– Да. В груди заныло сильнее. – И что это означает? На самом деле? Киеран посмотрел на меня. – Этот разговор может подождать… – Этот разговор может состояться сейчас. – Я скрестила на груди руки. – Аластир и Янсен кое-что рассказали, пока я сидела в склепе. Я внутренне сжалась, почувствовав на коже ожог от их гнева. – Не знаю, сколько в этом правды. Ни один, ни другой так и не объяснили, как я оказалась потомком божества… Я резко вдохнула, подумав, кого Аластир провозгласил моим предком. Знает ли об этом Кастил? – Я не понимаю, как это может разрушить связи, которые существовали давным-давно. Я не божество. – Сомневаюсь, что мы точно знаем, кто ты, – заметил Кастил. – Я не божество, – возразила я. – То, что ты выжила и не стала вампиром, означает, что ничего нельзя исключать, – добавил Киеран. А я так хотела это исключить. – Но в любом случае ты потомок богов. Единственная из ныне живущих. В тебе… – Если я еще раз услышу, что во мне течет кровь бога, я закричу, – предупредила я. – Хорошо. Киеран почесал лицо, поднялся и сел по другую сторону от меня. На его подбородке была отросшая за несколько дней щетина. – Благодаря крови, которая в тебе течет, кийу обрели человеческий облик. Не затем, чтобы служить первичной линии, а чтобы служить детям богов. Если божества не… – Он осекся, качая головой. – Когда боги даровали кийу человеческий облик, мы связались с ними и их детьми на инстинктивном уровне, и эти инстинкты передавались из поколения в поколение. И эти инстинктивные узы узнаю́т тебя. Я понимала, что он говорил, но это звучало для меня полной бессмыслицей. – Это просто… Я Поппи, с кровью богов или нет… – Ты не просто Поппи, и это не имеет никакого отношения к тому, что ты не стала вампиром. – Кастил положил руку мне на плечо. – И я говорю серьезно, принцесса. Не могу с уверенностью сказать, что ты не являешься божеством. Я видел, что ты делала. Видел и слышал, что ты натворила. Ты не похожа ни на кого из нас, и мне до сих пор не верится, что я не смог сопоставить факты, когда впервые увидел, как ты светишься. – А ты как мог не понять? – Я взглянула на Киерана. – Если моя кровь в самом деле такая мощная, то почему ни один вольвен не понял, кто я? – Думаю, мы поняли, Поппи, – ответил Киеран. – Но, как и Кастил, мы не сопоставили то, что видим и чувствуем в твоем присутствии. Я вдруг кое-что поняла. – Так вот почему ты сказал, что я пахну как что-то мертвое… – Я сказал, что ты пахнешь смертью, – поправил Киеран со вздохом. – А не как что-то мертвое. Смерть – это сила, очень древняя. – Смерть – это сила? – повторила я, поначалу не уверенная, что в этом есть смысл. Но затем до меня дошло. – Смерть и жизнь – две стороны одной монеты. Никтос… – Он бог жизни и смерти. – Киеран бросил взгляд на Кастила. – И это объясняет, почему ее кровь на вкус показалась тебе старой. – Древней, – проговорил Кастил, и я нахмурилась. – У ее крови древний вкус. Мне не хотелось, чтобы они продолжали обсуждать вкус моей крови. – Делано показалось, что он услышал мой зов, когда я сидела взаперти в комнате в Новом Пристанище. – Ради твоей же безопасности, – напомнил Кастил. Я проигнорировала его замечание. Меня по-прежнему злило, что меня держали в той комнате. – Меня тогда… обуревали эмоции. Именно так работает призыв? Вы реагируете на мои эмоции? Киеран кивнул. – Да, именно так. Это похоже на наши узы с атлантианцами. Сильные эмоции часто сигналят, что связанный с нами в беде. Мы можем чувствовать эти эмоции. Я задумалась. – А еще были статические разряды, если ко мне прикасался вольвен, – пробормотала я. Признаки были очевидны, но, как сказала мать Кастила, с чего бы кому-то предполагать такое, если последнее божество давным-давно умерло? Похоже, это смутило даже Аластира – размах моей… силы. Но как получилось, что у меня нет других поразительных способностей, если я в самом деле потомок короля богов? Что ж, убивать людей, обращая против них их же собственные эмоции – наверное, это считается поразительной способностью – пугающей, но почему я не могу превращаться во что-то вроде дракона? Это было бы потрясающе. – А я правда происхожу от Никтоса? Аластир так сказал, но, поскольку Никтос отец богов… – Это образное выражение, – поправил Кастил. – На самом деле Никтос богам не отец. Он их король. Аластир сказал правду – по крайней мере, он верил, что говорит правду. Лицо Кастила напряглось. Я тяжело вздохнула. – Почему мне вообще удалось сделать то, что я сделала в Покоях Никтоса? Что изменилось? Это из-за Отбора? Я упомянула процесс, через который проходят атлантианцы, после чего они больше не стареют так, как смертные, органы их чувств обостряются и происходит множество физических изменений. Кастил предполагал, что Вознесшиеся именно поэтому до сих пор ждали, чтобы провести меня через Вознесение. Теперь моя кровь будет для них более полезной, с ее помощью можно создавать больше Вознесшихся. Неужели Вознесшиеся знали, чья кровь во мне течет? И королева Илеана все это время знала? Я полагала, что Аластир общался с Вознесшимися. А будет ли моя кровь действовать теперь, когда я?.. Когда я чуть не умерла. И, возможно, даже немного умерла. Я вспомнила, как плыла к серебристому свету, бестелесная и не мыслящая. И знала, что если бы добралась туда, даже Кастил не смог бы до меня дотянуться. – Думаю так, – сказал Кастил, и тепло его тела, находящегося рядом, отвлекло меня от размышлений. – Я думаю, что пребывание на атлантианской земле в сочетании с кровью, которую я тебе давал, усилило твою кровь. – И то, что произошло в Покоях Никтоса, стало последней каплей? – Я прислонилась к нему. – Пробудило… эту штуку внутри меня? – Это не штука, Поппи. – Кастил посмотрел на меня. – Это сила. Магия. Это итер пробудился в тебе и стал частью тебя. – Не уверена, что мне от этого легче. Он криво усмехнулся. – Легче станет, если ты прекратишь думать о своем наследии как о штуке. Но, принимая во внимание все, что произошло, у тебя в самом деле не было времени, чтобы примириться с этим. Сомневаюсь, что я смогла бы примириться, даже если бы у меня было время. – Я не… – Ты этого не хотела, – договорил за меня Киеран, и его льдистый взгляд встретился с моим. – Я не хотела… – Я на мгновение закрыла глаза. – Не хотела становиться между вами, между любым вольвеном и связанным с ним атлантианцем. Я не хотела быть монстром, которым, по мнению Аластира, стану. – Поппи, – начал Кастил. – Не говори мне, что разрыв связи с Киераном на тебя не повлиял, – перебила я. – В храме вы были готовы разорвать друг друга. Это неправильно. – Меня душили эмоции. – Мне это не нравится. – Если бы ты знала нас, когда мы были моложе, наверное, решила бы, что мы друг друга ненавидим. – Кастил мягко сжал мое плечо. – У нас доходило до драки и по гораздо менее важным поводам, чем ты. – И ты думаешь, мне от этого легче? Потому что если ты пытаешься меня успокоить, у тебя ничего не получится. – Думаю, что нет. – Кастил коснулся моей щеки и наклонил мою голову назад, чтобы заглянуть в глаза. – Знаешь, очень странно сознавать, что уз нет. Не буду лгать. Но знать, что узы перешли на тебя, что не только Киеран, но и все вольвены будут тебя защищать, – это облегчение. Отчасти благодаря этому мы выследили тебя в склепе в горах Скотос и в Пустошах. Они чувствуют тебя. Иначе мы бы не добрались до тебя вовремя. У меня внутри все перевернулось. – Поэтому я не могу на это злиться. Не теперь, когда знаю, на что пойдет Киеран, чтобы обеспечить твою безопасность. У меня задрожала нижняя губа. – Но он же твой лучший друг. Он тебе как брат. – И это по-прежнему так. Узы – странная вещь, Поппи. – Киеран положил руку поверх руки Кастила на мое плече. Я вздрогнула. – Но моя верность Кастилу никогда не определялась узами, созданными, когда мы оба еще не умели ходить. И никогда не будет определяться ими. Тебе не стоит беспокоиться, когда речь идет о нас. И вряд ли стоит беспокоиться о других связанных вольвенах. Большинство из нас соединяет нерушимая дружба. Так что мы просто… нашли место для тебя.