— Смотри не разбей мне тачку, — бросила Мередит с заднего сиденья. Она могла бы съездить и сама, но потом подумала, что ей не помешает телохранитель. Гиена — опытный раннер. Тюремные системы, разумеется, не дают ему пользоваться своим оборудованием, но чем черт не шутит? Лучше иметь с собой собственного раннера, который будет приглядывать за обстановкой. Солнце опускалось за Мегабашни, на Арройо ложилась громадная тень. Кэсс затормозила на стоянке городской тюрьмы Найт-Сити. Джеймс Крепаковски был уже тут, стоял и ждал у дверей, покуривая. Мередит и Кэсс направились к нему. Сложно было не обратить внимания на то, какие метаморфозы претерпел детектив Крепаковски. Он явно помылся, лицо было гладко выбрито, будто он снова на службе. Он носил тренч с костюмом и галстуком, ботиночки блестели. В дополнение к образу он где-то раздобыл фетровую шляпу. А еще он был трезвым. И не просто трезвым, а в самом деле просохшим. Кожа была немного бледновата на месте сбритой бороды. — Джимми, елки-палки, я тебя не узнаю. Ты сколько дней уже не бухал? — Прилично, — он пожал плечами, будто говорил: «пустяк». Похоже, расследование в самом деле вернуло его в колею. — Здорова, детектив! — крякнула Кэссиди, приветствуя Крепаковски широченной улыбкой. — Ничоси ты приоделся, ежже. Костюмчик прикупил, да при галстуке! Тебе идет, чтоб меня. — Могу сказать то же самое о тебе, водила. У вас что, дресс-код для телохранителей поменялся? Или у тебя день рождения? — Неее, мусорок, это я для тебя так нарядилась, ежже. — Ценю старания, но затея не стоила таких вложений. В этом плане впечатлить меня очень просто. Мередит чуть нахмурившись, искоса, незаметно стрельнула взглядом сначала в детектива, потом в Кэсс. Хм… — Давай, рассказывай, Джимми, — бросила Мередит нетерпеливо, доставая сигареты и закуривая, — на что ты там договорился? — Через одного парня я вышел на начальника смены, он оказался человеком понимающим, согласился оказать услугу. Беседа будет проходить в комнате для разговоров с адвокатами. То есть обстановка приватная, ни камер, ни прослушки. Он как раз сегодня заступает. Через несколько минут должен подъехать. Мередит бродила по стоянке и немного нервно курила. Крепаковски же был совершенно спокоен, он стоял у стены и мирно покуривал. Они о чем-то негромко болтали с Кэсс. Мередит снова бросила на них косой взгляд. Может, я чего-то не знаю? Начальник смены прикатил на черном Шевильоне 388, он был одет по форме — носил шерифскую шляпу, оливковую полицейскую рубашку с брюками, на груди рация и звезда. — Джимми. Леди. Прошу вас. На входе дежурный сверил у всех электронные документы. С удивлением глянул на Мередит, но смолчал. Когда Кэсс велели сдать кейс со льдом, начальник смены сказал, что все нормально, и можно пропустить. Он провел их по узким коридорам в комнату для встреч. Сказал, что скоро приведет заключенного. Кэсс активировала защитные программы. Наконец двое сотрудников тюрьмы ввели заключенного и усадили за стол. Наручники с него сняли. Мередит, сев напротив, цепким взглядом изучала его внешность. Часть ее ожиданий даже оправдалась. Чан Сю по прозвищу Гиена был сморчком-китаёзой, рост метр с фуражкой, словно шкет какой-то. Зато хромом он себя начинил с горкой. Череп был полностью хромированным, весь в разъемах для подключения оборудования. Вместо глаз у него стояли здоровенные вылупленные фасетки янтарного цвета, и это сразу вызывало ассоциации с каким-то летающим насекомым вроде мухи или стрекозы. Кроме того, было совершенно непонятно, куда он смотрит. Оранжевая тюремная роба скрывала его доходное тело, но Мередит была уверена, он и там себе понаставил всяких разъемов, охладов и прочего раннерского железа. На шее у него висел ошейник — тюремное устройство, которое не дает воспользоваться никакими имплантами и скриптами кроме разрешенных. — Чан Сю, — сказала Мередит, — или тебя лучше звать Гиена? Знаешь, кто я? Мередит Стаут. Давай побеседуем, возможно, придем к взаимной выгоде. У меня есть пара вопросов к тебе. Гиена сидел молча, неподвижно. Не дождавшись реакции, Мередит продолжила: — Говорят, ты за Черный заслон лазил. Это правда? Че молчишь? — Сиська-масиська, — выдал Гиена гнусавым голоском, и его рот расплылся в ухмылке. — Че? — Сиська-масиська, — повторил Гиена. И будто бы пощупал хромированными пальцами в воздухе невидимую грудь. — Эй, слышь, ты блядь! Ты тут, с нами? — Мередит пощелкала пальцами у него перед лицом. Но тот стоял на своем: — Сиська-масиська. Мередит недоуменно переглянулась с Джеймсом. Тот стоял рядом и морщил лоб, глядя на Гиену. — Мне известно, что раннеры — люди ебанутые, — сказала Мередит. — Но этот, походу, последние остатки вменяемости где-то в сети обронил. Она наклонилась через стол к Гиене: — Эй, китаёза, еб твою мать! Есть кто у аппарата? Или все, совсем «четыреста четыре»? — Сиська, — произнося по буквам, непреклонно прогнусавил Гиена, — масиська! — Погоди-ка, — сказала она, — ты что, хочешь, чтобы я тебе сиськи показала? — Сиська-сиська-масиська! — торжественно прогнусавил Гиена. Мередит вскочила, грохнула руками по железному столу. — Ты че, охуел что ли?! — Си-и-иська, — скаля зубы, пропел Гиена. Мередит прошла по комнате туда-сюда, закурила. Презрительно фыркнула. — Нет, мне, конечно, такие предложения время от времени поступают. Но блядь! Чтобы с первых нот?.. Она рассерженно глянула в сторону Гиены. — Тебя в жизни вообще что-то интересует, кроме сиськи-масиськи? — Дирка, — уверенно сказал Гиена. Мередит всплеснула руками: — Долбоеб… Как же с тобой тяжело-то, а! — Дирка в Терьном заслоне, — добавил он вдруг. — Ага, — Мередит уселась обратно за стол, дымя сигаретой. — Значит, разговаривать ты все-таки умеешь. Давай побеседуем. Расскажи, что за дырка такая. — Тебе нузьна дирка, — упрямо гнусавил Гиена, в усмешке показывая полную пасть золотых зубов, — мне нузьна сиська. Мередит раздраженно вздохнула: — Слушай сюда, урод. Я тебя из тюрьмы вытаскиваю, а ты, тварь неблагодарная, еще и торгуешься? Но Гиена стоял на своем: сиська. Мередит с надеждой посмотрела на Джеймса, но тот бессильно развел руками: — Раннеры — народ своеобразный. Их часто мало беспокоит, в каких условиях их физическая оболочка. Они в сети живут. Мне кажется, ему и в тюряге нормально. — Своеобразный — не то слово. «Поехавший» больше подходит. У него вместо речи одни копролалии! Она повернулась назад к Гиене. — Почему ты, блядь, такой озабоченный? Что с тобой не так? Гиена молчал, продолжая сально ухмыляться. Проклятье. Он мне нужен. И он это понимает. Он не отступит. — Ладно, говнюк, твоя взяла. Но если вздумаешь меня наебать, сразу прощайся с жизнью. Понял?! — Гиена не обманывает. — Лучше бы так оно и было. Мередит расстегнула жакет, потом блузку, и вывалила наружу обе свои сиськи в прозрачном черном бюстгальтере.