Поиск
×
Поиск по сайту
Часть 2 из 75 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Пересекли площадь преподаватели, степенно вышагивая к парковке через пугливо раздавшуюся толпу. Новички пока не знают своих наставников в лицо, но достаточно вида парадного мундира гражданской службы, чтобы ощутить должную степень робости и уважения. В чем-то форма преподавателей схожа с военной: хоть и лишена знаков различия, но наградные медали и планки, пусть те и выданы исключительно по мирным поводам, придают вид внушительный и грозный. Пусть сразу видят, что тут тоже идет война — за светлые умы, против тьмы невежества! Ректор разглядел лица коллег и погасил порыв попросить у обслуги добавить кресел к столу и принести дополнительные меню. Вряд ли кто из них присоединится к нему за обеденным столом — то люди семейные, предпочитают обедать дома. Это он, ректор, один. От позднего брака осталась только дочь. Сердце потеплело от законной гордости — с отличием закончив консерваторию, родная кровинка сейчас покоряла своим талантом столицу и даже пару раз показалась на центральном телевидении, пока, правда, мельком, на втором плане. Но даже эти короткие записи он трепетно хранил. Жаль только — поделиться с ними не с кем. Супруга отошла в другой мир десять лет назад, а новые отношения даже сейчас ощущались изменой той самой истинной любови, что бывает раз в жизни. Тем временем, профессура раскланялась меж собой и предсказуемо разошлась по машинам. Дорогим, к слову, автомобилям, не старше года каждый. Учитель физики Аристарх Игнатьевич, любитель дорогих костюмов и модных галстуков, прикрыл дверцу своей «Импалы», пронесся под басовитый рев двигателя по улочке, распугивая зазевавшихся гостей, и лихо вырулил за знак «стоп», «только для персонала». Следом куда спокойней вырулили «Порше» и «Сеат» профессоров кафедры высшей математики, а заверил процессию совсем не скромный «Балто-Русс» проректора Овсянова, стоивший как бы не дороже первых трех автомашин вместе взятых. Не бедствовали преподаватели имперского университета, что скрывать. Сам ректор, правда, всегда находил, куда потратить деньги — в основном, на подарки дочери. Но разве ему много нужно было? Квартиру ему подарил университетский фонд пять лет назад, тогда же предложил выделить машину на выбор, но тут он постеснялся и остался при своей «Волге», которой тогда шел всего второй год. Да и зачем менять? Скорость Ферзен не сильно любил, а добираться до дома всего с десяток минут пешком. На машине — так и вовсе смех. В общем, грех жаловаться, право слово. Что вне работы, что в стенах университета, блиставшего свежим ремонтом, пятым за пять лет, все у ректора ладилось. А тут еще, незаметно подкравшись, комплемент от повара подали, добавив «в счет заведения», и мысли вовсе обрели радужный тон. «В столицу махнуть на выходные, что ли? За свои деньги, разумеется». Хотя у университета был собственный самолет. Небольшой, на пятьдесят пассажиров, но, поговаривают, даже у многих столичных такого не было. Ведь небо — только для аристократов, а как бы не любило государство высшие учебные заведения, но такая роскошь, как бесконечный лимит на топливо, любые маршруты над страной и два дежурных пилота, выходила за всякие рамки. Самолет — князя Шуйского, предоставленный в аренду за одну копейку в год. Редко кому так везет с сиятельными владетелями земель. Обычно они те еще скряги, дико ворчливые от необходимости каждый год платить за имперский университет на своих землях. Дорого им, видите ли. А специалистов им выдай наилучших! При этом, те же ворчливые князья в то же самое время хороводы вокруг Москвы водят с просьбами открыть еще один храм науки и выделить преподавателей. Однако стоит добиться успеха и перерезать красную ленточку — тут же начинается вечное недовольство тратами. Но это они, наверное, от прошений и университетских просьб страхуются. К таким скрягам идти на поклон — никакого желания, проще в столицу написать. Не всем достается такое счастье, как Александру Ефремовичу, ой не всем. «А может, на университетском самолете и махнуть? Вон, как раз экскурсия по Кремлю намечается у стипендиатов, можно всего на один день сместить график вылета и… Хотя нет, нагловато». — Все же решил ректор добираться на имперских авиалиниях. К доброму отношению следует относиться бережно. Будто в пику его мыслям, величаво вырулил с парковки покрытый золотом «Эскалайд» преподавателя по русскому языку. Не у всех, правда, это понимание есть… Но да их дело. — Александр Ефремович? — Да-да? — Повернулся он, встрепенувшись от знакомого голоса. Рядом с его столиком замер в почтительном поклоне хозяин заведения самолично, отчего-то накинув белоснежное полотенце на сгиб локтя, будто обычный официант. Впрочем, остальная его одежда — жилетка в крупную клетку поверх белой рубашки, ничем не отличалась от формы остального персонала. Облик смотрелся целостно, выдавая немалый стаж руководителя на низовой должности. «Но с чего бы такой вид?» — ворохнулось любопытство. — «Решились обслужить самолично? Приятно, безусловно, но нет времени на новую перемену блюд». — Александр Ефремович с вами желают переговорить. Окажите милость, всего пять минут вашего внимания. — Обозначил самую радушную улыбку ресторатор, добавив толику вины во взгляд. Ферзен поджал губы и укоризненно посмотрел на мужчину. Никто не любит нежданных визитеров, особенно разрушающих таинство послеобеденного отдыха. А тут еще назревает явный проситель — наверняка, с весьма предсказуемой просьбой пристроить нерадивое чадо на первый курс. Столь же предсказуемый (для тех, кто ректора знает) отказ наверняка попортит им обоим настроение. Словом, дело неприятное, но видно, неизбежное. — Прошу вас, Александр Ефремович, — молитвенно сложил хозяин заведения и искренне добавил еле слышным шепотом то, что тут же, с великим изумлением, заставило сомневаться в его истинном статусе. — Иначе меня уволят. — Приглашайте, голубчик, — скорбно выдохнул Ферзен, складывая руки на груди и демонстративно отворачиваясь к окну. В конце концов, ему тут еще завтракать, обедать и ужинать, а возможная смена администратора может принести отрицательные изменения в привычный распорядок дня. Пусть холуй выслуживается, от Александра Ефремовича не убудет сказать «нет» еще раз. В его университете не будет кумовства! Стол тут же очистили от посуды, вернув через половину минуты графин с водой и два пустых стакана. За этим делом все хлопоты, в общем-то, завершились, а вот обещанного просителя не наблюдалось. Но раз у него одолжили ровным счетом пять минут — ректор демонстративно поднял левую руку и приподнял рукав пиджака, чтобы посмотреть на циферблат часов — еще три минуты, и он отсюда уходит. Чтобы озвучить данную мысль, Александр Ефремович грозно оглядел зал в поисках администратора, но с удивлением обнаружил отсутствие как обслуги, так и иных посетителей. В кафе кроме него — никого. Солидный звук автомобильных моторов дернул нервную струну, заставив резко повернуться к окну. «Коллеги вернулись?» — Немного нелепо смотрелась мысль при виде кавалькады из трех незнакомых автомашин, втекших на университетскую парковку, игнорируя знаки и ограничения. Впрочем, если обратить внимание на имперский герб на двух авто в арьергарде — они имели на то право. Вот только первый автомобиль, слегка потрепанный временем темно-синий «опель» с обычным гражданским номером, совсем не гармонировал с черными квадратами внедорожников сопровождения. Но именно к невзрачному автомобилю бросился ресторанный служка от входа в заведение, торопясь открыть дверь. Не успел — из задней двери уже вышагнул молодой парень лет семнадцати в бежевых брюках и белой безрукавке. Мельком огляделся, игнорируя суету вокруг него, и шагнул к двери кафетерия. «Две минуты», — нервно дернулся взгляд Ферзена к циферблату часов. Мелодично тренькнул входной колокольчик, возвещая о прибытии нового гостя. Крайне необычного, по всей видимости. «Да что с того?» — Раздраженно дернул плечами Александр Ефремович, подняв взгляд к горделивому полотну с двуглавым орлом на шпиле университетского здания за окном, дарующему абсолютную защиту от сильных мира сего. — «Да хоть князь!» Краем глаза ректор отметил силуэт в белой рубашке подле стола и еле слышный звук от положенной на скатерть папки с бумагами. — Добрый день, Александр Ефремович, — вежливо поздоровался с ним молодой голос, уже приобрётший некую толику бархатистости и глубины, свойственную старшему поколению. Ферзен вновь сложил руки на груди и недовольно покосился на говорившего. — И вам доброго дня, юноша.
Совсем молодой, как те, что занимали сегодня университетскую площадь, ожидая своего времени для подачи документов. Между прочим, честно ожидали и не пытались через знакомства пробиться к ректору лично! Парень напротив внимательно посмотрел на него, умудрившись-таки зацепить взглядом серо-синих, словно штормовое небо, глаз. Глубоких, завораживающих кажущейся подвижностью радужки, будто медленно вращающейся… и тускло мерцающей сотнями еле заметных огоньков в самой ее глубине, если приглядеться. Но ведь так быть не может… — Александр Ефремович? — А? — Спохватился ректор, осознав, что пропустил обращенные к нему слова. — Мне нужно завершить ваш университет, — терпеливо повторил юноша, стукнув пальцем по укладке документов в раскрытой папке перед собой. — Не смею препятствовать. Поступайте обычным порядком, отучитесь положенные пять лет, и я лично вручу вам диплом, — расправил плечи Ферзен, возвращая привычную уверенность. Все же, самый обычный проситель, а он уже надумал себе… — Я уже поступил, — парень взял первый лист сверху и переложил на половину стола ректора. — Отучился и получил все положенные отметки, — следом за первыми, легли новые бумаги с выкопировками из приказов и зачетных книжек, ведомостей и прочей канцелярщины, сопровождающей студентов на всем пятилетнем пути. — Разрешите поинтересоваться, — хмуро глянул на юношу Александр Ефремович, придвигая к себе листы. — Самойлов Максим, из свободных граждан. Он не помнил такого имени. Безусловно, ректору огромного учреждения и не положено знать всех учеников поименно, но за пять лет он обязан был зацепить взглядом, оставив в памяти хотя бы легкое чувство узнавания. Пусть даже не самого ученика, но такую свиту из машин он наверняка не упустил бы из виду. Вернее, знал бы точно, кого в стенах его заведения так опекают. — Год рождения… Принят в Имперский Университет города Шуйск в две тысячи… Хм… В тринадцать лет?! — Невольно в огромном изумлении распахнулись глаза. — И вы пришли ко мне с этой подделкой?! Молодой человек, я немедленно вызываю полицию! — Они подлинные. — Абсолютно спокойно отнесся к угрозам Самойлов. — Оригиналы документов в двух экземплярах, первая часть в вашем архиве, вторая у меня здесь, — вновь щелкнул он по оставшимся бумагам в папке. — Будет много ненужных вам вопросов, не считаете? — Не считаю! — Взвился с места Ферзен, опершись руками о край стола и нависая над самозванцем. — Я вас в университет не принимал! — Такое право есть у проректора, в ваше отсутствие, — столь же меланхолично отреагировали по ту сторону стола и положили еще один лист из бумажной укладки поверх остальных. Очередная подделка! Обличительная фраза, уже готовая сорваться с уст, разбилась сорванным на выдохе словом и надсадным кашлем, стоило вновь наткнуться на взгляд гостя. Завораживающий и холодный, словно поверх оружейного прицела. Но не того, что ведет дичь, а что заставляет смотреть на охотника, не позволяя шевельнуться — от которого желание кинуть бумаги в лицо наглецу обернулось непонятной робостью, а правильный и очевидный поступок с вызовом представителя службы безопасности университета подменился порывом разобраться во всем самостоятельно. Даже сама поза ректора показалась настолько неуютной, что Ферзен предпочел медленно вернуться в кресло и присмотреться к подделке внимательней. Стоило отметить, что бумага выполнена безупречно и украшена положенным количеством печатей. «Подпись зама, росчерк пера, все сходится», — с досадой кусал он губы — «Номер приказа!». Набрать на сотовом номер телефона приемной — секундное дело, даже с неприятным мандражом в кончиках пальцев. Зачитать заветный номер, услышать ответ от секретаря… — И он посмел пойти на подлог?! — Александр Ефремович, в моей зачетной книжке более тридцати подписей и печатей, проставленных не одномоментно, а с полным соблюдением всех сроков и регламентов. Ни одна проверка не выявит нарушений. — То есть, все они? Все мои коллеги? — С некой растерянностью вымолвил Ферзен, переводя взгляд от странного гостя на документы и обратно. Растерянность, впрочем, тут же сменилась законной яростью. — Все они продались за моей спиной?! — Вцепился ректор в копии бумаг и грозно потряс ими над столом. — Все, — отчего то с некоторым сочувствием кивнул парень. — И даже вы. — Я-я?!! — Прогремело в здании кафе. — Квартира, ежемесячные поступления, оплата счетов. Все они проистекают из того же источника, что у остальных. — Я! Никаких! Денег! Не! Брал! Убирайтесь из моего университета и ждите повестки в суд, молодой человек! — Грозно указал ректор перстом на дверь, вновь взвившись с места. — Университетский фонд, — даже не дрогнуло лицо у юноши, а вся гневная речь будто относилась не к нему, а к той же двери, на которую все еще указывал Александр Ефремович. — Вам знакомо это наименование? И сядьте, будьте так любезны. В последней фразе было достаточно воли и жесткости, чтобы Ферзен предпочел выслушать продолжение этого нелепого разговора сидя. Он все равно немедля отправится к главе особого отдела, а тот пока все равно на обеде, так что можно потешить себя выслушиванием всяческих нелепостей. Но ком недобрых предчувствий, заворочавшийся под солнечным сплетением, настаивал совсем на иных мыслях, которые даже про себя произносить было боязно. — Какое отношение Имперский университетский фонд имеет к вам, молодой человек? — Едко поинтересовался ректор. — А вы знаете, что за употребление слова «имперский» в именовании полагается годовой сбор в два миллиона рублей? — Неожиданно поинтересовался Самойлов. — За пять лет сумма вышла довольно значительной. Я бы, к слову, с куда большим энтузиазмом потратил бы их на вас, но вы бы не стали брать деньги и ценности от фонда с другим наименованием, верно? Александр Ефремович побуравил взглядом собеседника и категорично мотнул головой. — Вздор.
Перейти к странице:
Подписывайся на Telegram канал. Будь вкурсе последних новинок!