— Что же… — протянул Сергей. — Я рад, что ты не виноват. — Я виноват, — ответил старик. — Ещё как, потому что не смог приглядеть за ними. Но вот что важнее, Сергей. Этому городу нужны такие люди как они. Пойми это. Мы с тобой уже не молоды. А за ними будущее. И сколько бы ты ни пытался остановить их, расти они не перестанут. Нам только остаётся, что отпустить их. Сергей молчал. «Они не дети — и не были ими уже тогда, когда я впервые их встретил». — Но я ведь должен сделать хоть что-то, — наконец, протянул он. — Я должен попытаться вернуть их на истинный путь, разве нет? — Сказав, что им нельзя помогать нуждающимся? Запретить действовать перед лицом зла? Вот какой урок ты хочешь им преподать? Дядя устало протёр глаза и сказал: — Знаешь, я до сих пор вспоминаю, как полковник убил твоего отца. Иногда я не могу уснуть, потому что думаю: я ведь мог сделать хоть что-то — но не сделал. — Ты бы погиб, — сказал Сергей. — Может быть, — покачал головой дядя. — А может быть я бы сумел спасти его. Как бы там ни было, это не даёт мне покоя уже долгие годы. Хочешь ли ты, чтобы твои дети тоже мучились от чувства вины? От ощущения, что они могли изменить что-то, но не стали? Сергей покачал головой. Дядя Миша улыбнулся. — Вот и я думаю так же. Нам повезло, что никто не пострадал. Надеюсь, сегодняшний случай им послужит уроком и впредь они будут осторожнее. — Пусть дальше ходят на эти свои занятия по самообороне, — сказал Сергей. — Но, пожалуйста, следи за ними внимательнее. Чаще интересуйся, что у них на уме. Если у них возникнут глупые идеи, пресекай их на корню, звони мне, если понадобится. «Я для них никто. Но я должен пытаться». — Из Володи получится отличный лидер, — заметил старик. — Инициативы и храбрости у него полно. Он их всех может уговорить пойти за ним. Благо, хоть Вера уравновешивает его безрассудность. Напоминает мне Ольгу, — дядя тут же погрустнел. — Знаешь, я жалею, что так и не завёл своих детей. Спасибо, что позволяешь мне приглядывать за ними. — Ты же их настоящий отец, — усмехнулся Сергей, чувствуя как сердце пронзает боль. — Ты был с ними с самого начала. Я не могу отнять тебя у них. — Я всего лишь их хороший друг, — сказал дядя, покачав головой. — Но только тебя они считают отцом. Знаешь, почему они пошли на этот грёбаный склад? Я как-то случайно бросил, что ради Освободителя ты бы пошёл на всё. Вот им и взбрело в голову тебя вот так порадовать. Славный вышел сюрприз, нечего сказать. Ладно. Всё хорошо, что хорошо кончается. Я буду на связи. Звони и заглядывай почаще. Они по тебе очень скучают. — Обязательно, — сказал Сергей. — Обязательно… Когда он вышел наружу, светосферы под потолком уже потемнели. Наступала ночь. Но Сергей ощутил, будто это был самый светлый день. Глаза его слезились. Посмотрев на потолок, туда, где уровнем выше располагался Эдем, он прошептал: — Спасибо, что привёл нас сюда, пап. Всё это было не зря. * * * Спускаясь по лестнице, Сергей натолкнулся на Гарта. Молодой чемпион, похоже, караулил его, пристроившись на подоконнике последней площадки перед выходом. У его ног уже покоилась дюжина ещё дымящихся окурков. Стоило Гарту увидеть Сергея, как он торопливо выкинул недокуренную сигарету, затоптал её и вытянулся по стойке смирно, словно солдат перед вышестоящим офицером. Видимо, мальчишка всеми силами заставлял себя стоять здесь, боясь сбежать, так и не сказав всего, что хотел высказать. Сергей махнул ладонью Кили, а тот кивнул телохранителям, чтобы те перестали тянуться к оружию. — С Новым Годом, дружище, — сказал Сергей. — Ты что-то хотел сказать? Он прекрасно знал, что сейчас услышит. — Да-да, с наступающим… — пролепетал чемпион, откашлялся, а затем продолжил более крепким голосом. — Сэр, не сочтите за дерзость, но мне кажется, вы забыли о нас. — Да? И с чего же такие соображения? Гарт огляделся, будто боясь, что их подслушивают. — Всякие слухи ходят. Говорят, чуть меньше года назад ваши дети попали в лапы картеля — и с тех пор вы ни о чём другом думать не можете. Бизнес пошёл вразнос, бои приносят нам всё меньше денег, интерес зрителей падает… — К твоему сведению, с моими детьми всё в порядке, — покачал головой Сергей. — А бизнес идёт неплохо. Трудные времена, конечно, но у кого их не бывает? — У меня есть друзья, — почти шёпотом продолжил чемпион. — Вращаются возле ваших конкурентов. Так те говорят, что вы размякли. Они думают, что смогут забрать всё, что принадлежит вам. Может начаться новая война, если вы не возьмётесь за нас вплотную. — Что же, пусть считают, что хотят, — махнул рукой Сергей и улыбнулся. — Это ведь их право, верно? Гарт выпучил глаза и осторожно кивнул. — На этом всё? — Да, пожалуй… — просипел юноша, затем, подумав, добавил: — Знаете, сэр, если вам нужен хороший помощник, я бы мог… — До скорого, Гарт, — перебил его Сергей. Кили мягко отодвинул юношу в сторону и двинулся вниз, прокладывая боссу дорогу. Остальные телохранители предусмотрительно шли следом, словно ограждая организатора от бойца. Чемпион больше не посмел ничего сказать. — По-твоему, я размяк? Только честно, — спросил у Кили Сергей, когда они сели в машину. Телохранитель лишь пожал плечами. — Как по мне, так вы больше стали походить на человека, сэр. Без обид. — Это как? — озадачился Сергей. — В вас было плохо подавляемое зло, которое постоянно просилось наружу. Понимаю, что в нашей деятельности не до сантиментов, но я начал считать, что вы просто ненавидите всё человечество. А потом, после того случая с вашими детьми, всё изменилось. Вы стали отзывчивее. — Что же, спасибо на добром слове. — Вот только бизнес пустили на самотёк, — не унимался Кили. — Раньше все проблемы вы решали сразу же, не откладывая на потом. А сейчас будто ждёте, когда всё само разрешится. Опять же, сэр, без обид, как организатор раньше вы были лучше. Сейчас кажется, будто вам лень вообще чем-то заниматься. Может, вам действительно стоит найти себе хорошего помощника? Тот, что сейчас, не справляется. Вам нужны крепкие ребята, как этот Гарт. Вы не смотрите, что он молодой. Я видел, как он разговаривает с другими бойцами. Он никому спуску не даёт. Поставьте его управлять всем. Он справится. А сами спокойно сможете заниматься своими делами. Я ведь вижу, как вам всё это в тягость. Вы никогда не хотели заниматься чем-то подобным. Просто вам всё это легко досталось, а отказаться теперь кажется кощунством. — Ты теперь мой личный психолог или что? — ухмыльнулся Сергей, заставив телохранителя стушеваться. — Нет, ты продолжай. Интересно услышать мнение со стороны. Вообще, я удивлён, что ты свою кандидатуру не предлагаешь. — Нет, я такое не потяну, — покачал головой телохранитель. — Прикрывать вас намного легче, потому что я знаю: вы за себя и сами прекрасно постоять можете. А рулить таким бизнесом? Нет уж, увольте, для меня слишком сложно. — Я тоже так когда-то считал, — пробормотал Сергей и уставился в окно. «И вот во что вылились мои решения». Он сидел на пороховой бочке, видел, как горит шнур, как огонёк ползёт всё ближе и ближе — и отказывался что-либо делать. Он не тушил огонь, но и с бочки не слезал. Все прекрасно видели и понимали, что ему наплевать на бои и проблемы с бизнесом. Всё его внимание захватила семья. Какая разница, что Гарту защищать чемпионство, когда сегодня дети Сергея выпускаются из школы самообороны? Да не просто выпускаются, а ещё с медалями за лучшие показатели среди остальных учеников? Да на их фоне все бои под его крылом превращались в мышиную возню, не достойную внимания. Его дети смогли сломать проклятие, лежавшее на его семье. Проклятие, которое началось давным-давно. Мать рассказывала, как его дед (да и дед его деда в своё время) метался из деревни в деревню, пытаясь не умереть с голоду из-за последствий войны. Он не был хозяином своей судьбы. Он ничего не мог сделать. Политические болезни страны диктовали его бытие. Сколько бы он ни старался, он не мог вылезти из той позиции, в которой оказался. И так было всегда. Даже Сергей, оказавшись в Первом Городе, стал заложником обстоятельств. Даже если бы он захотел поучаствовать в чём-то важном, его бы просто никто не пустил. Он не был первенцем. Даже став гражданином, он не смог бы ни на что повлиять. Зато его дети стали чем-то большим. Родившиеся в стенах Первого Города, они уже не были иммигрантами. Они были первенцами в полном смысле этого слова. И они взяли контроль над судьбой в свои руки. За столько короткое время они уже успели выполнить с десяток заданий церкви. Они не просто стали частью мира, они начали менять его лицо. Одно понимание этого переполняло Сергея гордостью. У них была возможность — и они её не прошляпили. О таком любой родитель мог только мечтать. И всё же, он до сих пор помнил слова главы картеля. «Не дай забрать их, как забрали моего сына». До сих пор он не мог сказать ничего плохого о церкви. Как бы иронично это ни звучало, но по сравнению с Синдикатом церковники были святыми. В отличие от синдикатовских Приютов, они не требовали выкупа за свободу. Не требовали пахать изо всех сил, чтобы заслужить гражданство. Церковь лишь просила одного: стань сегодня лучше, чем был вчера. Не для кого-то другого, а только для себя. Детей драться они учили не с целью создания полувоенной организации — сами дети вызывались помогать людям, потому что, обретая силу, они понимали: сидеть сложа руки было бы преступлением. Это-то и отличало их от Сергея. За всё это время ничего подобного в его голове не возникло. Там было лишь сожаление, да чёткое понимание бесполезности всех его усилий. Даже успехи детей не могли убедить его, что сам он сможет что-то изменить. Лучшие годы он сжёг, избивая людей на потеху другим. Друзей он не завёл, только противников. Никто его не любил: все только боялись, да уважали. Дети спасали его от ощущения никчёмности. И он всеми силами ухватился за них, плюнув на всё остальное. «Да горят эти бои синим пламенем. Пусть Гарт всё забирает. Мне уже ничего не нужно». Интересно, думал ли Калеб, что бизнес, который он с такими усилиями построил, у него не только отнимут, но и бросят потом на произвол судьбы? От одной этой мысли Сергея затошнило. Скольким людям он причинил боль, даже не зная, зачем это делает? Он никогда не задавался вопросом, стоит ли наносить удар — он бил, а потом уже разбирался с последствиями. И сейчас, натолкнувшись на стену жизни, которую просто не пробить кулаками, он позволил грехам прошлого нагнать его. И только дети служили ему искуплением. Даже среди всего этого кошмара, среди всей этой боли и ненависти, он, сам того не зная, сумел создать что-то прекрасное. Что-то, что изменит мир к лучшему, а не скатит его в тартарары. — Сэр, там что-то не так, — донеслись до его ушей слова водителя. Машина остановилась, Сергей вышел наружу. Возле здания, в котором находился церковный приют, собралась небольшая толпа, не меньше сорока человек. С Сергеем было только четверо телохранителей, да Кили. — Езжай обратно, — приказал водителю Сергей. — Я с вами, — сказал Кили. Сергей махнул рукой. — Нет. Если начнутся проблемы, ты мне здесь ничем не поможешь, только помрёшь зря. Уезжай. — Но сэр… — Слушай меня! — рявкнул Сергей. — Я не хочу, чтобы на моей совести была и твоя смерть. Если всё пройдёт нормально, я тебе позвоню. Если нет… что же, приятно было поработать вместе. — Я съезжу обратно и приведу ещё ребят, — пообещал Кили. — Пожалуйста, воздержитесь от насилия, хотя бы пока. Сергей кивнул, лишь бы от него отвязались. Автомобиль резко развернулся и уехал в обратном направлении. Сергей разгладил складки на костюме и двинулся к входу в здание. Все остальные воспитанники церковного приюта разъехались, в нём остались только дети Сергея, да дядя Миша в качестве наставника, потому толпа кроме подозрений ничего иного вызвать не могла. К тому же, не было привычного гомона, присущему кучке не знакомых друг с другом людей. Эти стояли здесь так, будто ожидали чего-то. До слуха Сергея донеслись тихие отрывистые разговоры, которые быстро прекратились, стоило ему подойти ближе. — Что здесь происходит? — спросил он без лишних церемоний. Он не собирался играть по навязанным ему правилам. Любой другой бы посторонился, постарался не идти на конфронтацию. Но только не он. — Мы здесь, чтобы дать свершиться чуду! — прокричал пожилой мужчина в потрёпанном костюме, похожий на бездомного. Остальные поддержали его криками. — Ничто не помешает его рождению! — Да свершится предначертанное! — Справедливость восторжествует! Сергей присмотрелся к кричавшим и вдруг понял, что узнает некоторых. Да, пусть они были в новой и чистой одежде, но грязные волосы и лица выдавали их прошлое. В голове Сергея будто бы зажёгся огонь понимания.