала, что делать. Может, подумай об этом так. Она сжала руку Ревы и ушла. Рева долго сидела, глядя на бумагу в руках. Она перебирала все оправдания, которые не хотела слышать, все те глупости, которые Лука говорил на заседаниях совета. Ей не хотелось говорить с ним, или, вернее, слишком хотелось. Увидеть его снова, говорящего честно, несмотря на позор, который это причинит ему. Это напоминало ей о надеждах, которые рухнули, когда она прибыла в Крепость Несры. Она знала, что должна делать. У нее просто не хватало смелости сделать это. Ей потребовалось много времени, чтобы заставить себя встать и выйти во двор. Ее сердце, казалось, дрогнуло, когда она увидела, как Лука разговаривает с солдатами, и она надеялась, что идет уверенно, приближаясь к нему. Когда он повернулся и увидел ее, ей показалось, что она увидела те же надежды и тревоги в его глазах. — Мы поговорим в моем кабинете, — сказала ему Рева. Слова вырвались внезапно и были неуместны, учитывая его статус, но она задрала голову и прошла мимо него в замок, не дожидаясь, что он сделает. Он последовал за ней, безмолвное присутствие за ее левым плечом. По ее руке побежали мурашки от осознания того, что он был так близко к ней. Она заставила себя не поворачиваться и не смотреть на него, не смотреть в его орехово-зеленые глаза и не видеть, осталась ли в этих глазах тень мальчика, которого она когда-то знала. Вместо этого она получила небольшое удовлетворение, наблюдая, как он вошел в украшенную железом комнату. Его плечи поднялись, а лицо исказилось от отвращения. — Францис украсил его, — сказала Рева. Она стояла за своим столом и ждала, пока Лука сядет. — Он пытался контролировать то, чем он был, с помощью железа. Он покрывал себя им. Глаза Луки блуждали по комнате, прежде чем, наконец, остановились на ней. Его рот открывался и закрывался, и она видела все оправдания, которые он хотел привести. Она видела его внутреннее смятение, его стремление к словам, которые не исцелили бы того, что между ними произошло. Вместо того чтобы попытаться, он замер и замолчал. В этот момент она люто ненавидела его. Она дрожала от ярости, в ее глазах стояли слезы, и она ненавидела каждую часть этого, особенно то, что она скучала по нему, несмотря на все, что произошло. Последние несколько ночей, когда она была уверена, что все спят, она плакала горькими слезами боли и предательства. Она плакала из-за Луки и из-за собственного страха перед тем, что должно было случиться, со Стефаном, с улези. Прошло много времени, прежде чем она смогла говорить, и когда она это сделала, ее голос был уродлив: — Они уже приходили. Улези, — она вытерла слезы со своих щек, когда Лука двинулся вперед с открытым ртом. — Не надо, — это все, что она сказала, смогла сказать. Она не могла слушать его протесты. — Когда они атаковали, погибло шесть солдат. Два менти. Они погибли, сражаясь с теми монстрами, которые пришли сюда, потому что ты пообещал им, что они смогут убить каждого дракона, включая меня, Сэма, Карлию и еще одного молодого дракона, только что обретшего свои силы. Ты видел лейтенанта Герраса? Его люди погибли, защищая замок. Лицо Луки было серым. Она видела, как сильно он хотел заговорить, но сдержался. — Меньшее, что ты мог сделать, — это спросить меня, — сказала Рева. Она ненавидела то, как потерянно она сейчас звучала. — Ты знал, как я испугалась, когда вернулась из города. Ты мог бы спросить меня, думаю ли я, что их можно настроить против Стефана. Ты мог бы предупредить меня, что пригласил их во дворец. А ты этого не сделал, — рыдание нарастало в ее груди. — Твой отец тоже продал меня. Ты помнишь это? Потому что я — да. Но хотя бы… — она сделала долгий судорожный вдох. — По крайней мере, он бросил меня с целью. Он ответил потрясенным молчанием. Рева сидела неподвижно, зная, что если она позволит себе сдвинуться хотя бы на дюйм, плотина рухнет, и она потеряется в слезах. Она не знала, что собиралась сказать, пока это не сорвалось с ее губ, но теперь все вырвалось наружу. Ей снова было тринадцать, и она была в шоке, когда экипажи отъехали от Реялона, и она поняла, что ей не спастись. Она вспомнила ярость Франциса, когда у нее случился выкидыш в первый раз, и то, как она, наконец, поняла, что никто не мог спасти ее. Король сделал выбор, и все остальные решили притвориться, что он правильный. И Лука снова и снова делал то же самое. — Рева. Голос Луки сорвался. Она разрывалась между удовлетворением и ненавистью, когда он встал на колени перед ее креслом и опустил голову на свои руки. — Рева, прости. Я сожалею, — его голос был приглушен. — Я принял решение, которое принял бы мой отец, и ничто никогда не изменит его. Я подумал: «Они не доберутся до нее. Я придумаю способ убить их после того, как они найдут Стефана». Я хотел, чтобы он испугался. Я… — его голос снова сорвался. — Я был в таком отчаянии и таком страхе, и мне очень жаль, Рева. Я не хотел посылать тебя в бой. Сердце Ревы наполнилось бурей, билось о стенки ее груди, пока она не подумала, что оно разорвется, но теперь оно утихло, и она изучала его лицо, качая головой. По ее щекам текли слезы. — Лука, если бы мне пришлось умереть за это, я бы хотела сделать это лицом к лицу со Стефаном. Это был бы мой выбор. Не как цена убийства.