— Ты, вроде, на архипелаг собрался. Не так далеко от нас, но кой-какая специфика есть. Оголяй попу и ложись на кушетку. Я хмыкнул и занял положенное место. Маррта пшикнула в правую ягодицу. Не больно, но неприятно. — Кстати, ты должен был привиться до того, как отправился на Дикий материк. Еще раз сбежишь куда-нибудь без прививок, — наябедничаю твоему наставнику. Почему вы, мужики, так прививок боитесь? Вслед за мной получили прививки Лапочка и Тамарр. Потом девушки прошли исследование на томографе, затем посидели десять минут под нейрошлемами. Десять минут — это мало. За десять минут можно только общую структуру снять, какую-нибудь патологию выявить. А чтоб приступить к ментообучению, нужно пройти полное картирование мозга. Это занимает больше ста часов. Больше трех часов в сутки под шлемом не сидят, поэтому картирование занимает почти полтора месяца. Зато потом обучение проходит очень быстро. Десять минут на уточнение, не изменилась ли карта мозга, и не более получаса на саму запись. После чего шесть-восемь часов головной боли. Зато за один сеанс можно изучить иностранный язык. Детям хуже. У них мозги растут, карта мозга постоянно меняется. После первоначального картирования, которое занимает сто часов, перед каждой записью приходится сидеть под шлемом по двадцать часов. Поэтому в школах обучение под шлемом проходит не чаще трех раз в год. Между сеансами детей учат применять полученные знания. Я считаю, это недоработка в системе обучения. Знания шлем в голову вкладывает, даже мышечные моторные навыки дает. А думать не учит. Все равно нужны учителя и наставники. Но о том, что девочкам предстоит часами сидеть под колпаком, я скажу им попозже. Тамарр и так нервничает. — Вот и все! — жизнерадостно говорит Маррта. — Серрежа, настрой двери на своих девушек, объясни, как работает сантехника, и ложитесь все трое спать. Вы сменили столько часовых поясов, что для быстрой адаптации вам лучше всего проспать полсуток. — Серрежа, как вы можете жить в этом… этой… Она даже жильем не пахнет, — говорит мне Тамарр. — Давай поставим шалаш под пальмами. — Может, и поставим. Только сначала ты должна научиться жить в Железном доме. Лапочка смолчала, но по хвосту и ушам видно, что полностью согласна с Тамарр. Слишком много нового сразу. Надо как-то подсластить пилюлю. — Сейчас поедим и ляжем спать. А завтра научу вас летать по небу. Взрыва восторга нет. Плохо дело. — Серрежа, мне здесь не нравится. Можно, я снаружи переночую? — А я один в холодной постели? Нет, милая, здесь будешь спать. Не фиг было меня на бой вызывать! — Хозяин, я тебя на бой не вызывала. Теперь и Лапочка… — Милые мои! Чего вы боитесь? Я с вами, а значит бояться нечего! Через три дня вы сами будете смеяться над своими страхами. Пришло время то ли позднего обеда, то ли очень раннего ужина. Как работает и для чего нужна техника в столовой, объяснять не стал. Просто завалил девушек блюдами. И поставил на стол кувшинчик очень легкого дамского вина для снятия стресса. Сережа, ты такой богатый? — спросила Лапочка, лизнув из бокала. — Это очень дорогое вино. — У вас дорогое, у нас дешевое, — ухмыльнулся я. — Пей как лекарство и ни о чем не беспокойся. Сразу после обеда легли спать. Втроем на одну кровать. Не знаю, откуда в моей каюте такая взялась, но она в ширину больше, чем в длину. На ней четверо поместятся. Наверно, сестренкины шутки. А может, не шутки. Может, она метит четвертой в наш… Слово еще такое Мухтар говорил… Гарем, да! Ага-ага, если меня припереть к стенке, я тоже начинаю думать. Как говорит Стас: «думать надо!» И уточняет: «головой!» Выяснять детали не стал. Навалилась усталость, и провалился в сон как в пропасть. Правильно Линда говорит, утро добрым не бывает. Видимо, я вчера переборщил с лекарством для снятия стресса. Девочки сладко посапывают, им хорошо. Что я им вчера наобещал? Точно помню — что-то обещал. Вот засада… А-а, научить водить байк! Почему свет в режиме раннего утра? Сколько сейчас времени? Ох ты, такая рань! Нет, спать, спать и еще раз спать. Второй раз просыпаюсь от голосов. — … Ой! Горячая! — В другую сторону поверни. — Надо же, теперь холодная! — Кто хочет пи-пи? Это тут! — сестренкин голос. — Знакомимся с «белым другом». Лучше сделать вид, что сплю. Вчера я сантехнику показывал, но это было вчера. Ага, заперлись в туалете. Вскакиваю и привожу себя в порядок. Когда бодрые и веселые девушки появляются из туалета, веду всю троицу в столовую. В коридоре сестренка сует мне в руку упаковку таблеток. Или простила, или что-то задумала. По-любому играю наивного и благодарного. Трусь щекой об ее ухо. — А меня так не ласкал, — слышу за спиной ехидный шепот. Позавтракали быстро, и пошли осматривать Оазис. Больше всего Тамарр поразили огороды. Не машины, не четырехэтажные дома, не аккуратные ряды пальм вдоль улицы, а огороды, в которых росла всякая зелень. То, что вершки и корешки можно не выискивать где-то, а выращивать рядом с домом, было для нее открытием. — Кирра, ты сегодня в увольнении? — интересуюсь у сестренки. — Не-а! Я на спецзадании. Тебя страхую с тех пор, как ты на Диком материке высадился. Татака, типа, проболталась, что ты особое задание выполняешь. А мама отозвала меня из Корпуса тебя страховать. Когда вернешься из отпуска, вместе будем хвосты сдавать. — Чьи хвосты вы будете сдавать? — насторожилась Тамарр. Пришлось объяснять, что речь не об охоте, а о долгах по учебе. Обе девушки захотели посмотреть, где и как мы учимся. — Отлично! Идем парней проведаем! — не стал спорить я. — Только не забудь сказать, что ты здесь проездом. А то меня загребут на занятия, — инструктирует сестренка. От Железного дома до Универа всего четверть часа пешком. Но я провел девушек вдоль канала, чтоб похвастаться мостами. Почему-то, мосты никого не удивили. Даже странно. Зато с последнего моста сказочно красивый вид на озеро, пальмовую рощу и Железный дом. К универу подошли не с парадной стороны, а с тыла. Там у нас небольшой стадион, беговая дорожка, лодочная пристань и полоса препятствий. На футбольном поле Татака гоняла второкурсников. Ребята уже знают, за какой конец меч держать, поэтому считают себя жутко крутыми. Мол, круче них только горы. Завидев нас, Татака приказала разбиться на пары и заниматься самостоятельно. А сама так сжала меня, аж ребра затрещали. — Здоров будь, отшельник! Когда вернулся? — Еще вчера. Показываю любимым как мы живем. А здесь какие новости? — Какие у нас могут быть новости? — фыркнула Татака. — Видишь этих балбесов? Вчера после матча в раздевалке затеяли драку со Стальными. Не поверишь, дали себя побить! — А выиграл кто? — Ничья, три-три. На поле победить не смогли, решили в раздевалке продолжить. — Засранцы! Слабаки. Курсанты недовольно загудели. — Они не верят, что слабаки, — подмигнула мне Татака. — Хочешь надрать им задницы? Вратарь, капитан, выйти из строя! Я присмотрелся к парням. Оба не раз попадались патрулям старшекурсников при попытке уйти в самоволку. Если с патрулем нет наставника, мы шума не поднимаем. Просто заворачиваем неудачника назад. Есть неписаный закон — одна попытка уйти в самоволку в сутки. Попался — жди следующей ночи. Курсанты тем временем собрались вокруг нас полукругом. С одной стороны, интересно им. С другой — никто не хочет приближаться к наставнице. Есть риск стать учебным пособием. — Встать! Смирно! — рявкаю я. — Бойцовые коты… Позорище вы, а не бойцовые коты! Вы обязаны были победить! Кто против вас? Дети богатеев! Маменькины сынки. Как вы смели проиграть? Забираю у двоих ближайших курсантов деревянные мечи — боккэны. — В самоволки бегаете, а драться не научились. Ну-ка, вдвоем на одного! Покажите, что умеете. Парни довольно грамотно заходят с двух сторон. А я просто стою и с дикой скоростью вращаю боккэнами. Время есть. Им еще по четыре шага надо сделать. Тот, который слева, который вратарь, идет в атаку. Но это ложная атака. Он просто отвлекает на себя внимание, настоящая атака будет с другой стороны. Именно так нас учили на втором курсе. Резко разворачиваюсь и отбиваю атаку справа. Слишком резко! Ломается боккэн. К счастью, не мой. Теперь Татака по голове настучит за порчу инвентаря. Не глядя отбиваю выпад за спиной. Второй курс — никакой фантазии. Разворачиваюсь и бью обоими боккэнами по мечу соперника. Одним — посередине, вторым — по концу боккэна. Таким сдвоенным ударом я должен был выбить оружие у него из руки. Вместо этого слышу треск. Второй сломанный боккэн. Вратарь, блин, с мертвой хваткой. Теперь трясет отбитыми пальцами. А бой, собственно, закончен. Оба противника безоружны. Опускаю оба своих меча концами к земле и застываю статуей. Если кто-то из парней бросится в рукопашку, уйду с его траектории и завалю подсечкой. Или суну боккэн между ног. — Иноземцы говорят, яблоко от яблони недалеко падает, — огорчилась Татака. — Я тебя для чего пригласила? Чтоб ты этим балбесам красивый бой показал. А ты — весь в мать. За два вздоха… Еще мечи поломал! И дала мне легкий подзатыльник. — Когда это было? — удивился я. — Мама ничего такого не рассказывала. — А когда ночные тени о своих делах рассказывали? Сразу после бунта это было. Бунт уже подавили, но банды всякие еще остались. Твой отец с Таррксом узнали о логове бандитов и послали Ррумиу за Шурртхом и Марртахом. Марртах в то время еще курсантом ходил. Ну, Миу ворвалась в учебный зал, да как рявкнет: «Курсант Марртах! На выход! Работа есть». А наставник ей и говорит: «Победишь меня — отпущу Марртаха с занятий». Не успел закончить фразу, она уже у него меч выбила. Обругал ее наставник, что торопыга, что сигнала не дождалась. Миу спорить не стала, извинилась, за мечом сбегала. А как сигнал прозвучал, за полвздоха наставника обезоружила на пол уложила и скрутила. «Прошу простить неразумную, господин, — говорит, — воля Владыки надо мной». Схватила Марра за руку и утащила на задание. — А дальше? — мы, оказывается, уже в плотном кругу курсантов стоим. — А что дальше? — Татака делает вид, что удивилась. — Эта троица решила, что сами с бандой справятся. Через день Шурр, Марр и Миу вернулись во Дворец. О банде с тех пор никто не слышал. Ночные тени свидетелей не оставляют. — Госпожа, разреши мне сразиться с учеником, — просит Тамарр на языке дикарей и повторяет на нашем. — Хочу оценить свое умение. — Слышала, как ты копьем владеешь, — говорит Татака. — Эти желторотики тебе не соперники. Со мной на шестах сразишься? И послала двух парней за шестами. А у меня под ложечкой засосало. Изувечат ведь друг друга. — Тамарр, не вздумай по-настоящему биться, — внушаю жене. — Драться будешь как со мной на свадьбе. Понарошку. На языке дикарей говорю. Громко, чтоб Татака тоже слышала. Она язык дикарей лучше меня знает. И одно ухо в нашу сторону повернуто. На мечах Татака не хуже мамы дерется, но шесты — не ее оружие. Тамарр себя обидеть не даст. — Вы что, на свадьбе подрались? — поворачивается к нам Татака.