— Здесь я с вами не соглашусь. Это очень интересный вид, у него много поклонников. Даше неожиданно стало смешно: — Наверное, из тех, кто покупает джипы размером с автобус и бультерьеров. Компенсаторы. — Кто? — Ну те, кто компенсирует малое за счет большого. Кусая губы, Истомин постарался сохранить серьезность. — Зря вы так. Мне эти цихлиды тоже нравятся, при том что у меня нет ни джипа, ни бультерьера, ни... — он кокетливо скользнул глазами по своему отражению в стекле, — ни других проблем. Кстати, мальки этого вида цихлозом совершенно не похожи на родителей. Да что я вам говорю, вы сами увидите. Даша обмерла. Чертов зоодиректор опять застал врасплох, ведь она даже приблизительно не могла понять, как эти мальки должны выглядеть. И что значит «когда увидите»? Опять ловушка? Делая вид, что отряхивает рукав свитера, она небрежно бросила: — Я их уже видела. Очаровательные существа. — Где вы их видели? — Артем… поднял глаза. — Как — где? В аквариуме. Где, по-вашему, они плавают? — Плавают?! — Истомин подскочил в своем кресле на пару сантиметров, словно речь шла не о рыбах, а о белках. — Как понять «плавают»? — Что значит — как? Как все рыбы — головой вперед. Несколько секунд директор зоомагазина так и сидел с остановившимся взглядом, затем глаза нырнули в сторону, словно ему неловко было смотреть на собеседницу. — Потрясающе, — пробормотал он. — Как же я... — Вас что-то смущает? — Даша осторожно потушила сигарету. — Нет, нет, все в порядке... — Истомин прятал глаза. — Простите, но боюсь, я не смогу вам помочь. — Вы о чем? — Я о покупке мальков. — Не поняла, — Даше показалась, что она ослышалась. — Вы что, передумали? — Что значит — передумал? Я и не собирался соглашаться. — Как это не собирались... — Послушайте, Даша, — Истомин заговорил неожиданно резко, — то, что вы предлагаете, — незаконно. Говоря по-простому, вы предлагаете мне соучастие в краже. Но вы явно обратились не к тому человеку. Из-под полы, без документов я рыб не покупаю и не продаю. Тем более, извините, краденых. И очень хочу надеяться, что к такому поступку вас склонили действительно чрезвычайные обстоятельства. Потому ничего никому сообщать не стану, но только в том случае, если еы пообещаете мне больше не предпринимать подобных действий. Теперь уже Даша растерялась по-настоящему. Она готова была дать голову на отсечение, что еще пять минут назад Истомин с радостью согласился купить всех мальков вместе с аквариумом. Что же произошло? — Я вас чем-то задела? — Простите, мне нужно работать. — Голос директора магазина стал сухим, в глаза он по-прежнему старался не смотреть. Все ясно, больше из него не удастся выжать ни слова. Даша встала. — Спасибо за чай и извините, что отвлекла вас от работы. Тонкая рука невольно поднялась, как бы попрощаться, но вместо этого Истомин просто поправил волосы: — Ничего. Это и есть моя работа. Привет госпоже Паэгле. — Обязательно передам. — Даша все же нашла силы выдавить какое-то подобие улыбки. — Если передумаете — позвоните. — Всенепременно... 4 Фиаско у красивого директора зоомагазина окончательно выбило Дашу из колеи. Все шло как по маслу, она даже почти поверила в его невиновность, и вдруг такой фортель! Даша действительно не знала, как расценивать его отказ. Вот только что он готов был скупить всех мальков, но, поняв, что она говорит неправду, тут же передумал. Как он смог догадаться? Мистика какая-то... Может, он с самого начала морочил ей голову? В понуром настроении брела Даша по улице. Дело-то почти запорото. Хорошо, если Истомин принял ее за воровку и авантюристку. А если он виновен и что-то заподозрил? Тогда следов уже не найти. Возможно, не зря Юлька просила не торопить события. Она вздохнула. Прав Полетаев — глухое это дело. Глухое и мелкое. А главное, совершенно неинтересное. Нет, надо паковать чемоданы. Едва не отдавив ей ноги, мимо проскочил автобус. Даша отпрыгнула на тротуар, две старушки смотрели осуждающе — на светофоре горел красный. — Извините, — пробормотала она, непонятно к кому обращаясь. Старушки по-прежнему недовольно крутили головами. Глава 14 — Чего задержался? — Григорьев хмуро поглядывал на своего адъютанта. — Зинаиду Константиновну домой отвозил. — Я же приказал тебе... — Знаю, но она, когда услышала ваш голос, — Бакреев сделал выразительную паузу, намекая, что если Григорьев и хотел что-то скрыть от своей жены, то как минимум должен был приглушить звук своего генеральского голоса, — в общем, как услышала ваш голос, сразу разволновалась, требовала, чтобы я ей все рассказал. Что я мог сделать? Успокоил, как мог, и отвез домой. Жена Григорьева была нетипичной генеральской женой. Бывший военный хирург, она сама обладала нравом крутым и привыкла командовать не меньше, чем ее высокопоставленный супруг. Григорьев об этом знал и продолжать дальше ругать подчиненного посчитал несправедливым. — А чего она вдруг разволновалась? — проворчал он. — Что, она не знает, какая у меня работа? У меня не может быть срочных поручений к своему адъютанту? — Мне показалось, она разнервничалась, когда узнала, что к вам Беляков приходил. — Да? — Григорьев нахмурился. — Чего так? — Не могу знать. Она звонила ему, просила сразу же приехать. Генерал досадливо хлопнул ладонью по столу. — Ведь расколется портянка. Пять минут потрепыхается и расколется. Бакреев был согласен: перед жесткими хрипловаты ми интонациями военного врача не могли устоять даже прошедшие суровые бои кадровые офицеры, куда уж там штатскому! — Расколется, как пить дать. И пяти минут не выдержит. Ей стоит только глянуть. — Ладно, я с ней дома поговорю, — вздохнул генерал, — а пока слушай меня. Там, на стройке, ну, где коттеджный поселок, пять трупов нашли, похоже, маньяк... — Он запнулся. — Странно только, что... Ну ладно, это мы потом обдумаем. Ты, Бакреев, езжай туда, все разузнай, а пока никому ни слова. Понял меня? Адъютант смотрел на шефа, не мигая. — Ни слова вообще никому? — Никому, ни единой живой душе. — А как же мне тогда все узнать? Спрашивать ведь придется. — Вот и спрашивай этого козла Белякова, пусть он тебе все покажет на местности, все подробно расскажет. Там еще два свидетеля есть, я так понял, местные рабочие, с ними можешь поговорить, но больше, — Григорьев выставил желтый от крепкого курева палец, — больше ни с кем. И должность свою пока не афишируй, корочками не размахивай. Все, действуй, вперед. Приказ прозвучал четко и ясно, но Бакреев продолжал стоять. — Что еще? — Если там трупы, их осмотреть надо. — Он явно не понимал нерешительности своего начальства.