— Передаю координаты. — Благодарю. Мередит встала. — Ваши сведения очень помогли мне, детектив. Однако детектив Крепаковски встал следом за ней, и демонстративно сунул револьвер в кобуру под левой грудью. накинул на плечи плащ, который висел на спинке его стула. — Ну что, наведаемся к нему? — Не пойму, нахрена ты мне там? Ты пьяный в хлам, куда тебе ехать-то? Да и вообще, это мое дело. — Ошибаетесь, мисс Стаут. Это — мое дело. — А почему ты тогда раньше к нему не съездил? — Не чувствовал вдохновения. — Собирайся, только быстрее. Выезжаем прямо сейчас. Спустившись на лифте, они сели в мустанг. Мередит за руль, Крепаковски — на место стрелка. Она отметила, что детектив ведет себя довольно бодро, и с координацией у него все в порядке, несмотря на то, что он пьяный в дрызг. А что еще более неожиданно, он вполне неплохо соображал. Он рассказал о своем деле подробнее. Он служил в убойном, в группе по особо тяжким, расследовал деятельность банд. Его внимание привлекло дело о самоубийстве. Покойный — офицер средней руки из банды Красных Хромеров. Полицейский патруль обнаружил тело при осмотре заводской территории в Нордсайде. Парень прострелил себе голову и лежал там уже несколько дней, самоубийство налицо. Но полицейских заинтересовали странные нарывы на его теле. Эпидемслужба обнаружила, что тело инфицировано глубоко модифицированной чумной палочкой Y.pestisC20, не передающейся воздушно-капельным путем, зато стойкой к тетрациклинам и другим известным способам терапии. Эпидемия этой болезни уже накрывала Найт-Сити в 2020-м, никто не хотел пугать народ, тем более, пока во всю шла политическая борьба за кресло мэра. В полиции решили, что думать тут не о чем, эпидемии в Нортсайде вроде как не наблюдалось, а само дело явно было самоубийством. Отчет о вскрытии, показавший, что в теле трупа был установлен модуль, который, возможно, имел связь с заболеванием, решили тихонько проигнорировать. Но эти махинации не укрылись от взора бравого детектива Джеймса Крепаковски. — У нас там в отделе есть большая доска, поделенная на колонки с фамилиями детективов. Каждая запись — труп. Ну ты поняла, либо фамилия, либо «Дж. Доу 1», «Дж. Доу 2», и так далее. Нераскрытые пишут красным. Когда раскрывают, стирают и записывают черным. Этим занимается Рэйчел, толстожопая такая бабуля, чернокожая, из отдела статистики. Такая, своего рода, доска славы, ну ты поняла. Представь, как весь отдел молча стоял и смотрел, как Рэйчел стирает черную фамилию этого типа и записывает красным. О да, я там всех взбесил. [Дж. Доу — Джон/Джейн Доу, обозначает «неопознанный труп», мужчины или женщины соответственно. Американский полицейский фольклор.] Ему удалось переквалифицировать дело в неумышленное убийство — вроде как рипер поставил тому типу хром грязными руками и занес палочку, типа того, годная сказочка. Но сам Крепаковски чувствовал, что в деле кроется демон. Он изучил устройство этого модуля, проконсультировался с врачами из Эпидемслужбы — неофициально, разумеется. И ему, не под запись, подтвердили: эта штуковина — оружие, предназначенное для шантажа. О том, что дело всплыло, быстро стало известно тем, кто его заминал. Сначала детектива пытались уломать. В баре, за пивом и рюмочкой водки напарники говорили ему: вот дался тебе этот пиздюк-хромер? Брось ты его, займись нормальным делом. Он застрелился, сделал город чище. Потом начали прессовать серьезнее. Задрачивать отчетами. Требовать результатов, которые Крепаковски предоставить не мог. Ну а в конце просто подставили. Спиздили у него ствол и публично казнили на заседании комитета статистики. Отстранили от дел. Вот и все. Так делаются дела в полиции. — Слушай, напарница… — Какая я тебе напарница? Ты хоть понимаешь, кто я? — Понимаю. Дева в беде. Допустим, большая дева, но в большо-о-ой беде. Я не был бы ментом, если бы не умел сложить два плюс два. Припоминаю, был недавно случай, Травма лоханулась, и скорая помощь прилетела не к тому клиенту, к корпоратке какой-то. Я так полагаю, они над тобой какие-то операции проводили. И лоханулась Травма не просто так, а потому что ее руками… — Джимми, — Мередит проговорила это очень спокойным, ровным голосом. — Знаешь, как у меня в корпе называются в делообороте приказы на устранение? Утилизация биологического материала. Ты сейчас очень близок к тому, чтобы попасть в делооборот. — Я чую опасность, да. Но сомневаюсь, что ты на это пойдешь. Ты не можешь никому сказать о своей проблеме. И мое убийство объяснить не сможешь. Но расслабься, напарница. Я своих не сдаю. — Что, не бросаешь дев в беде? Ну ты мент-герой, я смотрю. — Я должен сказать тебе спасибо. Если бы ты не приехала, я бы ни за что с дивана не встал. Только если за бутылкой сбегать. — Откровения прожженного жизнью мента. Только этого мне не хватало. Но Крепаковски выглядел, почему-то, довольным. — Пожалуй, мы сработаемся. Каждая подворотня в Найт-Сити обоссана по-своему и со вкусом. Та, в которую показывал заехать Крепаковски, тоже была на свой манер уникальной. Мусор, граффити, дурной неон — уличный шик Джапан-Тауна, но ничего выдающегося. Это Чпок-стрит. Мередит затормозила посреди переулка. Они с детективом вышли из мустанга, пистолет-пулемет лежал у нее в кармане. На ступенях «клиники» Фингерса сидели какие-то пацаны азиатской внешности. — Съебали с дороги! — заорала Мередит, вынимая ствол. — Быстро съебали, пока я вас напалмом не захуярила, ебаные гуки! Шпана мигом рассосалась, разбежалась по подворотням. Детектив подошел к ней, многозначительно глядя на освободившуюся дорогу внутрь. — Чувствую хватку Милитеха. У вас, корпоратов, всегда дела делаются так шумно? — А что тут шумного? Я даже ни одного патрона не истратила. Пойдем, ствол достань. Ночь коротка, надо все успеть. Крепаковски последовал ее совету и достал револьвер. Они поднялись по лестнице. Там, на диванах, расположились несколько чернокожих проституток. Они ждали, когда Фингерс позовет их в свою операционную. — Прошу прощения, леди, — Мередит показала им свой пистолет-пулемет. — У нас без очереди. Крепаковски вытянул из импланта в ладони патч-корд и начал взламывать дверь. Мередит, тем временем, следила за обстановкой. Перед ней сидели шлюхи, но у каждой из них мог быть пистолет. А учитывая то, что они черножопые, характер угрозы своей жизни они могут понимать неправильно. Негры не оценивают силы противника, могут забыковать. Это одна из причин, почему смертность среди них очень высокая. — Готово. Дверь открылась. Мередит, профессионально держа пистолет-пулемет, шагнула внутрь, Крепаковски, так же профессионально ее прикрывал. Но угрозы внутри не было. Зато была негритянка, разрезанная до пупа, в операционном кресле. А над ней — доктор Фингерс. Он был одет в ошейник, сетчатую маечку и короткие шорты. Левую руку покрывала татуировка из розовых отпечатков помады. Мередит хмыкнула. — Нихуя себе. По тебе сразу видно, какой ты ориентации. Смело. Уважаю. — Вы кто такие, и что вы здесь делаете? — Тайм аут, док. Вывози свою пациентку, и давай потолкуем. — Но она под наркозом! И операцию нужно проделать прямо сейчас! Я устанавливаю ей углеродную вагинальную мускулатуру! У меня типа такого имплант стоит, подумала Мередит. Да, это требует времени. Мне три часа ставили. Дело это небыстрое — обклеить все стенки влагалища изнутри, со стороны мяса, искусственной мускулатурой. Но у меня и модель, конечно, побогаче. Зато эффект — пушка. Если мужик в тебя засунет, то уже не вытащит, пока не выебет насквозь. Наука, сука! С такими штуками женщины через 50 лет будут у власти по всему миру. Это, конечно, фантазия. Но, если по сути, то потенциал у этой штуковины огромный. — Мы у тебя много времени не отнимем. Напарник. Давай ее нахуй отсюда. Джеймс, надо отдать должное, работал профессионально, без разговоров. Поднял разрезанную негритянку на руки и отнес в коридор, всех там напугав. Сразу вернулся. — Меня интересует все, что ты знаешь об этом устройстве. Тебя бить надо, или нет? — Я ничего… — Получается, надо. Напарник, ебани-ка ему. Джеймс схватил его за сетчатую маечку и прописал по рылу. Когда мужик дает другому мужику по рылу, это всегда чисто психологически убедительнее, чем если бы по рылу давала баба. Слабый пол, вся хуйня. Это никогда не пройдет, какие бы законы не принимали. В человеке записано, прямо в ДНК: если мужик дает тебе по морде, это бой насмерть. Если баба — ничего серьезного, она устанет быстрее, чем причинит реальный вред. Прошло уже много лет с эпохи возрождения, когда огнестрел на дымном порохе изменил мир, а физическая сила отошла на второй план, ведь, какая разница, насколько ты силен, если пуля из пистолета убьет тебя так же, как любого другого? Но мышление изменилось только, может, самую малость. — Припоминаю, — сразу же сказал Фингерс. — Да, точно, вспомнил. Я получил его от мусорщиков! — Что значит «получил»? — Мне велели получить это устройство у них! — Кто? — Моя… Моя крыша. Тигриные когти. Приказ исходил от них! — От кого конкретно, блядь?! — Вы думаете, мне есть дело?! Я плачу за то, чтобы работать здесь. Помогать этим несчастным девушкам с улиц! — Ага, помощник хуев, небось, втридорога собираешь с этих телок за установку вторички, снятой с таких же дохлых шлюх. С мусорщиками, значит, якшаешься? Колись, блядь, у меня терпение не бесконечное! — Это все, что я знаю, клянусь! Я сделал только одно — установил этот имплант человеку, которого привезли ребята из Когтей. — Кому? — Я не знаю, он был без сознания, под сильными транквилизаторами! — Как он выглядел? — Не знаю, блин, с красным хромом, бритоголовый.