— Я сто раз сама говорила вам звать меня так, комиссар. — Джеральд. — Джеральд, — повторила она обворожительным голосом американской красавицы из фильмов. — Вы уже поняли, в чем дело. Как всегда, дева в беде. — Я никогда не позволю этой беде случиться. Что я могу сделать для вас? Он был пьян. Она пила с ним и весело улыбалась. Чем пьянее он, тем проще ему будет согласиться. Но и рассчитывать на то, что его удастся развести по синей лавочке тоже было наивно. Фолтер — тертый калач, он знает все о коррупции. Можно было надеяться только на то, что удастся выбить скидку. Она просила о многом и понимала, что придется пойти на жертвы. И все эти жертвы она должна была приносить с очаровательной улыбкой. Он напивался, обещая ей любую помощь. Но нужно было понимать, что стоит за этими чистосердечными обещаниями. Такие типы за свою помощь дерут три шкуры, обдирают как липку. Вот только Мередит готова была идти ва-банк. — Давайте начистоту, Джеральд. Я интересна вам. — Мне, и всем остальным ста мужчинам в этом помещении. От вас не отводят взгляда. Отпираться неразумно. Любому было бы наслаждением общество такой женщины, как вы. — Но кроме шуток… Их взгляды пересеклись. Мередит смотрела ему в лицо с вызовом, подстрекала его улыбкой. Его толстая ладонь под скатертью стола легла на ее голое колено, а она улыбнулась шире, поощряя его. Тогда его ладонь поползла выше по бедру, и глубже в разрез платья — его пальцы лежали на внутренней стороне бедра. — Мы оба знаем, Мередит, что этого не случится, — нагло произнес Фолтер, пуская из пасти кольца дыма. Но руку с ее бедра так и не убрал. Мередит хлопнула ресницами: — Опасаетесь зайти слишком далеко? Разумно. Просто дайте мне сигнал, мы ведь знаем, всегда есть альтернатива. Теперь уже она шантажировала его. С первого-то раза он не оценил, какое сокровище лежит в его ладони. Она более прямо давала ему понять, чего он лишится, если сейчас сдаст назад. Мацать директора Милитеха за ляжку — одним богам доступно такое удовольствие. — Как насчет двухсот тысяч? — произнесла она, отведя от него взгляд чтобы прикурить. Но руку его с себя пока не снимала. Фолтер погладил ее по бедру. Вниз, до колена, потом вверх, опасно близко… — Мне придется выложиться по полной, чтобы оказать вам любезность, Мередит. Я прошу не для себя. У этой телеги слишком много колес, и все нуждаются в смазке. Просто не хочу утруждать вас перечислением всей той массы людей, которую мне придется пройти. В суде, у себя в НСПД, в пенитенциарной системе… Уместнее было бы говорить о пятистах тысячах… Мередит кокетливо улыбнулась. — Я понимаю… Но как насчет небольшого шага вперед в наших… деловых отношениях? Навстречу друг другу? Она бережно подняла его ладонь со своей коленки, сняла ногу с ноги и поставила, чуть разведя в стороны. Но не стала покрывать оголившуюся в разрезе ногу, а положила на нее ладонь Фолтера. С провокационной улыбкой она смотрела ему в лицо и видела, как в его взгляде жадность борется с искушением. Искушение победило. Его ладонь поползла вверх, пальцы коснулись обнаженной плоти ее внешних губ — она пошла на битву без нижнего белья. Ощупали ее гладкий лобок и вульву. Она взмахнула ресницами, прикрыв на пару мгновений век. Так, будто его прикосновения были ей приятны. — Небольшая скидка взамен на признательность, — Мередит снова обворожительно улыбнулась ему, пока его пальцы мяли ее вагину, немного проникая внутрь. Когда свинья меньше всего ожидает подвоха, ее с размаха бьют кувалдой по башке, ломая череп. Фолтер даже позабыл о сигаре в другой своей руке. Брать его тепленьким нужно было сейчас. — Давайте сойдемся на трехстах тысячах. Не думайте об этом, как о недополученной прибыли. Пусть это станет инвестицией… Вложением в наши будущие проекты. Двести кусков против ебли, думала Мередит, с улыбкой покидая виллу и направляясь к своему мустангу. Да я самая дорогая индивидуалка в Найт-Сити! Недешево. Но цель того стоит. Надо будет — выложу столько денег, сколько потребуется. Надо будет — буду скакать на членах и счастливо улыбаться. Надо будет — хоть весь город атомной бомбой подорву. Цена мне не важна. Я доберусь до этого сукина сына, чего бы оно мне не стоило. 22. Дело о голой бабе Фойе первого этажа офиса корпорации Милитех в Найт-Сити было исполнено монументальности, которая мгновенно внушала всякому посетителю волнующее чувство размаха и величия. Злые языки чесали по этому поводу что-то о чувстве неполноценности, но языки эти, как правило, ничего не смыслили ни в архитектуре, ни в искусстве, ни в эстетике. И уж тем более непостижима их умам была идея величия. Откуда уличный плебс может что-то знать об этом? Их удел — слушать говнарский рок, дрочить на брейндансы с поеданием дерьма, мечтать об анархии и делать в своем бложике посты о том, какие они от этого уникальные и непростые натуры. Это помещение потрясало в первую очередь своим объемом. Здесь было так много пространства, что у неподготовленного человека замирало сердце. Ему казалось, будто он не в офисе, а в античном храме. Исполинские колонны квадратного сечения, облицованные безупречно подогнанным мрамором, поддерживали двенадцатиметровые потолки и дарили ощущение надежности и безопасности: это не только храм, но еще и неприступная железобетонная крепость. На стене позади стойки рецепции располагался огромный логотип корпорации Милитех — стилизованная «М». Безупречно подобранное освещение с правильными, уютными тенями и подчеркнутыми светлыми областями, ухоженная, пышная комнатная растительность в изящных золотых горшках, удобные скамейки и ложи с диванчиками вокруг журнальных столиков — все это разбавляло грандиозный размах неомилитаристской архитектуры теплыми мазками комфорта. Утром на первом всегда было людно. Тысячи и тысячи сотрудников офиса прибывали и направлялись по своим рабочим местам, попивали кофе на скамейках, стояли у колонн, беседуя компаниями с коллегами, или за столиками, обсуждая рабочие моменты, либо просто чего-то или кого-то дожидались, залипая в телефоны и брейндансы. А над головами у них, на высоте в восемь метров, прямо посреди атриума, висела голограмма, изображающая земной шар с медленно мерцающими желтыми точками на нем — так были отмечены все офисы и отделения Милитеха на планете. Всех при входе приветствовал искусственный голос внутренней милитеховской системы — корпоративного помощника. Он каждый день был разным, когда женским, когда мужским, но почти всегда приятным. Иногда могло показаться, что тебя уже приветствовали таким голосом. Но все знали, что такого быть не могло. Голос всегда генерировался программными средствами на основе случайной выборки самых приятных голосов знаменитостей. — Доброе утро, директор Мередит Стаут. Приятного вам дня. Поскольку с Дэнни они вошли одновременно, то ее в тот же миг система поприветствовала по внутренней связи так: — Доброе утро, стажер Даниэлла Раск. Приятного вам дня. Импланта внутренней связи у Дэнни не было. Те сотрудники, которые еще не были полноценно трудоустроены в корпорацию, получали обязательную гарнитуру внутренней связи, которая вешалась на ухо. — Вау, — произнесла она, оглядывая громадное помещение, полное людей. — Это… впечатляет. — Только первые десять тысяч раз, — Мередит тепло улыбнулась племяннице. — Потом привыкаешь и ни на кого не обращаешь внимания. Давай руку, а то тебя тут затопчут. Они двинулись к лифтам. Здесь, как обычно, ее ждала куча приветствий: доброе утро, директор Стаут. — Доброе утро, леди и джентльмены. Всем удачного дня. Отношение в офисе к ней было неоднозначным. Безусловно, ее ненавидели за ее нрав и строгость, за вспыльчивый характер. «Сука» — таково было ее общепринятое погоняло среди работников. Но в то же время народ всегда находил в ней что-то привлекательное. Одних воодушевляло ее смелое поведение, как тогда, во время митинга социалистов перед КПП. Других вдохновляло то, как она без раздумий возглавила войска в битве при Экспоцентре, одержала славную победу и вернулась с триумфом, проведя ночь в пустыне. А многим просто было приятно, что директор по привычке приезжает на авто и ходит через первый этаж к лифту вместе со всеми, а не летает на авике. О народе можно думать что угодно. Но нельзя ни в коем случае недооценивать любовь масс. Мередит была уже намного больше, чем просто сотрудником своей корпорации. Она была политиком практически уровня главы государства. Признание хотя бы своих, милитеховских, было ей необходимо. В то же время народ не следует слишком баловать и заниматься панибратством. Все всегда должны очень ясно понимать, кто босс, а кто подчиненный. Но в этот раз ситуация требовала войти через первый. Мередит хотела впечатлить племянницу монструозным величием Милитеха. Возможно, даже соблазнить. Они поехали на лифте не наверх, а вниз. На этаж -6, где располагался стрелковый полигон. Мередит поздоровалась с сотрудниками. — Привела племяшку учиться жизни, — сказала она. Работники полигона весело ей покивали. С утра тут было тихо и пустынно. Все двадцать линий были свободны. Мередит достала из камеры хранения черный защищенный кейс небольшого размера и поставила на стол. — Подарок тебе, — сказала она, погладив Дэнни по плечу, — за то, что закончила школу. Дэнни смотрела на кейс большими потрясенными глазами. Даже несмотря на то, что они находились в тире, она все еще не могла поверить. — Это что, оружие?! — Открой. Мередит не могла перестать улыбаться: моя сладкая тыковка получает свой первый в жизни ствол. Разве это не мило? Дэнни откинула крышку кейса. Внутри, на черном пористом ложементе, лежал пистолет. Девочка несмело протянула руку, погладила оружие, с любопытством взяла в ладонь. — Вау. Он тяжелый. — Это приятная тяжесть. Лучше подойдет «увесистый». Потому что это железный пистолет, разработанный для того, чтобы людей из него убивать. Мередит взяла племянницу за ладонь, поправила ее пальцы, показала, как правильно держать. — Это «Лексингтон», Милитех А-10AF, классика, надежный, в дизайне тридцатых годов, калибр девять миллиметров «Парабеллум», легко найти патроны. Магазин на двадцать один патрон — на всех хватит. Конкретно эта модель без автоматического режима. Я надеюсь, тебе пока не в кого стрелять очередями. Дэнни захихикала: — Есть пара «подружек» в школе… — Тыковка, я понимаю, что ты плохожопка, но начнем все равно с небольшого инструктажа.