— А теперь поразмышляем, — выкладывая список в центр стола, предложил он. — Итак, по датам получается следующее: Ярцеву предъявляют обвинение, он едет в Москву. Первый визит успеха не приносит, и он возвращается в Тулу. Через два дня уезжает снова. И именно в этот визит Ирина Лебедева встречает его в конторе Камова. После этого визита Ярцев снова возвращается в Тулу, но уже в приподнятом настроении. Почему? Что изменилось? — Предполагать, что Преснов пошел на попятный, бессмысленно. Будь так, Ярцев сейчас был бы жив, — начал Крячко. — Значит, его вдохновил визит к Камову. Но каким образом провинциальный адвокат мог помочь Ярцеву? Пообещал надавить на Преснова? Еще большая глупость. Таких, как Камов, Преснов на завтрак пачками жрет. — Продолжай, у тебя неплохо получается, — поддержал его Лев. — Ирина Лебедева сказала, что у Камова Ярцев пробыл не более шести минут. За это время мало-мальски серьезного разговора не получится. Значит, они не обсуждали проблемы Ярцева. Тогда в чем заключалась цель визита, за который Ярцев заплатил круглую сумму наличными? — Вспомни слова дяди Вани, друга Ярцева, — подсказал Гуров. — Ты про компромат? — Глаза Стаса загорелись. — А ведь верно! Ярцев мог использовать контору Камова в качестве хранилища. Передал ему пакет, заплатил деньги и велел ждать. — Ждать чего? — Дальнейших указаний. — Только вот в офисе Камова мы никакого компромата не обнаружили, — напомнил Гуров. — Разумеется, не обнаружили, он его перепрятал. Ярцев подстраховался по-своему, Камов — по-своему. Перевез пакет в другое место. — Возможно, что и так, но имеется небольшая нестыковка, — включился в рассуждения Гуров. — Для чего Ярцеву Камов, если он всего-навсего арендует у него место для хранения некоего предмета? Банк — куда надежнее. Почему он не воспользовался банковской ячейкой? — Это дороже? — предположил Крячко. — Не думаю. И уж точно надежнее. Нет, Стас, Ярцеву нужен был человек. Тут ситуация, как в классическом детективе: человек идет на шантаж, но шантажиста побаивается. Его связей, его влиятельности, его денег, неважно чего, но побаивается. Что в таких случаях делают шантажисты? — Сообщают объекту шантажа, что случится с компроматом в случае их внезапной смерти, — отчеканил Крячко. — Вот для чего Ярцеву нужен был Камов. Он и был его страховкой. — Хреновая из него страховка вышла, — хмыкнул Стас. — Ярцев дал дуба, а компромат так и не всплыл. Вместо этого сам Камов отправился к праотцам. — Да, это вопрос, — задумчиво проговорил Гуров. — И еще больший вопрос в том, почему компромат не всплыл и после смерти Камова? Ведь ясно, что погиб он именно из-за него. — Убийцы нас опередили и забрали пакет. — Тогда зачем было покушаться на жизнь Ольги Камовой? Если все компрометирующие материалы у них, чем им помешал тот факт, что Ольга обратилась ко мне за помощью? И как они вообще так быстро узнали, что она со мной встречалась и встреча эта не последняя? — Думаешь, за ней следили? — спросил Крячко и сам же ответил: — Следили, это единственное логичное объяснение. А раз была нужда в слежке, значит, от Камова они ничего не получили. Значит, компромат все еще где-то спрятан. — Я тоже так думаю, но это подождет. Давай вернемся к хронологии событий. После повторного визита в игру вступает Камов. Мы не можем отследить его встречи с Ярцевым, как не можем определить, были ли еще у Ярцева встречи с Пресновым, но кое-что все же проверить можем. Вернее, я уже это сделал. — Например? — Например, телефонные звонки. Ярцев пользовался двумя сим-картами, Камов мобильным, рабочим и домашним телефонами. Вчера, на обратном пути из Тулы, я дал распоряжение нашим оперативникам получить распечатки всех телефонных звонков с номеров Ярцева и Камова и прогнать по базе на предмет совпадений. Утром забрал результаты. И представь себе мое удивление, когда я узнал, что совпадений нет. Полный ноль. Камов никогда не звонил Ярцеву ни на один из мобильных, а Ярцев никогда не звонил Камову. — Как такое может быть? — Крячко был удивлен не меньше Гурова. — У них ведь общие дела. Один другому, можно сказать, жизнь доверил, а телефонные номера нет? Странно все это. — Странно, но только на первый взгляд. Ярцев знал, с кем имеет дело. Преснов запросто мог установить прослушку на его телефон. Он опасался утечки информации и во что бы то ни стало хотел сохранить свою связь с адвокатом в тайне. Сам выбор адвокатской конторы, удаленной от Москвы, говорит в пользу моей теории. — Умно. Ни одного звонка за месяц, это какую ж силу воли надо иметь? Отдать главный козырь практически незнакомому человеку и не связываться с ним столько времени. Наш Ярцев просто герой! — восхитился Станислав. — И это не совсем так, — возразил Гуров. — Они созванивались и даже встречались, только не по мобильному и не в конторе. — А сейчас ты скажешь, что знаешь, как они это делали и где, — хмыкнул Крячко. — Так и есть. Помнишь, мы проверяли звонки на телефон Камова? Один из номеров принадлежал общественному аппарату с Казанского вокзала. Так вот, этот же номер неоднократно зафиксирован на одной из сим-карт Ярцева. Выходит, они перезванивались с помощью этого аппарата. — Ловко. И когда ты только успел все проанализировать? — Был в Управлении в шесть утра, — признался Гуров. — Посидел у парней в информотделе. Итак, мы получили даты звонков и даты поездок Ярцева в Москву. Всякий раз, когда Ярцев приезжал в столицу, он созванивался с Камовым. Вплоть до последнего визита. — Но почему именно Казанский? — Пока не знаю. Возможно, место значения не имеет. Узнал, что там есть таксофон, и не стал искать другой. На вокзале всегда много народу, легче затеряться в толпе. — Ладно, это мы выяснили, Ярцев связывался с Камовым, используя таксофон, предположительно, по той причине, что боялся засветить его перед Пресновым. Боялся не напрасно, так как, судя по тому, что Камов мертв, все-таки засветил. И что нам это дает? — Тут снова загвоздка, вернее, загадка. Ярцев уезжает из Москвы, предварительно созвонившись с Камовым, и в эту же ночь погибает. Теоретически между ними должна была быть какая-то договоренность насчет способа оповещения о смерти. Ведь должен же был Камов держать руку на пульсе. Он должен был первым узнать о гибели Ярцева, чтобы успеть пустить в ход компромат. — Предположительно, — напомнил Крячко. — Да, да, предположительно, зануда ты чертов, — беззлобно проворчал Гуров. — Не перебивай, а то мы до ночи не закончим. Итак, он должен был узнать первым. — Но не узнал, — снова бросил реплику Крячко. — Иначе бы успел пустить в ход компромат и остался бы жив. — Может, и узнал, — сверяясь со списком дат, заметил Гуров. — Посмотри, с момента последнего звонка прошла неделя до того, как Камов исчез. А в промежутке он успел дважды встретиться с Бритым. — Считаешь, о смерти Ярцева адвокату Бритый рассказал? — с сомнением в голосе спросил Стас. — Нет, не Бритый адвокату. Я думаю, Камов сам вышел на них. — На кого «на них»? — На Преснова, разумеется. Как он узнал о смерти Ярцева, я сказать не могу, но узнал точно. Только против Преснова он не пошел. Он решил разыграть карты в свою пользу, — уверенно заявил Гуров. — С чего ты это взял? — Со слов жены Камова. Она сказала, что с появлением тайного клиента в муже проснулись былые амбиции. Ярцев был его последним шансом. Как он мог рассуждать? Он помогает Ярцеву восстановить доброе имя и избавиться от проблем, а взамен Ярцев помогает ему занять достойное место под солнцем. Логично? Логично. Он уже представлял, как въедет в Москву под триумфальный бой барабанов, а тут вдруг такой облом. Ярцев погибает, мечты рушатся. Этого Камов допустить не мог. Он вскрывает конверт, выясняет, в чем заключается компромат и против кого он направлен, и сам решается на шантаж. Едет к Преснову, выкладывает то, что знает, дает тому время на раздумья и возвращается к своим мечтам. Камов уверен, что на второе убийство Преснов не пойдет, тем более что компромат по-прежнему не у него. — Снова нестыковка, — остановил Гурова Крячко. — Допустим, ты прав и все было именно так. Но почему они не выбили из него признание в том, где он держит пакет, пока была возможность? Он ведь провел у них не меньше десяти дней. За такой срок из Рэмбо признание выбьешь, не то что из простого адвоката. — Может, они и выбили, и даже забрали какие-то бумаги, только оставлять Камова в живых все равно было нельзя. — Зачем тогда напали на жену? — Перестраховались. Следили за ней на случай, если всплывет копия, увидели, что она беседует с опером из главка, и решили действовать. — Ясно, что ничего не ясно, — вздохнул Крячко. — У меня уже голова кругом идет. Чем больше версий мы выдвигаем, тем больше возникает вопросов. Говоря это, он машинально потянулся к визитке, лежавшей на столе. Покрутил ее в руках и бросил обратно на стол. Визитка плавно опустилась на столешницу тыльной стороной вверх. Гуров взглядом проследил за ее падением и вдруг спросил: — Постой, что это? Похоже, тут что-то написано. Он включил настольную лампу, поднес визитку ближе к свету. На тыльной стороне виднелись едва различимые знаки. — А визитка-то с секретом, — протянул Лев. — Гони к экспертам, пусть обработают и добудут нам эту запись. Крячко поднялся, забрал из рук напарника карточку и вышел. Вернулся он спустя двадцать минут. С готовым результатом. — Очередное попадание, товарищ полковник, — шутливо доложил Стас. — Узнаешь буквы? Гуров узнал. Две строчки. Одна в четыре буквы, вторая в три, точная копия аббревиатур, написанных на квитанции из офиса Камова. — Да что же это за напасть? Снова загадка, — проворчал Гуров. — И снова мы не можем ее решить. — Надо еще раз попытаться, — предложил Крячко. — Первый раз у тебя было меньше данных. Теперь все сложится. Инициалы можешь не проверять, тут нет ни «Я», ни «П». Значит, сразу отпадает. — Вместо того чтобы расшифровывать, давай подумаем, зачем их вообще написали. Да еще дважды. — Гуров положил перед собой квитанцию и визитку. — Квитанция была у Камова, визитка у Ярцева, это значит, что шифровка была нужна и тому, и другому. Она означает что-то, что нельзя написать открыто, а не записав, можно забыть. Раз можно забыть, значит, данными пользуются нечасто. Возможно, это пароль к электронной почте или к общему аккаунту в облачных сетях. — А что, это мысль, — подхватил Крячко. — Закачали компромат в Сеть, обменялись паролем, и вуаля! У каждого доступ к компромату. В любое время, в любом месте. Круто! — Не пойдет, — покачал головой Лев. — Это же дополнительная возможность для шантажа. Электронная версия может быть скопирована миллионы раз, а попав в Сеть, она практически бессмертна. Кто станет платить за одну копию, зная, что их миллион? И потом, при таком раскладе сам Ярцев попадает под шантаж. — Это еще почему? — не понял Крячко. — Так, предположение, — отмахнулся Гуров. — Подумал, что материалы для шантажа Преснова могли затрагивать и Ярцева, они ведь вместе дела проворачивали, пока Преснов подвизался в Туле. Так дядя Ваня сказал. Вместе мошенничали, вместе деньги получали, значит, и компромат совместный. Но необязательно. — Все равно ты прав. Это не пароль. Коротковат и простоват. Его ни одна серьезная система не пропустит. Введи такой пароль, и всплывет вежливая просьба внести изменения, добавить цифры и включить разные регистры. Я через это проходил, когда на Фейсбуке регистрировался. И вообще, как правило, для пароля требуется латиница. — Может, это как раз латиница, только записанная русскими буквами, — предположил Гуров. — На клавиатуре каждая русская буква соответствует какой-то английской. — Все равно просто и коротко, — возразил Стас. — И мы уже согласились с утверждением, что держать компромат в Сети глупо и неприбыльно. — Знаешь, что меня в этой истории беспокоит больше всего? — внезапно спросил Гуров. — Казанский вокзал. — Ну, ты оригинал! — рассмеялся Крячко. — На повестке дня десяток отравленных бомжей, два мертвых мужика, одна покалеченная женщина, бандит-суицидник, а он о вокзале беспокоится. Можешь хоть объяснить, почему? — Если б мог! — воскликнул Гуров. — Только покоя мне этот вопрос не дает. Не почему он выбрал вокзал, а почему именно Казанский. На том же Курском, например, есть таксофон. Да сейчас на каждом вокзале без проблем, иди и звони.