Тимофей сосредоточенно сдвинул брови: – Ты уверена? – Абсолютно. – О’кей. Принял. – Тимофей развернул кресло и придвинулся к столу. Довольная Вероника, изо всех сил стараясь на улыбаться, плюхнулась в освободившийся гамак. Проведя большую часть сознательной жизни за границей, по-русски Тимофей говорил излишне старательно. Каждое слово он как будто взвешивал, а идиом и поговорок почти не знал. Вероника ему с удовольствием помогала в изучении. Тиша ей, как ни странно, верил. Ну то есть пока еще верил. 15 Капитан уголовного розыска Максим Андреевич Долинин стоял с сигаретой в специально отведенном закутке в конце лестницы и задумчиво потягивал горький дым. Никто не мог запретить ему курить в кабинете, но он предпочитал, чтобы там, где работает или живет, воздух был чистым. Довелось на старте карьеры побывать в множестве прокуренных вертепов, воспоминания как о них, так и об их обитателях остались не самые приятные. Мобильник молчал уже почти пять минут. За это чудо нужно было вознести хвалу высшим силам. Не иначе сам господь бог тоже решил устроить перекур и поставил все дерьмо на паузу. Дело, обрушившееся на Долинина, как гром среди ясного неба, с самого начала обещало превратиться в самосвал с дерьмом. Убийство. Мало того – спланированное убийство. Отравление. Пара часов – и легким движением руки убийство превращается в двойное. Даже если бы только эта информация просочилась в прессу, с Долинина уже три шкуры спустили бы, требуя незамедлительных посадок. А тут еще и громкое имя первой жертвы. Ильичев. Долинин поморщился. Что вообще не так с этой страной? С этим миром? В котором главной звездой телеэфира становится лучший повар? А как насчет самого лучшего строителя? Самого лучшего инженера-проектировщика доменных печей? Самого лучшего полицейского? Эмчеэсника? Преподавателя? Дворника? Но нет. Люди хотят только развлекаться, жрать и покупать новые тряпки. И развлекаться предпочитают, глядя на то, как другие жрут и обзаводятся тряпками. Когда-то требовали хлеба и зрелищ, а сейчас все слилось воедино… Однако зарплату Долинину платили не за философию, и ему оставалось лишь принять как факт: телезвезда национального масштаба убита. Налицо дело, которое нельзя спустить на тормозах. А значит, нужно как можно скорее найти подходящего кандидата, состряпать ему какой-никакой мотив и молиться что есть силы, чтобы у этого человека внезапно не всплыло железобетонное алиби, которое в суде разрушит все. На самый крайний случай есть, конечно, и специальные люди, которые без проблем возьмут на себя даже убийство. Только вот сто́ят такие услуги недешево, и бухгалтерия этих денег не выделит, само собой. Кроме того, с такими людьми не заключаются договоры, имеющие юридическую силу, и сюрприза можно ожидать в любой момент. Все эти невеселые мысли пронеслись в голове Долинина, еще пока он ехал на место преступления. Однако там, помимо самосвала с дерьмом, его ждала невероятная удача. Сладкий сон любого оперативника: преступник задержан по горячим следам. Мало того – при нем обнаружено орудие убийства! Да еще и мотив налицо. Возможность в наличии. Спрашивается, чего еще желать? Если все срастется в елочку, то не будет никакого самосвала с дерьмом, а будет самосвал с золотом. Ну, так – небольшой пластиковый самосвальчик. В котором как раз поместится пара золотых сережек. Сыну – игрушка, жене – взятка, чтобы и дальше продолжала смотреть сквозь пальцы на ненормированный рабочий график супруга… Дверь за спиной приоткрылась почти беззвучно, но поток воздуха изменился, и снизу долетели чьи-то голоса. Долинин обернулся и кивнул Смурову, тучному начальнику оперов. Тот, переводя дыхание (девять ступенек – не хрен собачий, в сорок-то лет такие нагрузки…), достал из пачки сигарету без фильтра и жестом попросил у Долинина прикурить. Щелкнула зажигалка, крохотный огонек лизнул выкрашивающийся табак. – Хрень получается, – сказал, затянувшись, Смуров. – Ты, Смуров, красоты не видишь, – усмехнулся Долинин. – Вон, глянь в окошко. Небо такое синее, такое бездонное… – Лучше б тучами закрыло. Да на недельку, – проворчал Смуров. Долинин вздохнул. Тут Смуров был совершенно прав. Жара, терзающая город, в кратчайшие сроки преодолела расстояние от пункта «ура, какое теплое лето» до пункта «опасная для жизни аномалия». В такую погоду податься бы на берег реки, с палаткой, холодным пивом и шашлыками… А не вот это вот все. – Что там наш клоун? – спросил Долинин. Фамилию подозреваемого он помнил, но не мог отказать себе в удовольствии назвать клоуном человека, который изо всех сил лез в телевизор, полагая таким образом вознестись на недостижимые высоты. А сам теперь сидит за решеткой. Ну не клоун ли? – Никакой сознательности, – буркнул Смуров. – Так, может, надавить? – Работать учить собрался? Долинин покачал головой и спросил: – А видео с кухни? – Смотрят, – был краток Смуров. – И? – Короче, капитан. Расклад такой. Манера речи у Смурова была интересная. Он почти всегда тяжело дышал, но даже в самые спокойные моменты, будто по привычке, говорил короткими предложениями, рубя их, как топором. И там, где у обычного человека была бы одна главная мысль, у Смурова их могло быть с десяток. Даже если он молол совершенную чушь, эта чушь вколачивалась в мозг собеседника раскаленными гвоздями. Когда Смуров лично беседовал с проштрафившимися гражданами, их можно было только пожалеть. – На видео ничего такого. Чистосердечного не будет. Прессовать особо нечем. Можно, конечно, пофантазировать. Но клоун даже не боится. Как на дурака смотрит. – Скажи еще, что он не виновен. Смуров скептически пожал плечами: – А что у тебя на него есть? С шоу выгнали? Так оттуда каждую неделю кого-то выгоняют. Пошли всех подряд хватать? Хотя прижмет – пойдем, конечно. Куда деваться. – Огорчаешь, – сказал Долинин и сделал предпоследнюю затяжку. Сигарета неприятно затрещала, и дым сделался отвратным, горячим. Долинин поморщился. – Че эксперты? – пропыхтел Смуров. – Жду. – Пузырь пообещал? – Нутк. – Хорошо, а то бы долго ждать пришлось. Карман брюк завибрировал, а через мгновение заиграл раздражающую мелодию, не среагировать на которую не было ни малейшего шанса. Долинин чертыхнулся – не дали таки спокойно докурить – и достал аппарат. Посмотрев на экран, сделал Смурову знак подождать. Тот, впрочем, и не собирался деликатно уходить, чтобы не слушать чужой разговор. – Да? – сказал Долинин в трубку, держа почти догоревшую сигарету у рта наготове. – Ага. А это вообще яд? Что, какой арбуз?.. А. Ну слышал, да… Ага! Понял, понял. А те двое? Очень хорошо. Слушай, ну я доволен. Ты мне, пожалуйста, результаты перешли срочно, а я потом завезу, о чем говорили. – Что еще за арбуз? – спросил Смуров, когда Долинин убрал телефон в карман. – Да в супермаркете каком-то недавно дезинфекцию неправильно провели и отравили антисептиком арбуз. Целая семья полегла. Из каждого утюга об этом кричали, неужели не слышал? – Слышал. А ты тут с какого боку? – Да ни с какого. Просто эти антисептики – они, оказывается, жуть до чего ядовитые. А в пакете нашем как раз такой обнаружен, и в пирожных, которые клоун напек, – тоже. Круглова и Ильичев отравились этим же антисептиком. Джекпот, Смуров! – Долинин добил сигарету и похлопал опера по плечу. – Так что можешь взять каких-нибудь черновичков, положить для солидности в папку и еще раз побеседовать с клоуном. А я пойду начальству доложусь, чтоб не нервничало. Нервное начальство – печаль в семье, слыхал? Народная примета. Смуров посторонился, чтобы выпустить Долинина, но когда тот открыл дверь, сказал: – Круглова – уборщица. – Ну? – повернулся к нему Долинин. – Уборщица, – повторил задумчивый Смуров. – Дезинфекция. А не пошукать ли? – Чего пошукать? – Чем там уборщицы дышат. Что используют. Долинин поморщился. – Да развлекайся как хочешь. Но лучше не трать время, и пусть клоун сам тебе расскажет, где эту дрянь раздобыл. – Арбуз-то. Про который ты сказал. Его ведь тоже не спецом травили. Может… – Смуров! – взревел Долинин, теряя терпение. – Тебе открытым текстом сказать, что мне результат нужен, а не косплей Пуаро?! – Ты, капитан, на жену покрикивай, – буркнул Смуров. – Дома. И дверь прикрой. Тянет. Плюнув, Долинин вышел на лестницу и закрыл за собой дверь. Вот ведь… Не хотелось бы с операми ссориться. А впрочем, ерунда. Когда дело будет закрыто, счастливы будут все. Ну, кроме повара, конечно. Хотя этому клоуну сам бог велел приземлиться лет на пятнадцать. 16 Тимофей остановил запись и заблокировал смартфон. Задумчиво вертя его в руке, уставился в потолок. «Дело кулинара», как он успел его мысленно окрестить, становилось все более интересным, и виной тому была погода. Адская жара напомнила людям, что они – всего лишь стадные животные, а разум – миф, придуманный для того, чтобы человек мог хоть как-то противопоставить себя прочей фауне. В жару животные прячутся в тень. Меньше едят. Больше пьют. Меньше двигаются. Вот и люди затаились, спрятались по норам. Поток звонков с предложениями взяться за то или иное невероятно важное и трудное дело безнадежно иссяк. Похоже, даже сумасшедшие решили, что их паранойя может подождать до более прохладных времен. И вдруг на фоне этого затишья – двойное убийство.