В отеле было только двое американцев. Они не знали никого из тех, с кем встречались на лестнице, поднимаясь в свою комнату. Их комната была на втором этаже, из окон было видно море. Из окон были видны также общественный сад и памятник жертвам войны. В саду были высокие пальмы и зеленые скамейки. В хорошую погоду там всегда сидел какой-нибудь художник с мольбертом. Художникам нравились пальмы и яркие фасады гостиниц с окнами на море и сад. Итальянцы приезжали издалека, чтобы посмотреть на памятник жертвам войны. Он был бронзовый и блестел под дождем. Шел дождь. Капли дождя падали с пальмовых листьев. На посыпанных гравием дорожках стояли лужи. Волны под дождем длинной полосой разбивались о берег, откатывались назад и снова набегали и разбивались под дождем длинной полосой. На площади у памятника не осталось ни одного автомобиля. Напротив, в дверях кафе, стоял официант и глядел на опустевшую площадь. Американка стояла у окна и смотрела в сад. Под самыми окнами их комнаты, под зеленым столом, с которого капала вода, спряталась кошка. Она старалась сжаться в комок, чтобы на нее не попадали капли. – Я пойду вниз и принесу киску, – сказала американка. – Давай я пойду, – отозвался с кровати ее муж. – Нет, я сама. Бедная киска! Прячется от дождя под столом. Муж продолжал читать, полулежа на кровати, подложив под голову обе подушки. – Смотри не промокни, – сказал он. Американка спустилась по лестнице, и, когда она проходила через вестибюль, хозяин отеля встал и поклонился ей. Его конторка стояла в дальнем углу вестибюля. Хозяин отеля был высокий старик. – Il piove[1], – сказала американка. Ей нравился хозяин отеля. – Si, si, signora, brutto tempo[2]. Сегодня очень плохая погода. Он стоял у конторки в дальнем углу полутемной комнаты. Он нравился американке. Ей нравилась необычайная серьезность, с которой он выслушивал все жалобы. Ей нравился его почтенный вид. Ей нравилось, как он старался услужить ей. Ей нравилось, как он относился к своему положению хозяина отеля. Ей нравилось его старое массивное лицо и большие руки. Думая о том, что он ей нравится, она открыла дверь и выглянула наружу. Дождь лил еще сильнее. По пустой площади, направляясь к кафе, шел мужчина в резиновом пальто. Кошка должна быть где-то тут, направо. Может быть, удастся пройти под карнизом. Когда она стояла на пороге, над ней вдруг раскрылся зонтик. За спиной стояла служанка, которая всегда убирала их комнату. – Чтобы вы не промокли, – улыбаясь, сказала она по-итальянски. Конечно, это хозяин послал ее. Вместе со служанкой, которая держала над ней зонтик, она пошла по дорожке под окно своей комнаты. Стол был тут, ярко-зеленый, вымытый дождем, но кошки не было. Американка вдруг почувствовала разочарование. Служанка взглянула не нее. – Ha perduta qualque cosa, signora?[3] – Здесь была кошка, – сказала молодая американка. – Кошка? – Si, il gatto[4]. – Кошка? – служанка засмеялась. – Кошка под дождем? – Да, – сказала она, – здесь, под столиком. – И потом: – А мне так хотелось ее, так хотелось киску… Когда она говорила по-английски, лицо служанки становилось напряженным. – Пойдемте, синьора, – сказала она, – лучше вернемся. Вы промокнете. – Ну что же, пойдем, – сказала американка. Они пошли обратно по усыпанной гравием дорожке и вошли в дом. Служанка остановилась у входа, чтобы закрыть зонтик. Когда американка проходила через вестибюль, padrone[5] поклонился ей из-за своей конторки. Что-то в ней судорожно сжалось в комок. В присутствии padrone она чувствовала себя очень маленькой и в то же время значительной. На минуту она почувствовала себя необычайно значительной. Она поднялась по лестнице. Открыла дверь в комнату. Джордж лежал на кровати и читал. – Ну, принесла кошку? – спросил он, опуская книгу. – Ее уже нет. – Куда же она девалась? – сказал он, на секунду отрываясь от книги. Она села на край кровати. – Мне так хотелось ее, – сказала она. – Не знаю почему, но мне так хотелось эту бедную киску. Плохо такой бедной киске под дождем. Джордж уже снова читал. Она подошла к туалетному столу, села перед зеркалом и, взяв ручное зеркальце, стала себя разглядывать. Она внимательно рассматривала свой профиль сначала с одной стороны, потом с другой. Потом стала рассматривать затылок и шею. – Как ты думаешь, не отпустить ли мне волосы? – спросила она, снова глядя на свой профиль. Джордж поднял глаза и увидел ее затылок с коротко остриженными, как у мальчика, волосами. – Мне нравится так, как сейчас. – Мне надоело, – сказала она. – Мне так надоело быть похожей на мальчика. Джордж переменил позу. С тех пор как она заговорила, он не сводил с нее глаз. – Ты сегодня очень хорошенькая, – сказал он. Она положила зеркало на стол, подошла к окну и стала смотреть в сад. Становилось темно. – Хочу крепко стянуть волосы, и чтобы они были гладкие, и чтобы был большой узел на затылке, и чтобы можно было его потрогать, – сказала она. – Хочу кошку, чтобы она сидела у меня на коленях и мурлыкала, когда я ее глажу. – Мм, – сказал Джордж с кровати. – И хочу есть за своим столом, и чтоб были свои ножи и вилки, и хочу, чтоб горели свечи. И хочу, чтоб была весна, и хочу расчесывать волосы перед зеркалом, и хочу кошку, и хочу новое платье… – Замолчи. Возьми почитай книжку, – сказал Джордж. Он уже снова читал. Американка смотрела в окно. Уже совсем стемнело, и в пальмах шумел дождь. – А все-таки я хочу кошку, – сказала она. – Хочу кошку сейчас же. Если уж нельзя длинные волосы и чтобы было весело, так хоть кошку-то можно? Джордж не слушал. Он читал книгу. Она смотрела в окно, на площадь, где зажигались огни. В дверь постучали. – Avanti[6], – сказал Джордж. Он поднял глаза от книги. В дверях стояла служанка. Она крепко прижимала к себе большую пятнистую кошку, которая тяжело свешивалась у нее на руках. – Простите, – сказала она. – Padrone посылает это синьоре. 11 Толпа кричала не переставая и со свистом и гиканьем бросала на арену корки хлеба, фляги, подушки. В конце концов бык устал от стольких неточных ударов, согнул колени и лег на песок, и один из куадрильи[7] наклонился над ним и убил его ударом пунтильо[8]. Толпа бросилась через барьер и окружила матадора, и два человека схватили его и держали, и кто-то отрезал ему косичку и размахивал ею, а потом один из мальчишек схватил ее и убежал. Вечером я видел матадора в кафе. Он был маленького роста, с темным лицом, и он был совершенно пьян. Он говорил: «В конце концов, со всяким может случиться. Ведь я не какая-нибудь знаменитость». * * * notes Примечания 1 дождь идет (итал.)