Он вызвал охрану и приказал увести Семенова, а вместо него привести к нему Лиманского. По словам Стеклова, Семенова взяли «по факту дачи взятки». Да и сам он только что подтвердил, что его «оформили с поличным». А в подобных делах, как известно, всегда бывает две стороны. Если задержали Семенова, значит, должны были задержать и Лиманского. Пообщавшись с одним, полковник хотел поговорить и с другим. Но, к его большому удивлению, один из охранников, услышав эту фамилию, сразу сообщил, что такого «кадра» у них нет. — Должен быть, — настаивал Гуров. — Уточни у дежурного. — И уточнять ничего не нужно, — упрямо повторил дюжий детина. — Нету у нас такого. Дома он. Под домашним арестом сидит. Сначала привезли, но потом почти сразу на дом оформили. Дня через три. Я же сам и провожал в добрый путь, как говорится. — Вот оно что. А адрес-то хоть сказали? — Адрес должен быть, — серьезно ответил детина. — В документах должен быть записан. Это у дежурного можно узнать. Выяснить адрес, по которому проживал под арестом Василий Лиманский, действительно оказалось несложно. Гораздо большие трудности Лев предвидел с тем, чтобы организовать с ним беседу. Уже зная по опыту с Тимашовым, что посещать находящихся в подобном заключении могут только строго определенные лица, он понимал, что не сможет явиться к нему так же просто, как явился сейчас в изолятор. В этом случае все необходимо будет оформлять официально и, вполне возможно, испрашивать «высочайшего согласия» Стеклова, как следователя, ведущего дело, по которому привлечен Лиманский. И стопроцентной уверенности в том, что это согласие удастся получить, у Гурова не было. Глава 4 На следующий день полковника ждало много сюрпризов. Орлов, начавший планерку с выговора за то, что Гуров не явился на предыдущее совещание, закончил ее многообещающим: — А полковника Гурова я попросил бы задержаться. Оставшись с ним один ни один, он некоторое время смотрел ему в лицо, выдерживая паузу, потом проговорил: — Ты что творишь, Лева? — В смысле? — Непонимание полковника было совершенно искренним. — В прямом смысле. Что за самоуправство? Являешься в изолятор, допрашиваешь чужих подследственных. По какому праву? Тебе вообще известно, что на свете существуют официальные процедуры? Правила, регламентации? — Вы про Семенова? — начиная догадываться, откуда дует ветер, простодушно спросил Гуров. — Так там вроде ничего неправильного не было. Что значит «чужой подследственный»? Он и по делу Кирилина тоже проходит, а я там числюсь в следственной группе. Какие проблемы? Его и Кирилин допрашивал. Что, тоже самоуправство проявил? — Кирилин его допрашивал на основании постановлений, с соблюдением всех правил, — постепенно закипая, повысил голос Орлов. — А ты — просто так, невесть откуда ни с того ни с сего явился. И — хоть бы слово! Хоть бы предупредил или намекнул. Хоть бы мне сказал. Чтоб не выглядеть на старости лет дураком. Почему я от смежных ведомств должен узнавать, чем мои подчиненные занимаются?! «Стеклов, гад! — сразу догадался Лев. — Разнюхал уже. Или из изолятора кто-то доложил?» — Мне эти претензии не нужны, — бушевал между тем Орлов. — Что мне — учить тебя, по каким правилам расследование проводится? Объяснять, как нужно допрос вести? Это еще хорошо, что человек с пониманием отнесся, а так ведь и до взыскания недалеко. Если тебе это все равно, хоть обо мне подумай. У меня и без твоих сюрпризов головной боли хватает. — А, так официальную жалобу он, значит, не подал? Дал мне шанс исправиться? — иронически усмехнулся Гуров. — Да! Представь! — в сердцах выкрикнул генерал. — Именно — дал тебе шанс. И никаких оснований для дурацких шуток я здесь абсолютно не вижу. Ты допустил нарушение, а за нарушения нужно отвечать. — Да я и не собирался шутить, — примиряюще проговорил Лев. — Даже наоборот. Всей душой стремлюсь воспользоваться предоставленным шансом и исправить свое грубое нарушение. Мне, кроме Семенова, еще с Лиманским нужно пообщаться. — С каким еще Лиманским? — подозрительно взглянул Орлов. — Тем самым, кому Семенов дал взятку, на которой оба они погорели. Лиманский сейчас под домашним арестом, и, чтобы увидеться с ним, я готов соблюсти все возможные и невозможные формальные процедуры. Так, чтобы доволен остался даже следователь Стеклов. — Следователь Стеклов, между прочим, в данном конкретном случае очень благородно поступил. Не стал телегу официальную на тебя катать, а очень сдержанно и корректно высказал свои претензии в личной беседе. Следователю Стеклову ты, по-хорошему, благодарен должен быть. А ты ерничаешь. — Да благодарен я, благодарен, — ответил Гуров, начинавший уже уставать от этой «воспитательной работы». — Как там насчет Лиманского? Можно будет организовать мне с ним «теплую» встречу? — А что, очень нужно? — совсем другим тоном спросил генерал, внимательно посмотрев на него. — Да, очень. Там, похоже, история неоднозначная. И смерть Тимашова — только самая верхушка айсберга. — А смерть — не случайная? — так же пристально глядя, поинтересовался Орлов. — Похоже, что нет. Но сделано чисто, не придерешься. Одна-единственная улика была, да и ту кто-то унес из-под самого носа видеокамер. Лиманский сейчас точно в таком же положении, как и Тимашов, и хотите верьте, хотите нет, а у меня невольно возникает некая аналогия. Поговорить с ним считаю необходимым. — А чего тебя в изолятор-то понесло? — забыв свои недавние возмущения, с интересом спросил Орлов. — Да просто время не хотелось терять. Пока еще все эти бумажки оформишь. Лев не стал говорить чувствительному начальнику, что за время, потраченное на оформление «бумажек», Стеклов мог бы как-нибудь «правильно сориентировать» Семенова. А в этом случае допрос уже не имел бы никакого смысла. В отношении Лиманского фактор внезапности применить уже не удастся. И тем не менее встречу с ним Гуров считал необходимой. Сам факт, что Лиманский оказался под арестом, уже говорил о том, что он не принадлежит к стану «врагов». А рассказ Семенова о том, что взятку ему пришлось впихивать чуть ли не насильно, вполне мог указывать на очередную подставу. Поскольку Семенов имел здесь личную заинтересованность, вполне возможно, его просто использовали вслепую. Положение Лиманского сейчас действительно чем-то напоминало положение Тимашова. И было вполне вероятно, что беседа с ним прольет хоть немного света на все эти загадочные темные дела. — Что нужно, чтобы я мог поговорить с Лиманским? — задал Лев вопрос по существу. — Да ничего особенного. Просто соблюсти все формальности и не лезть на рожон. Торопить события, я думаю, не стоит. Подождем, пока у коллег поостынут эмоции, тогда и выступим с инициативой. Только учти, основание для допроса должно быть серьезным. Просто так вызвать его для беседы навряд ли удастся. Если начнут возражать, я должен иметь что ответить. Семенова, его хоть как-то можно к твоему делу привязать, а Лиманский там вообще ни при чем. — Это как сказать, — возразил Гуров. — Тот же Семенов показал, что ему потому и порекомендовали этого Лиманского, что он якобы может надавить на Тимашова. Значит, предполагалось, что между ними существует какая-то связь. Какая? Узнать, какие взаимоотношения могли связывать Лиманского и Тимашова и не было ли между ними взаимных претензий — чем не тема для разговора? По-моему, основание просто железобетонное. Смерть Тимашова наступила явно при чьей-то посторонней помощи, и моя задача — этих посторонних найти. Если кто-то будет чинить мне препятствия в этом поиске, у меня может возникнуть подозрение в причастности этих лиц к преступлению, согласитесь. — Ладно, ладно, ты далеко-то не заносись, — остановил генерал этот поток логических заключений. — Уже весь свет готов завинить. Никто тебе препятствий не чинил. Совсем наоборот даже. «Что хочу, то и ворочу», на все своей волей распоряжаешься. Ладно, иди. Я поговорю со Стекловым, придумаем что-нибудь. Выйдя от генерала, Гуров отправился к Кирилину. Ему хотелось узнать, не появилось ли каких-то новых данных по ситуации с участком Чепракова, то ли проданным, то ли подаренным Тимашову в качестве благодарности за лояльность. — На данный момент окончательный вердикт вынести сложно, — сказал Кирилин. — Но из тех схем, что мы с ребятами разобрали, на Тимашова пока ничто не указывает. «Подарки» Чепраков получал, да и сам, похоже, дарил. По поводу соответствия его доходов расходам тоже есть некоторые вопросы. Но ниточек, ведущих именно к Тимашову, мы пока не обнаружили. Сложность там в том, что напрямую ничего не делалось, схемы всегда многоступенчатые и, так сказать, обходные, через родственников или в виде оплаты работ. То он за постройку забора на даче три миллиона заплатил, то «Лексус» последней модели с рук приобрел за пятнадцать копеек. Нашел добряка. — Шифруется? — Само собой. Но пересечений с Тимашовым пока не видно. Ни он сам, ни кто-то из близких в этих схемах не засвечены. Хотя, как я уже сказал, работа не закончена. Может, на десерт что проявится. — Может быть. Но в глубине души Гуров был почти уверен, что вся эта замысловатая комбинация с участком — вымысел. Кто-то узнал, что когда-то была совершена эта сделка купли-продажи, и увидел в этом шанс дополнительно очернить Тимашова. «Кто бы это мог быть? — размышлял он. — Уж точно не незадачливый Коля Семенов. Нет, здесь просматривается фигура покрупнее. Тимашов был чем-то неудобен, и его хотели «закрыть». Убрать с дороги, чтобы не путался. Интересно, кто подсказал Кирилину идею проверить ситуацию с этим участком?» — Послушай, Иван Демидович, а откуда вообще взялась эта информация, что Чепраков якобы вернул Тимашову деньги? — Откуда? — на минуту задумался Кирилин. — Ну как же. Кто-то говорил. А! Вспомнил. Как раз этот Семенов и говорил. Тот, который пытался дать Тимашову взятку. Жаловался. Мы, говорит, наверное, слишком простые, чтобы с нами дело иметь. С ним, наверное, только через помощников прокуроров можно договориться. Я и поинтересовался, что это за такие помощники прокуроров. — Вот как. Какой, оказывается, этот Семенов осведомленный человек. Все ходы-выходы знает. И с кем можно договориться и через кого. Как только попался при такой опытности. Даже странно. — Не знаю. Эту операцию ребята из Управления экономической безопасности проводили. Я имею в виду — задержание Семенова. У них был сигнал. Так что источники мне неизвестны. Да и они навряд ли скажут. Это, сам понимаешь, — профессиональные секреты, никто ими делиться не будет. — Да, наверное. Хотя жаль, — задумчиво проговорил Гуров, выходя от Кирилина. Упоминание о профессиональных секретах навело его на мысль о блокноте Тимашова, который ему пока удалось просмотреть лишь мельком. Тимашов работал в Управлении собственной безопасности, и, что касается профессиональных секретов, у него они могли быть, как ни у кого другого. «Помнится, и Ирина говорила что-то о том, что они с Заруцким нашли какие-то «ответные» факты, — думал он, направляясь к себе в кабинет. — Хотя сам адвокат, при всех горячих заявлениях о невиновности Тимашова и «заказном» характере дела против него, ни о чем конкретном, кажется, не упоминал». Поразмыслив об этом, он пришел к выводу, что в этом нет ничего особенно удивительного. Тимашов, не имевший возможности свободно передвигаться, мог использовать адвоката в качестве поставщика необходимой ему информации. И совсем не обязательно, что он сообщал при этом, для чего информация нужна. По словам той же Ирины, Андрей Тимашов не любил распространяться о своих «профессиональных секретах». Навряд ли Заруцкий, судя по всему, действительно проникшийся к Тимашову самыми добрыми чувствами, стал бы утаивать сведения. Если бы он знал что-то конкретное, что могло бы доказать невиновность его клиента, в беседе с Гуровым в первую очередь сообщил бы эти факты. «Скорее всего, Заруцкого он использовал только для сбора нужных ему данных. А анализировал их уже сам. С женой просто невзначай поделился мыслями. Например, когда она поинтересовалась, что это он все время пишет там, в этом своем блокноте». С этой мыслью полковник открыл ящик стола, где лежал тот самый блокнот, и вновь углубился в загадочные схемы. Изучая таинственный шифр и стрелочки, Лев вскоре пришел к выводу, что буквенные сокращения, типа «Ст» и «Кр», означают фамилии. Все они были написаны с заглавной буквы, и соединявшие их стрелочки вполне могли указывать на взаимосвязь между собой определенных лиц. А уж когда он наткнулся на сокращение «Прокуд», у него отпали последние сомнения. Было совершенно очевидно, что здесь имеется в виду небезызвестный следователь, в отношении которого Тимашов провел столь успешную проверку. Сокращение «Сем» в схеме тоже присутствовало. От него и к нему вело множество стрелок. Из уже знакомых Гурову «фамилий» здесь присутствовали «Ст» и «Кр».