— Угу. — Пошли за мной. Две фигуры в темных кацавейках и цветных платках помахали нам от ЦУМа, я махнул в ответ, а Олег нервно дернул усом и отвернулся от веселящихся цыганок. Мы двинулись в сторону центра Города, подальше от беспокойного ЦУМа. Пройдя квартал, я повернул Олега во дворы, откуда, никем из наших интересантов, не замеченные, мы вышли на задворки ЦУМа, и нырнули в боковой вход. По противоположной от нас лестнице, глядя себе под ноги, вниз сбежала шустрая смуглая девчушка с розовой сумкой. — Олег, за мной. В отделе женской верхней одежды наше появление вызвало определенный ажиотаж, а когда я стал раздвигать плотно висящие на вешале, одинаково унылые, серые пальто, в нашу сторону решительно устремилась дама лет сорока, одетая в серый, в клеточку, форменный сарафан. Две большие спортивные сумки, даже через плотную материю, навязчиво воняющие усманской «Астрой», я нащупал одновременно со строгим окриком за спиной: — Молодые люди, а что вы…. Я обернулся и, усмехаясь в возмущенные глаза, обличающе смотрящие на меня из-под толстой роговой оправы очков, громко спросил: — Товарищи, внимание! Чьи это сумки? Взгляд заведующей секции женской одежды растерянно заметался из стороны в сторону, несколько покупательниц с любопытством уставились на меня. Я поднял сумки повыше: — Товарищи, повторяю! Чьи это сумки? Ваши? Главная по женской одежде возмущенно замотала головой: — Конечно нет. Наверное, кто-то из покупателей оставил. Оставьте, мы передадим. — Правда передадите? — я продолжал улыбаться: — Товарищи, подойдите сюда, пожалуйста. Я вжикнул молнией одной, а потом второй торбы: — И что тут у нас? — У! — на нас смотрели аккуратные блоки импортных сигарет и рассыпанные навалом пачки «Примы» и «Астры». — Мне, почему-то кажется, что это не покупатели сумки забыли. В любом случае, товарищ заведующая, если к вам кто-то обратиться, то направляйте всех в Дорожный отдел милиции. — Ну как же... — фразу, растерянная и взволнованная, работница советской торговли закончить не смогла. — У вас вопросы есть? Женщина помотала головой, выглядела она немного расстроенной. — Олег, бери сумку и пошли. Мы спустились на первый этаж. Я сунул Олегу вторую сумку, и стараясь выглядеть максимально убедительным, сказал: — Олег, ты сейчас, очень быстро, выходишь через боковой вход возле киоска стеклотары, и, не снижая скорости, дворами, повторяю — дворами! идешь в отдел. Никуда не заходишь, ни с кем не разговариваешь, сумки не открываешь. После чего, ждешь меня в комнате роты или в коридоре, возле комнаты. Мы меня хорошо понял? Олег, получив конкретное, понятное даже…, во-общем понятное задание, стал, как бы, выше ростом, демонстрируя служебное рвение. — Давай, Олег, мы за тебя всем отомстили. Дождавшись, когда спина, обтянутая серо-голубой шинельной тканью, благополучно скроется среди мешанины жилых домов, я отправился на второй этаж, где еще, в прошлый раз, приметил отличное место для наблюдения. Сначала появилась малолетняя цыганочка, которая привычно сунулась в ряд одежды, откуда я, пятнадцать минут тому как, обнаружил забытые кем-то сумки. Пока девочка растерянно шарила среди одинаковых хламид, к ней быстрым шагом подошла заведующая, что-то шепнула, отчего ребенок пулей бросился в сторону улицы. А я, с удовольствием, прилег на перила ограждения, надеясь досмотреть второе действие «марлезонского балета». Заведующая секцией нервно заламывала руки напротив входа, очевидно страшась предстоящего объяснения. Но я же не изверг какой-то, я не мог оставить бедную женщину наедине с рассвирепевшей цыганкой. Минут через пять, расталкивая испуганных покупателей, в дверях показалась знакомая фигура. Вид тяжело переваливающейся Азы, с натугой, втягивающей в себя воздух, смахивающей густой пот, текущий со лба, принес мне истинное наслаждение. Черные, сальные, с густой сединой волосы, заплетенные в две толстые косы, выбившиеся из-под синего, с серебряной нитью, платка, выпученные в испуганном изумлении маслины глаз — был бы я художник, написал бы «нетленку» — «Азу Оглы жестоко поимели». Я никогда не имел и не буду иметь дела с цыганами, они своим «эмоциональным штормом» подставляют своего партнера в ста случаях из ста. Аза орала на неудачливую хранительницу «семейных ценностей», не обращая никакого внимания на собравшуюся вокруг приличную толпу покупателей и сотрудников магазина. Робкие попытки заведующей отделом перенести разговор в какое-то более удобное место пресекались на корню еще более громкими криками и взмахами толстых рук. Вдруг Аза замолчала на полуслове — мы наконец то встретились глазами. Оттолкнув что-то пискнувшую собеседницу с дороги, неукротимая цыганка рванула вверх по лестнице, ко мне. Хорошо, что лестничные проемы на второй этаж магазина длинны и круты, и, жаждущая мщения, Аза успела к концу пути немного запыхаться, иначе этот разъяренный «носорог» снес бы меня с ног, как пластиковую кеглю. А так, задохнувшись ко второму пролету, женщина вконец запыхалась, и выставленный в ее сторону носок подкованного сапога, ее немного остудил. — Э, чтобы у тебя руки отсохли, бессовестный и …. — Аза, еще одно слово, и я тебя, на пинках, в отдел погоню. Мне похрену, кто ты, хоть летчик-космонавт, хоть героиня. — Зачем сигареты взял? — Они твои, что ли? Не знал. Бери документы, откуда ты их взяла, и иди в милицию, тебе все вернут. -Э-э, такой симпатичный парень и такой злой. Тебе женщины не дают, поэтому ты такой? — Ты ко мне не подкатывай, у тебя муж есть. — Ты такой черный, ты, наверное, сам цыган. Ты давай, у своих не бери ничего. Давай я тебе десять рублей дам, ты все вернешь. — Ладно, Аза. Был рад встречи, еще увидимся — я обошел дородную фигуру, и, не упуская женщину из поля зрения, во избежание всяческих провокаций, начал спускаться вниз. — У, ты злой, как черт! Что бы у тебя на лбу хуй вылез! Я обернулся и схватил Азу за ее бархатную куртку в районе лопаток: — Я тебя, тварь предупреждал, сейчас со мной пойдешь. Цыганка попыталась вырваться, но я вцепился в ее спину как клещ, и, подправляя ее траекторию левым или правым коленом, погнал ее вниз, к выходу. На улице Аза попыталась орать, но ее товарки, чьи головы, внизу, у подножья площадки ЦУМа, были еле видны вдалеке, за шумом машин ее отчаянных призывов не слышали. Остальному люду, в лице редких прохожих, до того, куда милиционер тащит явно криминальную личность, дела не было, поэтому через несколько минут все спектакли на публику прекратились, и дальше мы шли вполне спокойно. Поняв, что истории о ее голодных детях и муже, тратящем все деньги на русских шалав, меня не волнуют, вторую половину пути Аза шла молча. Так, как ее присутствие в отделе мне было не нужно, на крыльце органа правопорядка, я цыганку отпустил, подарив ей пустую надежду, что у меня доброе сердце или со мной можно договорится. Олег сидел на скамейке напротив комнаты роты ППС, запихнув обе сумки под лавку и прикрыв их полами длинной шинели. — Сидишь? Молодец. Ротного нет? — Командир взвода здесь, сейчас подойдет. Минут через пять, дробно стуча каблуками, вниз, в подвал, сбежал взводный. — Алексей Алексеевич, здравия желаем. -А, привет парни! Что здесь сидите? — Да мы вот — сумку нашли с сигаретами, дайте нам листок бумаги, рапорт написать. — О чем? — Ну как? Так и так, нашли две сумки с сигаретами, бесхозными. Кричали — кричали, хозяева не отозвались. Вот, в дежурку сдать хотим, как положено. — А, ну пишите. Закончив рапорт, я выгреб из сумок несколько блоков, запаянных в белоснежную бумагу, с надписями на заморских языках, и разложил их на подоконнике — Это что? — Это, товарищ старший лейтенант, гуманитарная помощь из Америки, парни вечером придут — вы уж раздайте курильщикам. Похудевшие, но еще вполне увесистые «бесхозные» сумки, сданные в дежурную часть, вызвали большой ажиотаж и обильное слюноотделение у присутствующего там личного состава. Думаю, что через несколько дней, в противовес данным современной научной мысли, сигареты в сумках усохнут, а потом вообще аннигилируются без всякого следа. Остаток дня прошел вполне спокойно. Мы с Олегом не спеша фланировали по Станционному Бродвею. Завидев нас, ромалы, сворачивали торговлю, и шустро разбегались в разные стороны. Вот, что людям мешало делать это с самого начала? Вечером командир взвода, благодушно дымя сигаретой, записал за нами нулевой результат и, ни слова плохого не говоря, отпустил нас отдыхать. Встречные милиционеры, почему-то, радостно жали нам с Олегом руки. Наверное, процесс усыхания содержимого сумок начался весьма активно. Я, вернувшись домой, будучи в хорошем настроении, целый час выгуливал соскучившегося Демона, параллельно развлекая стройную дамочку лет тридцати с шоколадным доберманом о особенностях жизни в Королевстве Таиланд. Барышня хохотала, не веря, что все эти подробности я узнал, внимательно слушая передачу «Клуб кинопутешествий». Сегодня лифт у нас в доме работал, тащить хромающего пса несколько последних этажей на руках не пришлось, поэтому, наличие дамы, с большим баулом в руках, с силой давящей пальцем на мой дверной звонок, было оценено мной весьма позитивно. — Привет, Эля, то есть Инна. Нашла свои вещи? Девушка повернула ко мне сердитую мордашку: — Ты где был? Я уже уходить собралась. Отставший чуть-чуть Демон, высунув голову из-за моих ног, вопросительно сказал: — Гав? — Я с собакой гулял. Зайдешь? — Зайду. — Инна показала мне бутылку шампанского. — Да ты даже не дорогой гость, а бесценный! Я люблю шампанское. Заходи скорее. За двадцать минут, пожарив картошки с яйцами на остатках подсолнечного масла, я пригласил гостью за стол. Шампанское негромко хлопнуло, обдав мой нос легким ароматом дрожжей и, с приятным шорохом, полилось по стенкам граненых стаканов. Молча чокнувшись и выпив легкого, пузырящегося напитка, девушка быстро заработала вилкой. Через несколько минут, утолив голод, я вновь наполнил стаканы: — За встречу? — Давай. Второй бокал я пил не торопясь, смакуя холодное игристое.