- А тебе не все равно? - Был у меня один. Заставил надеть белый халат и повесить стетоскоп на шею. - Стетоскоп? - Ага, с собой принес. А потом этим стетоскопом… Даже вспоминать не хочу! - Я равнодушен к стетоскопам, - успокаиваю я Натали. Но она бросает трубку. И больше не отвечает. Слилась. Напугал я ее панталонами. А я вдруг понимаю, что чувствую облегчение... Выхожу из офиса. Сажусь в машину. Еду домой. К себе! Но через полчаса обнаруживаю себя у дома училки Ники. Что там, бля, за магнит? Вшит в бабушкины панталоны? Какого хера я тут делаю? Вижу, что “Ситроен” на месте. А время уже позднее. Валерчик остался у нее? Мля… Она же не дает до свадьбы. И вообще не дает. Или дает так, что делает из тебя импотента. Я представляю, как Ника застелила постель, надела чепчик, ночнушку до пят и пригласила Валерчика в спальню. А он такой в кальсонах и в носках на подтяжках… Лежат, смотрят друг на друга, не знают, куда конец вставить… А, может, все не так? Может, они там трахаются, как кролики? Что, если, она только со мной была как бревно? А с ним зажигает, закинув бабушкины панталоны на люстру? * * * Тогда, на дне рождения Юльки, я не сразу понял, какова моя роль. А когда понял - не удивился и не расстроился. Она просто хотела уделать Михея, который предпочел ей другую. Пыталась вызвать ревность, появившись со мной под ручку. План не сработал. Михей запал на Юльку окончательно и бесповоротно. И попросил меня уйти. Вместе с Никой, которая нервирует его будущую жену. Я посадил ее в машину, повез в бар, попытался напоить. Но она пила только апельсиновый сок. И смотрела сквозь меня. Страдала по Михею… - Отомстим ему? - предлагаю я. - Как? - хлопает глазами. Прикидывается дурочкой. - Пойдем. Покажу. Я этот бар хорошо знаю. И меня все хорошо знают. Если сунуть бармену пятеру, можно уединиться в уютной подсобке. Я держу Нику за руку. Веду за собой. Открываю дверь в подсобку и заталкиваю ее. - Что ты… Костя… Что ты делаешь? Я прижимаю ее к стене. Через окно льется свет уличного фонаря, глаза быстро привыкают к сумраку. Ника растерянно моргает, испуганно прикусив пухлую нижнюю губу. Мля… Смотрел на нее весь вечер. А сейчас не выдерживаю - целую. Впиваюсь в жаркий рот, вдавливаю ее в стену, за пару секунд успеваю облапать все, на что давно пускал слюни - грудь, талию, попу… Ника как замороженная. Не сопротивляется, но и не реагирует. Ну, то есть, я ее целую - она меня нет. Это странно… Я спускаюсь ниже. Засасываю шею. Прикусываю мочку уха. Ныряю в вырез платья, одновременно отыскивая молнию на спине. Стягиваю платье с плеч, технично избавляя ее от лифчика и целуя грудь. Добираюсь до сосков. Наконец-то! Маленькие. Сладкие. Упругие. Обожаю такие! Ласкаю их языком. Щекочу, прикусываю, засасываю. Я это люблю. Я это умею. Любая девчонка стонет и выгибается, как только я начинаю исполнять эту программу. Любая зарывается пальцами в мои волосы, царапает шею и жарким шепотом просит еще. Любая после этого выпрыгивает из трусов и охотно встает на колени. Любая! Но не Ника. Она не шевелится. Вообще! Не стонет, не охает, не шепчет. Застыла, как замороженная селедка. Она вообще что-нибудь чувствует? Или у нее грудь без нервных окончаний? Ладно. Сейчас проверим обстановку. Если у нее там сухо… Значит, стопроцентная фригидность. Никогда такого не встречал. Даже не знал, что бывает. Но вот - пожалуйста. Нарвался. Задираю платье и лезу в трусы. Очень надеюсь, что там потоп, а училка просто потеряла сознание от кайфа. И поэтому не подает признаков жизни. Глаза закрыты, руки безжизненно повисли, привалилась к стене… И, кажется, не дышит. Мои пальцы уже почти там. Почти - потому что на ней какие-то нереально плотные десятислойные труселя. Влаги пока не чувствую. Чувствую, как моя самооценка резко обрушивается в преисподнюю. Я не могу завести девчонку… Или… Надо просто проникнуть дальше… Что это, блин, за труселя такие противосексуальные? Фиг залезешь… И тут мне внезапно прилетает. Удар по яйцам. Коленом. Сильно и больно. - Ты что творишь? Мало того, что бревно, еще и отмороженная… У меня, в отличие от этой селедки, есть нервные окончания. И я адекватно реагирую на неадекватные действия. Я ору, согнувшись пополам. А она убегает… На следующий день я долго извинялся. Она меня отчитывала. А я говорил, что неправильно ее понял. Думал, что она хочет отомстить Михею. Мы оба друг друга неправильно поняли! И давай останемся друзьями… хотя бы потому, что ты мне напрочь отбила мужское достоинство. * * * Ага, мы друзья. А что еще можно делать с фригидной училкой в панталонах? Только дружить! Ага, ага. Именно дружить я и приехал в ночи… Только, походу, ее сейчас дружит Валерчик. И не дай бог, она стонет и выгибается… Дверь подъезда распахивается. Валерчик… О, мля! Что-то я так рад его видеть, что готов чмокнуть в лысину. Так… А с ним Ника! Подходят к машине. Он что, увозит ее? Стоять! 8 Ника Я замираю, глядя на Валерия. На душе почему-то становится тревожно. Предложение… что он хочет мне предложить? Вижу, что он трет переносицу, смущенно улыбается, теребит вилку. Волнуется. И я начинаю волноваться еще сильнее! - Это, конечно, преждевременно… Я прекрасно это понимаю. Просто хочу обозначить свои намерения. Он замолкает. Я тоже ничего не говорю. Он отпивает остывший чай, ставит кружку и выпаливает: - Я бы хотел видеть тебя своей женой.