— Возьми. — В считаные минуты рядом со мной оказалась леди Микаэла, которая протянула мне две заколки вроде тех, что сама носила в волосах. Первую изогнутую брошь украшали невероятной красоты звездные сапфиры, а другая, поскромнее, странно изгибалась в форме полумесяца, обвитого серебряной проволокой с аметистами. — Закрепи их на волосах. Я послушалась, и головокружение ослабло. Конечно, бурные потоки магии по-прежнему проходили сквозь меня, но они странным образом заглушались и уже не так сильно били по глазам и голове. — Вынужденная мера, — пояснила аша. — Пусть простота нашего города тебя не смущает. Любовь кионцев к магии превосходит одалийские предпочтения во много раз. — И здесь всегда так? — Отчего-то мне казалось обидным, что местные жители впустую тратят свои магические способности, когда в Мерквике каждая рунная ягода на вес золота. — Анкио не просто так называют Городом Изобилия, Тия. Большинство кионцев богаты, а потому не знают меры. Замки Киона отличались от одалийских. Они были меньше по размеру и тянулись вверх на множество этажей, каждый из которых отмечала изогнутая крыша. Кровля казалась тоньше той, что встречалась в королевстве Даанорис, но была проще украшена по сравнению с Архен-Кошо. В результате дворцы походили на многоярусные торты с загнутыми вверх остроконечными шпилями. В этот раз леди Микаэла проехала замок мимо и свернула в соседний квартал, совершенно непохожий на остальную часть города. Дома здесь были не такими маленькими и квадратными, как везде, а напоминали вытянутые прямоугольники размером с два или три средних анкионских дома. Улицу окружали толстые глинобитные и белокаменные стены. — Это место мы зовем кварталом Ив, — сказала женщина. — Домом величайших аш всех королевств. — Но здесь нет ни одной ивы, — возразил Фокс, который порой воспринимал все слова буквально. — Вот одна. — Леди Микаэла опустила руку на мое плечо. Затем аша подвела нас к одному из домов. Среди остальных строений он выделялся необычным символом на деревянной табличке у входа. За первым дверным проемом скрывался длинный коридор, который вел к внутренним комнатам. Аша остановилась у того места, где заканчивалась булыжная мостовая и начинался тщательно утоптанный земляной пол, присущий, как я позже узнала, всем аша-ка. Она сняла обувь и убрала ее в специальный деревянный ящичек, призвав нас сделать то же самое. Узкий проход перетекал в просторное помещение, служившее одновременно гостиной и коридором между остальными комнатами и улицей. Стены закрывали толстые ковры с изящными геометрическими узорами, пол устилал такой же ковер, только тоньше и проще. Потолок оказался выше, чем я себе представляла. Его скошенные своды образовывали по центру купол. Небольшая ширма в дальнем конце комнаты скрывала от глаз посетителей внутренние покои, а на столе перед ней располагалась высокая цветочная композиция. В углу весело потрескивала стальная жаровня. Навстречу нам вышли две женщины, старая и молодая. У первой из них кожа настолько сильно обтягивала кости, что она походила на скелет. Белоснежные волосы были аккуратно собраны в строгий пучок на затылке. Треугольным лицом и заостренным подбородком она напоминала мне постаревшую кошку тамра. Щеки ввалились, но зеленые глаза излучали мудрость. Ее платье хуа было еще изысканнее, чем у леди Микаэлы: бледно-желтый абстрактный узор на темно-коричневом фоне и оливковый широкий пояс из расшитого золотом шелка с настоящими изумрудами под цвет ее глаз. В руке она держала большой, расписанный золотыми буквами веер, который каждые несколько секунд то открывала, то закрывала. Рядом с ней стояла круглолицая девушка в простом персиковом халате поверх серой туники. Темные волосы заплетены в две косы, спускающиеся ниже бедер. Она была удивительно хороша собой и с любопытством поглядывала то на меня, то на Фокса. Пожилая женщина, не удостоив нас вниманием, обратилась к аше: — Что в нашем аша-ка делает мужчина? — У нее был высокий пронзительный голос, отчего слова она не произносила, а выкрикивала. — Ничего не поделать, Мама. Он пришел с ней. Старуха в мою сторону даже не посмотрела. — Это совершенно неприемлемо, совершенно неприемлемо. Для мужчин, будь они даже жалкими фамильярами, у нас комнат нет. И тебе, Микаэла, об этом известно. — Мама, в квартале от нас есть пансион Оважин. Я могу поговорить с хозяйкой и поселить его там. — Будь добра, только не стоит подыскивать ему постоянное жилье. Почти все негодники, которых ты приводишь, проваливают испытание — так мы быстро разоримся. Ты уже водила ее к жрице? — Еще нет, Мама. — Не понимаю, зачем ты притаскиваешь сюда этих голодранцев, не посоветовавшись с ней? Без испытания им здесь не место. — Это другой случай. — Ха! Ты и про других так же говорила! Меня мало волнуют «другие случаи». Эта неряха может вскоре угробить себя, а разбираться придется нам. Отведи ее к жрице, а там поглядим. — Она снова захлопнула веер. — Шади, идем. Девушка в персиковом халате бросила на нас извиняющийся взгляд и последовала за старухой. Как только женщины удалились, я с ужасом обратилась к аше: — Это ваша мама? — прошептала я. Леди Микаэла усмехнулась: — Я зову ее Мамой, но нас не связывают кровные узы. Сейчас мы находимся в Доме Валерианы, моем аша-ка, которым управляет она, госпожа Пармина. Я пришла в еще больший ужас. Однажды папа принес мне книгу, где говорилось о подвигах современных аш. Одну из девушек-воинов звали Парминой из Огней. Когда-то она лично охраняла короля Фарнода — отца нынешнего короля Телемайна и дедушку принца Канса. В книге приводилось множество примеров ее прославленных деяний, когда она спасла его от клинка убийцы, а потом возглавила свой аша-ка. Конечно же, это не могла быть та самая Пармина. Образ, сложившийся у меня в голове, не соответствовал этому морщинистому лицу и тонкому пронзительному голосу. — Она та самая. Пусть ее внешность не вводит тебя в заблуждение. Она до сих пор по праву носит звание влиятельной аши и входит в число лучших умов Киона. По утрам она бывает немного раздражительна, потому что не любит, когда ее сон прерывают. Давай посетим жрицу и докажем, что она ошибается на твой счет. — А о каком испытании она говорила? — спросила я, когда мы вышли на улицу. Вместо того чтобы покинуть квартал, леди Микаэла повела нас в самый центр. При встрече с ней люди останавливались и, кланяясь, спешили по своим делам. Некоторые с любопытством смотрели на нас с Фоксом, но вопросов не задавали. — Всех послушниц аша приводят к жрице, но не для прохождения испытания. Многие из тех, кто в первый раз потерпел неудачу, вскоре становились искусными заклинателями. Ученицы обязаны пройти лишь второе испытание, когда готовы стать настоящими ашами. Повстанцы Безликих всегда доставляли нам хлопот, и таким образом мы вычисляем их на первом испытании и отсеиваем. — Но что, если новенькая все же не проходит… — Такое случается по разным причинам, а не только потому, что она может быть шпионкой. К несчастью, Мама очень суеверна. Если при первой встрече жрица не одобряет девушку, Мама не допускает ее в Дом Валерианы. Думаю, это как-то связано с тем, что сказала ей жрица, когда та сама еще была ученицей. Я не знала, что и думать. Отчасти я испытывала разочарование: проделать такой долгий путь, чтобы потом тебя отсеяли. Но с другой стороны, была рада, потому что в случае провала смогу снова вернуться к своей семье. — Но остается множество других аша-ка, где готовы принять отвергнутых Мамой учениц, — сказала Микаэла, лишив меня последней надежды. — Не переживай. Уверена, у тебя все получится. — Но… почему она все же принимает Костяных ведьм в своем аша-ка? Разве они не приносят несчастья? — В Кионе мы называем себя Темными ашами. Здесь прозвище Костяная ведьма звучит так же оскорбительно, как и в Одалии, но на него обижаются все аши. Малышка, необязательно быть Темной ашей, чтобы провалить испытание жрицы. Госпожа Симин, предыдущая глава Дома Валерианы, тоже была из их числа. — Она тепло улыбнулась мне. — Не позволяй предрассудкам некоторых людей определять твое место в великом обществе Киона. В Ивах все аши в равной степени уважаемы. Жрица жила в храме в самом центре города. По сравнению с окружающими его аша-ка он казался меньше, но выделялся среди других. Крыша состояла из двух куполов, и над самой верхушкой вился бесцветный дымок, словно уплывающие в небо непослушные облачка. Большие двери из блестящего дерева обрамляли тонкие колонны. — Внутрь с тобой я войти не смогу, — тихо проговорила леди Микаэла. — В храме запрещено одновременно находиться нескольким ашам, так что мы с Фоксом будем ждать тебя тут. — Но что мне делать? — Малышка, жрица попросит у тебя предмет. Для этого я дала тебе сапфировую заколку, которую ты и отдашь. На все вопросы отвечай честно. Ведь аша означает «правда», а правда — единственное твое оружие. Иногда жрица говорит загадками, но все сказанное должно оставаться между вами. — Сбоку висел маленький колокольчик. Аша позвонила в него три раза. В наступившей тишине звук показался мне оглушительным. — А теперь иди. Она ждет тебя. За дверьми скрывался узкий проход, стены которого в отличие от Дома Валерианы освещали небольшие факелы. Бесконечный коридор постоянно поворачивал вправо, словно закручивающаяся вокруг себя змея, но в конечном итоге привел в большое помещение без мебели и каких-либо украшений. Первое, что я увидела, вступив в главный зал, — это огонь. Он поднимался из большой жаровни по центру. Вместо копоти и пепла в ноздри мне ударил запах сандалового дерева. Перед ним сидела маленькая фигурка в белом, а вокруг нее белоснежным веером раскинулся шлейф платья. Лицо скрывала вуаль, не позволявшая разглядеть черты. Она подняла руку, и я увидела гладкую, без единой морщинки, кожу. — Какова твоя жертва? — Голос ее звучал подобно печальному хору, поющему в унисон. Он эхом отражался от голых стен. Я нащупала в волосах заколку из звездных сапфиров и потянула за нее. — Брось ее в огонь. На миг я засомневалась. Вряд ли леди Микаэла дала мне столь ценную вещь, чтобы я так ею распоряжалась. Рука застыла, я колебалась между дорогими синими камнями и менее богатой аметистовой заколкой в форме странного полумесяца. Женщина в вуали нетерпеливо взмахнула рукой. — Брось ее в огонь, дитя. Я с болью в сердце наблюдала за тем, как пламя пожирает сапфиры. Жрица оставалась неподвижной, устремив взгляд в центр жаровни. Она сидела настолько близко к огню, что я испугалась, как бы на ее вуаль и одежду не попали искры. — Ты действительно хочешь вернуться домой, дитя? На губах застыл ответ «да», но я не стала торопиться. Леди Микаэла просила честно отвечать на вопросы жрицы. На протяжении всего пути я убеждала себя в том, что больше всего на свете хочу вернуться в Найтскросс. А потом вспомнила враждебность его жителей — людей, которых долгое время считала своими друзьями. Раньше я действительно мыслила как они, но, оказавшись по другую сторону этой ненависти, мне больше не хотелось так думать. Если я вернусь, они все равно станут относиться ко мне иначе. Пусть я больше никогда и не притронусь к рунам Тьмы до конца своей жизни. Но существовала еще одна причина. Женщина ждала моего ответа. Уверена, ее святилище посетили бесчисленное множество аш и оказывались перед тем же выбором, что и я. — Нет. — Слово получилось тихим и неубедительным. — Я не хочу возвращаться домой. — Почему? Я сглотнула. — Потому что мне нравится сила, которую дарит магия. Огонь вспыхнул ярче, как если бы услышал и одобрил мой ответ. — Ты изменишь Анкио, принеся как благо, так и зло. Ты изменишь Кион. Изменишь Восемь Королевств. Возвращайся ко мне, когда проникнешь в разум, откуда вырастают три головы. — С этими словами женщина отвернулась. Покидая храм, я видела, как жрица потянулась к огню. Пламя обхватило ее ладонь, как дитя обнимает свою мать или муж — жену. Налетел сильный ветер, мигом погасив пламя, и комната погрузилась в темноту. Я посмотрела туда, где раньше сидела фигура, но та уже исчезла вместе с порывом ветра. Я была одна. Когда я вышла из храма, леди Микаэла встретила меня с улыбкой. — Поздравляю, Тия. Я знала, что ты справишься. — Но откуда вы?.. — Дым изменился, — тихо заметил Фокс.