Мое сердце сжалось. Я обхватила его щеку. – А когда меня ударил болт, и я лежала там? Думала, что больше никогда не почувствую твои объятия. Никогда не почувствую твой поцелуй и не увижу эти дурацкие ямочки на щеках. Он усмехнулся. – Ты любишь мои ямочки. Я коснулась одной большим пальцем. – Да. – Наклонив голову, я прижала губы к тому месту, где только что был мой палец. – Когда проснулась, чувствовала себя… голодной. Никогда раньше не испытывала ничего подобного. Такое желание. Это было ужасно, и я… – Я на мгновение закрыла глаза. – Ты знаешь, каково это. Тебя раз за разом доводили до этого состояния, когда ты был в плену у Вознесшихся. Не знаю, как ты с этим справлялся. Я поймала его взгляд. – Ты говорил, что я сильная, но ты… самый сильный из всех, кого я знаю. – Не могу думать, что тебе пришлось узнать, каково это. Знал, что так будет, особенно если ты вознесешься. Мне следовало… – Ты был здесь. Ты бы не позволил мне кормиться дальше. Он продолжал смотреть на меня. – Я отдал бы тебе свою кровь до последней капли, если бы это понадобилось. У меня перехватило дыхание. – Так нельзя. Тебе не стоило позволять мне пить так долго. Тебе самому нужна была кровь, разве нет? Я вспомнила разговор. – Ты… кормился от Нейлла. – Да, и я в порядке. Моя кровь быстро восстанавливается. Я не знала, верю ли ему. Он глубоко вздохнул, взял мою руку и запечатлел поцелуй в центре ладони. – Ты еще голодна? – Нет. Сейчас этого не чувствую. Я чувствую только тебя. – Мою кровь… – Нет. Не это. Я чувствовала в себе его кровь, темную и насыщенную, но она остывала. Она больше не вела меня… нас обоих в пучину безрассудства. О боги. Я вдруг вспомнила, что здесь был Киеран. Он был в комнате, когда мы… когда Кастил и я соединились в первый раз. Он остановил меня, чтобы я не взяла слишком много крови. Растерявшись, оглянулась через плечо, почти ожидая, что вольвен стоит там. – Киеран ушел, – сказал Кастил, поворачивая мое лицо обратно к себе. – Он оставался, потому что беспокоился. – Я… знаю. Я вспомнила: «Я беспокоюсь о вас обоих». Ожидала, что меня затопит стыд, и в самом деле смутилась, но не могла ничего поделать с тем, чему Киеран стал свидетелем. – Я… пыталась съесть Киерана. – Он не будет на тебя в обиде. – Я была голой, когда пыталась съесть Киерана. – Наверное, именно поэтому он не будет на тебя в обиде. – Это не смешно. – Я возмущенно уставилась на него. – Разве? Он приподнял уголок губ, и на щеке появилась ямочка. Эта дурацкая ямочка. – Не понимаю, как перешла от желания съесть Киерана, к желанию съесть тебя, а теперь вот к этому? Я хочу сказать, что чувствую эмоции. Чувствую себя нормально. Ведь недавно обращенные вампиры не должны так чувствовать, правда? Или это потому что я кормилась от тебя? У меня тяжело забилось сердце. – Моя кожа кажется тебе холодной? У меня появились клыки? Я смутно вспомнила, как кто-то из них сказал, что клыков у меня нет, но я все равно потянулась ко рту проверить. Кастил схватил мою руку и убрал от лица. – Поппи, у тебя нет клыков. И твои глаза… Они по-прежнему цвета атлантианской весны. Новообращенные вампиры не могут насытиться, как бы много они ни кормились. Я знаю. Видел их в первые часы и дни после обращения. Мне было противно, что он все это испытал. – Если бы ты была вампиром, ты бы сейчас тянулась к моему горлу. Я бы не чувствовал тебя мягкой и теплой в своих объятиях и вокруг моего члена. Я залилась горячей краской. – Ты не вознеслась. – Но это не… Перевела взгляд с кровати на дверь. Солнечный свет. Вознесшиеся могут без повреждений переносить непрямой солнечный свет. Но что насчет прямого? Это другое дело. Прежде, чем поняла, что делаю, я спрыгнула с колен Кастила. Наверное, застигла его врасплох, потому что хотя он и потянулся за мной, я ускользнула от его рук. А может, я просто двигалась слишком быстро. Не знаю. – Поппи! – закричал Кастил, когда я ринулась к двери. – Не смей… Я схватила ручку и рывком распахнула дверь. В комнату ворвался холодный воздух, а я вышла на небольшое крыльцо. Солнечные лучи заливали холодным светом потрескавшийся каменный пол. Я вытянула руку. В ушах загремели проклятия Кастила. Свет упал на мои пальцы, а затем на ладонь. Кастил обхватил меня за талию и притянул к груди. – Проклятье, Поппи! Я уставилась на свою руку, на кожу, подождала, не произойдет ли что-нибудь страшное. – Ничего не случилось. – Хвала богам, – прорычал он, сжимая меня крепче. – Со мной мог случиться сердечный приступ. Я сдвинула брови. – У атлантианцев бывают сердечные приступы? – Нет. – Тогда ты в порядке, – ответила я и прикусила губу, почувствовав влагу между бедер. Он прижался лбом к моей голове. – Это под вопросом. У меня чуть сердце из груди не вырвалось. Послышался грубый пыхтящий звук, и я перевела взгляд на тесный ряд полумертвых деревьев. Звук напоминал смех. На миг я отвлеклась и, прищурившись, присмотрелась к голым, как руки скелета, ветвям, которые низко склонились, подметая землю. Среди деревьев сидел снежно-белый вольвен. Делано. Он навострил уши и склонил голову набок. Примерно в тот же момент до меня дошло, что на мне нет ни клочка одежды. – О боги. – Румянец затопил мое тело. – Я же голая. – Очень, – пробормотал Кастил, поворачиваясь так, чтобы заслонить меня. Взявшись за дверную ручку, он сказал Делано: – Прошу прощения. Вольвен издал отрывистый смешок, а Кастил закрыл дверь и немедленно развернул меня к себе лицом.