Глава первая Возвращение ветерана С тех пор, как закончился доисторический ледниковый период, вайомингское плато почти не изменилось: летом там было жарко, а белой зимой — тихо, не считая завываний ветра. Через пару месяцев наступит двадцать первый век, но огромным, безжизненным пустошам, покрытым неиспользуемыми полосами древних шоссе, было на это наплевать. Только блестящие монорельсы из нитростали подсказывали, что на материке существуют гигантские города, соединенные созданными человеком молниями. А в ночном небе кое-где виднелись огни самолетов, впрочем, нечасто, потому что интенсивные воздушные маршруты проходили южнее. Я пытался понять, умру я к утру от холода или нет. Один раз на западном горизонте что-то едва заметно сверкнуло, — очередной космический корабль покинул Землю. Прошло довольно много времени, прежде чем донесся глухой рокот двигателей. Когда это случилось, Грегори Лэш, сидя на корточках у костра в лагере бездомных, поднял осунувшееся, небритое лицо и посмотрел на звезды, ночью служащие Вайомингу крышей. Это был я — Грэг Лэш. Отставной пилот, ветеран марсианско-земной войны, горький пьяница, суровый Грэг Лэш, готовящий похлебку из отходов в жестяной банке и укрывающийся грязным, дырявым одеялом. Вот именно! А ведь шесть лет назад все было совсем по-другому. Шесть лет назад, когда два космических флота встретились в войне на уничтожение, в космосе гремели битвы, и гибли люди. Я все помню, как сейчас. Ни один ветеран этой войны никогда не забудет мощную тягу реактивных двигателей, быстро приближающиеся в перекрестье прицела сигарообразные цели, невероятное напряжение и волнение космических боев, ослепительно-яркие следы трассирующих снарядов на фоне черноты. А ведь прошло уже целых шесть лет! Старые солдаты никогда не умирают… они просто гаснут… Я покрутил в пальцах сигарету и помешал похлебку. В конце концов, я привык к сокращенному рациону. К несчастью, я готовил недостаточно хорошо, чтобы получить работу в ресторане, а посуду в наше время мыли специальные машины. Мир стал технологичным, наполненным различными устройствами. А я, по большому счету, был отработанным материалом. Во время марсианско-земного противостояния на нас был большой спрос, но после войны мы оказались никому не нужны. Новые пилоты летали по приборам, им не нужно было регулировать тягу, ориентируясь на ощущения пятой точки. Это значило, что Грэг Лэш уже несколько был лежачим камнем, под который не течет вода. Так распорядилась судьба. Час назад меня выкинули с грузового поезда, шедшего из Солт-Лейк-Сити. Хорошо, что мои вещи лежали в скатанном одеяле, и на свалке мне удалось найти полбанки «Термо-хота» — ценная находка. На время мне было чем согреться, а потом я взялся за приготовление водянистой похлебки, но это не сильно помогало в борьбе с ледяным ветром, заползающим под поношенное пальто. Одеяло мало меняло ситуацию. Я знал, какого быть одному — и ни из-за чего не переживать. Я много что возненавидел. Чертова Земля, подумал я. Земля, воспользовавшаяся мною, когда ей были нужны космические пилоты, а потом выбросившая меня, как мешок с мусором. В следующий раз я не попадусь на эту удочку. Вот только следующего раза не будет. Я снова помешал похлебку и задумчиво глянул на монорельс. Даже если пройдет еще один поезд, он не остановится и не сбавит скорости. Нужно идти… Вот только куда? Я пожал плечами и взял мозолистыми пальцами банку с похлебкой. К черту всех! На небе расцветал огненный след. Я напрягся. Космический корабль — маленький, судя по форме пламенного конуса, — по-видимому, попал в беду! Я узнал газораспределение и характеристики струй: истребитель «М3», уже устаревший, сейчас его заменили более быстрые и безопасные корабли. Но я слишком много налетал на «Мэйзи» во время войны, чтобы сердцем не чуять все ее фокусы. Но какого дьявола тут делает «Мэйзи»? Их все давно разобрали на металлолом — или продали за бесценок шахтерам на астероидах, не имеющим возможности купить что-то получше. — Опусти нос, — услышал я собственный шепот и понял, что все мои мышцы напряжены. — Вот так. Следи за левыми двигателями. Они очень капризны. Полегче… Пилот в небе определенно знал, что делать, но ему сильно мешали капризные, не реагирующие на команды левые двигатели. Корабль резко развернулся, едва не задел монорельсовую дорогу, и при помощи носовых двигателей успел сбавить скорость перед столкновением. Авария заставила меня выругаться. В следующую секунду я уже бежал к месту катастрофы, пытаясь разглядеть предательское мерцание огня. Трение об атмосферу опасно разогревает корпус. Если топливные баки пробиты, то через пару секунд можно ждать ревущий огненный вихрь. Поскольку огня так и не показалось, я облегченно выдохнул со свистом. Пока все хорошо. Я бежал вниз по склону к кораблю, — как я и думал, к маленькому «М3», пухлому эллипсу с открытыми щитами иллюминаторов и корпусом, покрытым точечками дюз. Через иллюминаторы я увидел человека в кресле пилота, лежащего на панели приборов. И… на нем была черная кожаная форма Сумеречного Патруля, охранявшего Луну во время войны с Марсом! Я словно вернулся на шесть лет назад. И внутри у меня все похолодело. Мои руки все еще помнили ручки герметичного люка. Я распахнул его, залез в корабль и первым делом проверил приборы. Потом щелкнул тумблером — пилот забыл кое-что выключить, когда заглушил двигатель в момент приземления. После этого я нагнулся, чтобы осмотреть пострадавшего. Ему было лет двадцать пять — то есть где-то на десять меньше, чем мне. У него было перекошенное, злобное лицо с выдающейся челюстью, а из-под потрескавшегося шлема выбивались светлые волосы. Лоб пилота был разбит, и он потерял довольно много крови. Кроме того, возможно, получил сотрясение мозга. Я не был уверен — но на всякий случай положил его в гамак. В рубке был микрофон, но он не работал. Странно! На корабле не было ни документов, ни карт — ничего, кроме зашифрованного листа из фотостата, заполненного тем, что казалось случайным линиями и цифрами. В одном углу листа стоял штамп, «Хельсинг и Ко продакшнс» — Пол Корсон. Значит, вот что это такое. Кинобизнес. Я вспомнил Хельсинга. Когда-то давно он был одним из самых известных режиссеров. В приютах для бездомных, где можно согреться и найти ночлег, я даже видел некоторые его фильмы. Эти трехмерные, цветные космические эпопеи были довольно популярны. Но я уже давно ничего не слышал про Хельсинга. Я посмотрел на лежащего без сознания Корсона. Парню нужно в больницу. Ну… Рация была повреждена, но, возможно, не очень сильно. Я поработал над ней, и вскоре из рации донесся обрывок фразы. — …отвечайте. Вызываю Корсона. Свяжитесь с Денвером. Корсон, ответьте… Я решил не тратить время на починку передатчика. Денвер находился довольно близко, я смогу найти его с воздуха. Но левые двигатели были в плохом состоянии. Я осмотрел их. Да, выглядели они не ахти. Трение об атмосферу расплавило некоторые дюзы так, что они почти закрылись. Корсон, наверное, выделывал безумные трюки. Я имею в виду — именно безумные! А это очень опасно, даже в космосе. Я нашел в шкафчике дрель и вскрыл запечатанные дюзы. Затем взлетел. Во всяком случае, в корабле было теплее, чем на открытом всем ветрам вайомингском плато. Я осторожно провел пальцами по рычажкам управления, отчего у меня по телу пробежали мурашки. Я еще никогда не взлетал так ровно. «Мэйзи» с ревом взмыла в небо, этот звук был мне незнаком, потому что я, в основном, воевал в космосе. Я плавно развернул кораблик и полетел на юг. Звезды подсказывали мне, куда лететь. Серебристые змеи монорельса тоже помогали. Я ездил на поездах так часто, что знал почти все железнодорожные пути в стране. Я обращался с «Мэйзи» ласково и держал большую высоту на случай неприятностей. В иллюминаторах довольно скоро показались огни Денвера. Из-за того, что меня никто не ждал, я приземлился в аварийной зоне. Ко мне тут же подъехал «Спидер». С этого момента все решалось без моего участия — причем быстро. Со мной хорошо обращались, не буду это скрывать. Но, разумеется, на то были свои причины. Я сделал им одолжение — и немаленькое. Так или иначе, я удивился «добро-пожаловать-мы-рады-вас-видеть» атмосфере, в которой вдруг оказался. Когда в Денвере узнали, что я участвовал в войне и разбираюсь в кораблях, меня забросали вопросами по поводу состояния двигателей «Мэйзи». Я не увидел причин не рассказать им то, что мне удалось узнать. Итак, я попал в кабинет начальника космопорта, где отвечал на вопросы, параллельно жуя стейк, который мне принесли, когда я хитро намекнул, что покинул Вайоминг, не закончив обед. Мы все были словно приятели: я, начальник и парень по имени Гарретт из министерства по управлению космосом. Гарретт явно не любил Хельсинга. — Он уже давно действует нам на нервы, — сказал Гарретт. — Его компания снимает фильм, так что мы этого ждали, надеясь, что чертов дурак не разнесет своим кораблем полгорода, прежде чем сможем на законных основаниях вышвырнуть его с Земли. Этот случай подходит. Вы говорите, дюзы заплавались? — Все верно, — кивнул я. — Это значит, корабль слишком быстро летел в атмосфере. — Нам осталось лишь доказать это, — с удовлетворением ответил Гарретт. — Не все так просто, — возразил я. — Иногда пилоту приходиться мчаться, как угорелому — например, чтобы выйти из штопора. Вы еще не доказали, что пилот «Мэйзи» нарушил закон. А я не намерен давать такие показания. — Он исполнял трюки, — сказал представитель правительства. — Нельзя было позволять Хельсингу снимать фильм на Земле, но он выпросил разрешение до того, как мы узнали, что он собирается использовать космические корабли. К тому же старые модели. Это очень опасно. Если «Мэйзи» рухнет на город… Мне пришлось согласиться, хотя я сделал это молча. «Мэйзи» плохо управляются в атмосфере. — Я очень удивился, когда увидел форму пилота. Это же Сумеречный Патруль… — Насколько мне известно, фильм Хельсинга о войне между Марсом и Землей, — вставил начальник космопорта. — Его компания решила, что пора снять кино на актуальную тему. — Он усмехнулся. — Актуальную? — Вы видели последние новости? Дипломатические трения с марсианами. Впрочем, ничего серьезного. С тех пор, как закончилась война, Марс хорошо патрулируется. Кроме того, по всей планете понатыкали радиостанций. Настоящие неприятности у нас с Венерой, не так ли, Гарретт? Гарретт поколебался, затем пожал плечами. — Ну… это не секрет. Восстание, как обычно. Но на сей раз зеленокожие вооружены. Кто-то контрабандой привез им бластеры. А это значит, что нам придется послать приличную часть земного флота в сторону Солнца. В основном, для вида, но нельзя допускать, чтобы венерианское пиратство снова расцвело. Однако, это уже другая тема. — Сигарету, мистер Лэш? Начальник протянул мне открытый платиновый портсигар. Я поблагодарил его и взял одну. — Мы благодарны вам за помощь, — посмотрев, как я зажигаю сигарету, сказал он. Мне не очень понравилось эта реплика. — Забудьте, — ответил я. — Я нашел аварийный корабль и вернул его на место. Таков устав. Что тут такого? — Ну… вы случайно не ищете работу? — Она бы мне пригодилась, — ответил я. — Я участвовал в войне, управлял боевым кораблем. — Вы квалифицированный пилот? — Нет, — после секундного промедления ответил я. — У меня нет лицензии. Я не ходил на курсы. Ладно, я все понял. Правительственная бюрократия. То, что я первоклассный пилот, уже ни черта не значит. Только всякие молокососы, знающие логарифмы, могут летать на ваших кораблях… — Минутку, — перебил меня начальник. — Пилотирование сильно изменилось с той поры… Может, я повел себя неблагодарно — все-таки мне принесли стейк, — но я ничего не мог с собой поделать. Я почувствовал тошноту, и меня охватил гнев.