– Ричард? – Гм? Да, дорогая? – Ты не против, если я отойду? – Конечно. У тебя все в порядке? – Да, спасибо, но нужно кое-что сделать. Гвен легкой походкой направилась в сторону коридора, который вел к туалетам и выходу. Это было похоже не столько на движение вперед, сколько на танец: при одной десятой g ходить по-настоящему можно либо в туфлях с магнитными подошвами, либо после очень долгой практики. Кондо обходился без магнитных туфель, скользя по-кошачьи. – Сенатор? – Да, Билл? – Она злится на меня? – Вряд ли. – Я собирался добавить, что буду очень недоволен, если он станет продолжать в том же духе, но промолчал. Угрожать Биллу, что его оставят здесь, – примерно то же самое, что бить младенца, не способного защититься. – Просто она хочет, чтобы ты вел себя достойно и не сваливал на других вину за свои поступки. И не искал оправданий. Высказав свою любимую банальность, я вновь предался мрачному самоанализу. Я искал для себя оправданий, пусть и не вслух. Но все равно это поиск оправданий. Что бы ты ни делал, где бы ты ни был – вина, приятель, твоя и только твоя, на сто процентов. Или заслуга. Вот только заслуг было чертовски мало. Давай признаемся честно. Но стоит лишь посмотреть, с чего я начинал… и тем не менее пробился наверх, дослужившись до полковника. В самой распутной и грязной банде воров и разбойников со времен крестовых походов. Не смей говорить так про свой полк! Ладно. Но это ведь и не Колдстримская гвардия[24]. Эх, парни! Да всего лишь один взвод «Убийц Кэмпбелла»… Дерьмо. Гвен отсутствовала довольно долго. Я не посмотрел на часы, когда она уходила, но сейчас было почти восемнадцать. Я попытался встать, что не так-то просто, когда стол и стул привинчены к полу. – Вы не стали обедать без меня? – спросила она. – Нисколько. Мы поели и выбросили остатки на корм свиньям. – Ладно, мама-сан не даст мне остаться голодной. – А папа-сан не станет нас обслуживать без тебя. – Ричард, я сделала кое-что, не посоветовавшись с тобой. – Нигде не написано, что ты обязана со мной советоваться. Ну как, мы договоримся с копами? – Речь вовсе не об этом. Ты видел, что сегодня в городе полно людей в фесках? Это экскурсанты с конвента храмовников[25] в Луна-Сити. – Так вот кто они такие! А я-то думал, к нам вторглись турки. – Думай что хочешь. Но ты сам видел, как они шляются по Петтикоут-лейн и Эль-Камино, покупая все, что не кусается. Мне кажется, большинство не останутся на ночь – у них плотная программа в Луна-Сити, номера в отелях уже оплачены. Вечерние челноки наверняка будут забиты до отказа… – Пьяными турками, блюющими в собственные фески. И на сиденья. – Можно не сомневаться. Мне пришло в голову, что даже на двадцатичасовом челноке вскоре может не оказаться мест, так что я купила для нас билеты и забронировала места. – А теперь рассчитываешь, что я верну тебе деньги? Подай заявку, и я передам ее в свой юридический отдел. – Ричард, я боялась, что сегодня мы вообще отсюда не выберемся. – Госпожа Хардести, вы не перестаете меня удивлять. Какова сумма? – О финансах поговорим потом. Мне просто показалось, что обед пройдет в более приятной обстановке, если я буду точно знать, что мы улетим сразу же после него. И… гм… – Она замолчала и посмотрела на Билла. – Билл? – Да, мэм? – Мы собираемся обедать. Вымой руки. – Чего? – Не ворчи. Делай что сказано. – Да, мэм. – Билл послушно встал и вышел. Гвен снова повернулась ко мне: – Я немного нервничала… из-за лимбургского сыра. – Какого еще сыра? – Твоего, дорогой. Я взяла сыр у тебя в кладовке, а перед обедом положила на поднос с сыром и фруктами. Когда мы поели, остался стограммовый клинышек в обертке. Я не стала его выбрасывать, а вместо этого положила в сумочку. Вдруг мы захотим перекусить, подумала я… – Гвен… – Ладно, ладно! Я оставила сыр специально: мне уже доводилось применять его в войне разведок. Куда приятнее некоторых других вещей из списка. Ты не поверишь, насколько отвратительным бывает… – Гвен, список составил я. Вернемся к нашим баранам. – Как ты помнишь, в кабинете Сетоса я сидела почти у стены, прямо под выходным отверстием главного вентилятора. Теплый воздух неприятно дул мне в ноги, и я подумала… – Гвен… – Везде на станции одинаковые вентиляторы: и тепло, и поток воздуха регулируются на месте, а решетка держится на одних защелках. Пока бухгалтерия готовила окончательную выписку с наших счетов, Управляющий старательно не обращал на нас внимания. Я уменьшила поток воздуха, поставила регулятор тепла в нейтральное положение, сняла решетку, намазала лимбургским сыром лопатки теплообменника, зашвырнула остатки как можно дальше в воздуховод и поставила решетку на место. А потом, перед самым уходом, перевела регулятор в положение «холод» и увеличила воздушный поток. – Она с тревогой посмотрела на меня. – Тебе за меня стыдно? – Нет. Но я рад, что ты на моей стороне. Гм… а ты в самом деле на моей? – Ричард! – Но еще больше я рад тому, что у нас забронированы места на следующем челноке. Интересно, как скоро Сетосу станет прохладно и он включит подачу тепла? Обед был восхитительным, но я не знал названий блюд, так что ограничусь общим замечанием. Мы уже достигли стадии сытой отрыжки, когда из кухни вышел Кондо и, наклонившись к моему уху, проговорил: – Прошу пройти со мной, сэр. Я последовал за ним в кухню. Мама-сан лишь на мгновение оторвалась от своих дел и больше не обращала на нас внимания. Меня ждал преподобный доктор Шульц, взгляд которого был полон тревоги. – Что, есть проблемы? – спросил я. – Одну минуту. Вот ваша фотография Энрико, я ее скопировал. А вот документы для Билла – прошу ознакомиться. Бумаги лежали в потертом конверте – мятые, пожелтевшие, местами покрытые жирными пятнами. Кадровое агентство «Геркулес мэнпауэр, инкорпорейтед» наняло Уильяма Без-среднего-имени Джонсона из Нового Орлеана, герцогство Миссисипи, республика Одинокой звезды[26], после чего продало его контракт строительной корпорации «Бехтель хай констракшн» с разрешением на работу в космосе, невесомости и вакууме, которая, в свою очередь, продала контракт доктору Ричарду Эймсу со станции «Золотое правило» на орбите Луны, и так далее, и тому подобное – юридические закорючки. К контракту было приложено очень похожее на настоящее свидетельство о рождении, где указывалось, что Билл – найденыш, оставленный кем-то в приходе Метайри[27], предположительно родившийся за три дня до того, как его обнаружили. – По большей части это правда, – сказал доктор Шульц. – Я выцарапал старые данные из главного компьютера. – А есть разница, правда это или нет? – Почти нет… если сведения выглядят достаточно убедительно, чтобы вытащить отсюда Билла. Гвен, которая вошла на кухню следом за мной, взяла у меня бумаги и просмотрела их. – По мне, все убедительно. Отец Шульц, вы настоящий мастер своего дела. – Это моя знакомая дама – мастер своего дела. Я передам ей ваш комплимент. А теперь, друзья, перейдем к плохим новостям. Тэцу, покажи им. Кондо прошел в заднюю часть кухни. Мама-сан, то есть миссис Кондо, посторонилась, и Кондо включил терминал. Вызвав «Вестник», он промотал его дальше – видимо, до раздела экстренных новостей, – и я вдруг увидел себя. Рядом со мной, на другой половине разделенного надвое экрана, виднелось не слишком качественное изображение Гвен. Я бы не узнал ее, если бы не голос, который твердил: – …Эймса. Госпожа Гвендолин Новак – печально известная мошенница, обокравшая немало жертв, в основном мужчин, к которым втиралась в доверие в барах и ресторанах на Петтикоут-лейн. Самозваный «доктор» Ричард Эймс, не имеющий видимых средств к существованию, исчез из своего жилища, расположенного по адресу: кольцо шестьдесят пять, пятнадцатый радиус, уровень ноль целых четыре десятых g. Покушение со стрельбой было совершено сегодня в шестнадцать двадцать, в кабинете партнера «Золотого правила» Толливера…