— У него были какие-то враги? — спросил Молчанов. — У всех людей есть враги. Откуда мне знать? — Я всего лишь рассуждаю. Может быть он делился с вами? — Почему ты вообще заговорил про него? — Это вы заговорили про него. Сердцебиение Стивенсона приблизилось к ста пятидесяти ударам. — Сэр, я дам вам успокоительное. Молчанов потянулся к сумке. Стивенсон схватил его руку и сильно сжал. Пальцы мгновенно онемели. Молчанов не произнес ни звука. Спустя какое-то время Стивенсон отпустил и направился к переходу из модуля. Молчанов последовал за ним. Стивенсон шлагбаумом выставил руку перед ним. — Мы закончим позже. — Конечно, сэр. * * * Частички растений, еще недавно бывшие льдинками, забили фильтры вентиляции лаборатории. Молчанов провел полдня вычищая их. В результате ободрал руки и получил ноющую боль на месте поджившего перелома. Наружу уже выглядывали первые зеленые побеги. Особую радость Молчанову доставляли ростки репейника. Он представил, что уже к концу путешествия, его лаборатория вновь будет благоухать запахами жасмина и пестреть зелеными лопухами. Молчанов глотнул воды и проверил журнал полива. Он держал информацию о каждом растении в памяти, но страх потерять все снова заставлял его по много раз перестраховываться. В лабораторию влетела Нака. Молчанов точно помнил, что ближайшая их встреча назначена только на завтра. Нака кивнула в знак приветствия, осмотрелась и направилась к стеклянному квадратному куполу. Внутри располагалась чашка Петри — специальная плоская посуда для выращивания культур микроорганизмов. Нака нагнулась над куполом и прищурилась. — Карцикулы, — сказал Молчанов, приблизившись сзади. Нака глядела на них с лицом школьника, пришедшего на экскурсию в музей. — Это то, о чем все говорят? — Карцикулы лактис, — от радости у Молчанова все еще щемило в груди. — Это удивительно, но они выжили. Их ДНК стабильно. Это настоящее чудо, грандиозное открытие для астробиологии. Только ради этого стоило начинать эту миссию. — Я их совсем не вижу, — посетовала Нака. Молчанов приблизился вплотную, аккуратно взял ее за руку и направил палец в левый верхний угол чашки Петри. — Видишь бледно серую пленку. — Такие крохи, — она прильнула поближе чтобы рассмотреть. — В этом пятнышке больше микроорганизмов чем звезд в нашей галактике. Нака осмотрела лабораторию. — Многие твои растения умерли, — с чувством вины сказала она. — Я восстановлю их. У меня еще полно запасов семян, — Молчанов указал на мешочки, аккуратно сложенные в отдалении лаборатории. — Земли хватит чтобы вырастить все. Она вновь прильнула к куполу. — Хочешь посмотреть на них вблизи? — спросил Молчанов. Она улыбнулась и кивнула. Молчанов подключил микроскоп к капсуле. Нака заглянула в окуляры. Молчанов тем временем вытер рукавом лицо от грязи, налипшей во время чистки фильтров. — Они похожи на бонсай, — воскликнула она. — Карликовые деревья. Хм, отличное сравнение, мне оно не приходило в голову. — Мама выращивала их в нашем саду. Они были ее сокровищем. Молчанов покрутил ручку зума и уменьшил масштаб. — А теперь как шарики воздушные. На веревке, — восхищенно сказала Нака. — Так красиво. — Когда мы прилетим на Марс, я выпущу эти шарики на волю. Нака оторвалась от микроскопа и с удивлением посмотрела на Молчанова. — Под присмотром конечно, — уточнил он. — В изолированном от биосферы Марса месте. — Может быть Марсианам пригодятся эти карцикулы? Ими можно питаться. Молчанов представил себя на лекции перед студентами в университете. Том самом, в котором, когда-то работал отец. — Биосфера любой планеты уникальна. Даже если мы на сто процентов уверены, что планета необитаема, нельзя привносить земную жизнь без тщательной проверки. — Это же просто грибки. Как они могут быть опасны? — Для нас они безвредны. Но марсиане живут в других биологических условиях. Их ДНК существенно отличается от нашей. Они подчиняются другим биологическим законам, абсолютно неведомым для нас. Карцикулы могут стать для них смертельным ядом, — Молчанов снял со стены фотографию марсианина. — Часто представляю, как впервые увижу их движения — они определенно должны быть грациознее наших. Услышу их голос. Интересно, как он будет звучать в условиях низкого давления? Возможно марсианская эволюция и вовсе лишила их голосовых связок, и они общаются жестами. — Или читают мысли? — А почему бы нет? Наши знания о развитии жизни всегда ограничивались только земной средой обитания. Мы всего лишь набор случайных мутаций. Эволюция миллионы лет приспосабливала нас к земной жизни. Если бы эволюция решила, что для выживания нам нужны крылья, она дала бы нам их, как птицам и никто не удивлялся бы летающим людям. Только представь на что могут быть способны марсиане? На Земле я всегда тянул за ниточки и знал к чему они меня приведут, потому что жизнь взаимосвязана. Но Марс. Я совершенно не знаю, что меня ждет. Я тяну нить вслепую, и это невероятно интересно. — Ты, как мой папа. Он говорил со студентами также страстно. Никого не замечал вокруг. Повязка съехала ей на лоб. Она попыталась приподнять ее, но ей не удавалось ухватиться за торчащий краешек. Молчанов помог и закрепил повязку. — Так-то лучше. — Спасибо. Она сняла с пояса фотоаппарат. — Хочу сфотографировать тебя. Рядом с ними. — Не стоит. У тебя совсем мало кадров. — Я хочу. Молчанов придвинулся к капсуле и положил сверху руку, словно обнимал друга. Нака прицелилась. Щелчок. — Кажется, я моргнул. Нака убрала фотоаппарат за пояс. — Ничего. Я сделаю так, чтобы твои глаза были открыты. Могу даже сменить их цвет. — На какой? — Какой захочешь. — Красный. Она рассмеялась. — Лучше оставить как есть. Уже идеально. Нака приблизилась к стене и рассмотрела фотографии, которые Молчанов перенес из каюты вместе со спальным мешком. — Это твой папа? — Да. Она потянулась к фотографии и за несколько сантиметров от нее остановилась, взглядом спросив у Молчанова разрешения. Он кивнул. Она аккуратно сняла фото и рассмотрела вблизи. Отец запечатлён в лаборатории. Он стоял, облокотившись на стол, скрестив руки перед собой, голова повернута в сторону, рот приоткрыт. В тот он подзывал Андрея к себе, чтобы сфотографироваться вместе. Но Григорий Васильевич, его наставник не дружил с электронной техникой и случайно сделал это фото. Несмотря на то, что через несколько секунд была сделана их совместная фотография, Молчанов любил именно эту. Отец на ней как живой. — Совсем не похожи, — сказала Нака. — Я похож на мать. Только подбородок его и волосы.