Мы молча последовали за ним. Столь же немногословно доехали к ожидающему нас самолету, поднялись по трапу и расположились в салоне, пока командир корабля и изрядно нервничающая стюардесса проговаривали необходимые и ритуальные фразы перед полетом. Великий князь предпочел первое кресло у выхода. Мы же расположились за семь рядов от его спины, ближе к крыльям — будто расстояние в самолете может что-то изменить. — Максим, что происходит? — Маскируя вопрос за гулом двигателей взлетающего самолёта, нервно спросила Ника. То, что происходило, откровенно пугало девушку. И далеко не безосновательно. — Ты, возможно, знаешь ту небольшую тайну, которую скрывает семейство Шуйских? — Спросил я ее спокойным голосом, не стараясь как-то спрятаться за окружающим шумом или приблизить к ее ушку лицо. — Не совсем понимаю… — Род, некоторым образом, оборотни. — Уточнил я. — Медведи. Впереди недовольно дернул плечом великий князь — глупо пытаться утаить голос от такого, как он. Шепчи или говори в полный голос — совершенно без разницы для лесного владыки. — Понимаешь, — продолжил я, — со временем, зверь в их голове все равно побеждает людское начало. Тогда зверь с остатками человеческой личности уходит в лес, где обычно и погибает. Так правильнее для всех. Но до той поры, пока не придет смерть, у княжества все равно будет один владетель — самый мощный и самый сильный медведь в стае, глава рода. Одна территория, один владетель, понимаешь? — Д-да, — чуть ошарашенно ответила Ника. — Наша проблема в том, что в нынешнем поколении Шуйских родился Артем. Очень сильный, страшно сильный медведь. Потенциально гораздо сильнее, чем нынешний хозяин территории. Князь Александр Олегович недовольно поворочался в своем кресле. — Но у территории, красавица, как я и говорил, может быть только один хозяин, — наставительно произнес я. — Не может быть двух сильных медведей на одной земле. Кто-то должен уступить и отдать главенство. Поэтому Александр Олегович Шуйский так жаждет как можно быстрее встретить внука. Чтобы убить его до того, как тот войдет в полную силу. Спереди хрустнула пластиковая накладка подлокотника. — Н-но как же так…. — И ты бы знала, — произнес я одними губами, наклонившись к ее лицу. — Каких трудов стоило выгнать его из чащобы и загнать в мой самолет. — У-у тебя глаза… Светятся, — сглотнула Ника, опасливо отодвигаясь в сторону. Я прикрыл глаза, не желая пугать девушку. — В целом, ничего страшного, — буднично продолжил я. — Доставай ту ерунду, которую тебе выдал Борис Игнатьевич. — Какую еще ерунду? — Изобразила она недоумение. — Артефакт. — Терпеливо пояснил я. — Чтобы меня убить. Але, женщина, у нас двухсотлетний медведь на борту, а тут в кармашке только пластиковая вилка! — Тихо ты! — Шикнула Ника, опасливо поглядывая на первый ряд. Но князь пока не понимал грозящей ему опасности. — Давай артефакт. Я верну, честно. — Протянул я ладонь. — Я не взяла, — отвела она взгляд. — Что значит, не взяла? — Возмутился я. — Ты его забыла, что ли? — Я его вообще не взяла! То есть, взяла, но выкинула в урну. Я ошарашенно посмотрел на девушку. — Что-что ты сделала? — Уточнил я. — Выкинула. В мусорную корзину. — Отвернулась она к окошку. — Артефакт за три миллиарда? — Сколько?! — Пискнула она, повернувшись. — А-чу-меть, — уронил я лицо в ладони. — То есть, ты всю неделю страдала зря?! — Чего?!! — Молодежь, вы не могли бы потише, — рыкнул ироничный голос. Должно быть, забавно слушать планы по собственному убийству… Особенно, когда орудие, как оказалось, выкинули. — Три миллиарда, женщина! — Прошипел я возмущенно. — В урну! — Я не хотела тебя им убивать, — поджала она губы. — И где ты его выкинула? — Возле ка… Где надо, там и выкинула. — Ты когда-нибудь меня убьешь, — покачал я головой. — Ну уж извини, что не убила раньше, — язвительно прошипела она. — В общем, как знал. — Махнул я рукой. — Нельзя вам, женщинам, верить. Даже в деле собственного убийства! А я так старался! Даже Борис Игнатьевич поверил! Ника обиженно насупилась. — Ладно, будем по первоначальному варианту, — вздохнул я. Девушка настороженно покосилась. На лице же моем проступала улыбка — будем верить, достаточно безумная и безбашенная, как и весь план длиною в три года. Хотелось, конечно, как проще, но… — Максим? — Осторожно уточнила Ника. — Максим, у тебя опять глаза светятся… — Ощущение твердой поверхности под ногами дарит чувство ложной безопасности, — произнес я ей доверительно, поднимаясь с места. А небо за иллюминаторами начало покрываться черным покровом туч — вестником близкой грозы. — Никто не знает, как далеко и больно придется падать. Даже двухсотлетние князья. Глава 24 В конце пути всегда есть место самым главным словам и искренним эмоциям. Еще немного, и все равно не останется свидетелей, слухов, пересудов и чужого мнения. Время скомкается до размера технического термина, которым назовут крушение самолета, и никто не станет разворачивать полотно событий, чтобы разобраться в чужих страхах и страстях. — Максим, я не хочу умирать, — просительно посмотрела Ника снизу вверх. Разве можно винить за это честное и простое желание. — Не беспокойся, — ободрил я ее улыбкой. — Все будет хорошо. — Мы не разобьемся? — Был полон надежды этот взгляд. — Обязательно разобьемся, — встал я в проходе, краем глаза наблюдая, как медленно поднимается со своего места старый князь Шуйский. — Но у тебя еще есть шанс послужить императору. — Но я не хочу! — Тогда вот тебе пуговица, — оторвал я вторую по счету сверху от рубашки и протянул ей. — Проглоти. Ника посмотрела на пластиковый кругляш в моей руке с опасливым благоговением, но все же приняла ее в руки, и, прикрыв глаза, переместила внутрь себя. — Считается, что она приносит удачу, — пояснил я ей. Взгляд девушки изменился на недоуменно-растерянный. — А она не волшебная? — А я разве сказал, что она волшебная? — недоуменно взглянул на нее.