– Ради бога, Бесси, вы что, их стерли? – И не только! – Бесси довольно хихикнула. – До приезда полицейских я заправила постель и убрала со стола и в ванной комнате. Марк схватил ее за костлявые запястья. – Как же мне хочется вас арестовать! Бесси отдернула руки. – Я все равно не верю в отпечатки пальцев. Всю вторую половину дня в субботу копы рассыпали белый порошок по моей чистой квартире. Но у них ничего не вышло, ведь в пятницу, когда мисс Лора ушла на работу, я отполировала всю мебель. Если они и нашли отпечатки пальцев, то только мои. – Если вы не верите в отпечатки пальцев, то почему сочли нужным от них избавиться? – Я не хочу, чтобы все считали мисс Лору одной из тех девиц, что напиваются в спальне с парнями. Упокой, Господи, ее душу! – Напиваются в спальне? Бесси, что это значит? – Клянусь, здесь было два стакана. Марк снова схватил ее за руки. – Бесси, зачем вы все это выдумываете? Вам-то какая выгода? Она ответила с надменностью рассерженной герцогини: – Не смейте на меня кричать! Вы мне не верите, да? Послушайте, я всегда заботилась о ее репутации. Вы ведь даже не знали мисс Лору. Чего вы так злитесь? Марк смущенно отступил, озадаченный собственной вспышкой гнева. Причина, вызвавшая его негодование, была слишком ничтожной. Бесси вытащила бутылку. – Как вы думаете, где я это нашла? Вон там. – Сквозь открытую дверь она показала на спальню. – На прикроватном столике. А еще два грязных стакана. Лорина спальня выглядела целомудренной и безмятежной, как покои совсем юной девушки, чей любовный опыт сводится к сонетам, мечтам и дневнику. На белом накрахмаленном покрывале не было ни морщинки, аккуратно взбитая подушка лежала у полированного соснового изголовья, в ногах кровати – сложенный бело-голубой вязаный плед. – Я убрала комнату и вымыла стаканы до того, как здесь появился первый коп. К счастью, я вовремя пришла в себя. – Бесси фыркнула. – Бутылку я поставила в бар, чтобы никто не заметил. Мисс Лора не пила такую дрянь. Вот что я вам скажу, мистер Макферсон, эту бутылку принесли сюда в пятницу, когда я ушла. Марк осмотрел бутылку. Бурбон «Три Хорсиз» – виски, который предпочитают экономные пьяницы. – Бесси, вы уверены? Откуда вам известно? Вы, наверное, следите за тем, что пьют в этом доме. Бесси упрямо выдвинула подбородок. Жилы на ее тощей шее вздулись. – Если не верите, спросите у мистера Москони, владельца винного магазина на Третьей авеню. Мы всегда брали спиртное у Москони, причем получше, чем это пойло. Это я вам точно говорю. Мисс Лора оставляла мне список, и я заказывала по телефону. Вот что мы покупали. – Бесси распахнула дверцы бара и среди аккуратно расставленных бутылок нашла четыре нераспечатанных бутылки бурбона «Джей энд Ди Блю Грасс», сорт, который я рекомендовал Лоре. Эта неожиданная улика, которая проливала свет на последние мгновения жизни убитой, должна была бы порадовать сердце сыщика, однако Марк вдруг понял, что не хочет мириться с фактами. Нет, у него не было оснований не доверять Бесси, просто омерзительные подробности не вписывались в созданный им образ. Прошлым вечером, оставшись один в квартире, он провел ненаучное исследование шкафов Лоры, комодов, туалетного столика и ванной. Он узнавал Лору не только разумом, но и чувствами. Его пальцы прикасались к тканям, которые облекали ее тело, уши слышали шорох ее шелков, нос втягивал пьянящие ароматы ее духов. Молодой шотландец впервые столкнулся с этой стороной женской натуры. Подобно тому, как книги Лоры показали сыщику высоту ее умственного развития, будуар Лоры открыл ему тайны ее женственности. Ему претила мысль о том, что она пила в спальне с мужчиной как какая-нибудь легкомысленная цыпочка в отеле. – Если кто-то находился с ней в спальне, это полностью меняет картину преступления, – сказал Марк холодным, официальным тоном. – Вы имеете в виду, что это произошло не так, как вы говорили журналистам: мол, прозвенел звонок, она подошла к двери, и тут-то все и случилось? – Я решил, что, судя по положению тела, это самая правдоподобная версия. Он медленно вышел из спальни, не отводя глаз от ковров на полированном полу. – Если в ее спальне был мужчина, возможно, он собрался уходить. Вероятно, она подошла с ним к двери. – Марк застыл на том месте, где реку темной крови остановил толстый ковер. – Возможно, они поссорились, и как только он дошел до двери, то повернулся и застрелил мисс Хант. – Черт, аж мурашки по коже. – Бесси тихо высморкалась. Со стены улыбался портрет кисти Стюарта Джекоби. Глава 7 Во второй половине дня в среду, спустя сутки после похорон, ко мне домой заявился Ланкастер Кори. Я застал его за жадным созерцанием моей коллекции фарфора. – Кори, дорогой мой, чем обязан такому вниманию? Мы обменялись крепким рукопожатием, словно родные братья после долгой разлуки. – Не буду ходить вокруг да около, Уолдо. Я здесь по делу. – Ого, запахло серой!.. Может, сперва выпьете, а потом откроете свои дьявольские планы? Он подкрутил кончики жестких седых усов. – Друг мой, у меня для вас очень выгодное предложение. Вы же знакомы с работами Джекоби? С каждым днем они все дороже. Я причмокнул губами. – Нет, я не предлагаю вам купить его картину. Честно говоря, у меня уже есть покупатель. Вы видели портрет Лоры Хант? Газеты напечатали репродукцию после того, как ее убили. Ужасное происшествие, не правда ли? Так как вы дружили с этой леди, я подумал, что вы назовете цену раньше… – Кори, я подозревал, что привести вас ко мне может только чудо. Теперь я знаю, что это обычная наглость. Он пожал плечами, пропустив оскорбление мимо ушей. – Просто знак вежливости. – Да как вы смеете! – воскликнул я. – Как вы посмели прийти в мой дом и хладнокровно предложить мне эту дешевку? Во-первых, я считаю это полотно плохим подражанием Спайкеру. Во-вторых, я терпеть не могу Спайкера. И, в-третьих, я ненавижу портреты маслом. – Отлично. Значит, я спокойно могу продать его другому покупателю. Кори взял свою фетровую шляпу. – Погодите, – велел я. – А с какой стати вы предлагаете то, чем не владеете? Картина висит в квартире Лоры. Она не оставила завещания, и адвокатам еще предстоит разобраться с этим делом. – Думаю, всю ответственность возьмет на себя миссис Тредуэлл, ее тетка. Можете обратиться к ней или к ее адвокатам – Сослбери, Хаскинсу, Уордеру и Боуну. Сегодня утром я слышал, что хозяин квартиры согласился расторгнуть договор найма, если квартиру освободят к первому числу следующего месяца. Они постараются ускорить процедуру… Меня разозлила его осведомленность. – Стервятники слетаются! – Я с досадой хлопнул себя по лбу и обеспокоенно спросил: – Вы не знаете, как насчет остального имущества? Устроят аукцион? – Про картину спрашивали частным образом. Похоже, кто-то видел этот портрет в квартире мисс Хант и уже успел переговорить с несколькими дилерами. Этот человек не знает, что мы – агенты Джекоби. – И, судя по его вкусу, совершенно не разбирается в живописи. Кори поджал губы. – Ну, не у всех такое предвзятое мнение, как у вас. Лично я уверен, что наступит день, когда работы Джекоби будут стоить больших денег. – Успокойтесь, дружище. К тому времени нас с вами уже не будет в живых. Лучше скажите, – насмешливо продолжил я, – кто этот ваш потенциальный покупатель? Какой-нибудь знаток живописи, который увидел изображение в воскресных бульварных газетенках и теперь хочет приобрести портрет убитой? – Полагаю, что не слишком этично разглашать имя клиента. – Приношу извинения, Кори. Мой вопрос, должно быть, ранил вашу тонкую душу бизнесмена. К сожалению, придется писать очерк, не упоминая имен. Ланкастер Кори сделал стойку, как охотничий пес, почуявший запах зайца. – Что еще за очерк? – Вы сами только что дали мне материал для великолепного очерка! – воскликнул я, симулируя творческий порыв. – Небольшая ироническая зарисовка о мытарствах молодого художника, чей гений не признают до тех пор, пока одна из его моделей не становится жертвой жестокого убийства. Внезапно к нему приходит известность, ведь именно он написал портрет несчастной. Его имя не сходит с уст не только коллекционеров, но и публики, среди которой он пользуется такой же популярностью, как актер Микки Руни. Цены на его картины взлетают до небес, светские дамы рвутся ему позировать, репродукции его произведений печатают в журналах «Лайф», «Вог», «Таун энд кантри»… Жадность Кори так разыгралась от моих фантазий, что он отбросил всякую гордость. – Вы должны упомянуть имя Джекоби. Иначе какой смысл в этом очерке? – И, конечно, добавить примечание, что его работы выставлены в галереях Ланкастера Кори. – Не мешало бы. – У вас до боли коммерческий подход, – горько заметил я. – Сам я никогда не думал ни о чем подобном. Искусство, Кори, вечно. Все остальное – преходяще. Мой рассказ будет не менее оригинальным и живым, чем портрет кисти Джекоби.