Когда они скрылись из виду, Гуров решил, что здесь он увидел уже все, что ему было нужно, и пришло время посмотреть, что зафиксировали камеры. На сей раз его не особенно беспокоил тот факт, что все манипуляции придется производить днем. Человек, который его интересовал, несомненно, попал в объектив, и в соблюдении строжайшей секретности уже не было необходимости. Следуя принятому правилу, он оставил машину на некотором расстоянии от дома с мебельным магазином и в знакомый двор, как обычно, прошел пешком. Вокруг было пустынно, не наблюдалось даже обязательных бабушек на скамейках. Подойдя к торцевой пристройке, ведущей в подвал, Лев обнаружил, что все в целости-сохранности и замок закрыт. Как бы невзначай протянув руку, он выдернул мини-камеру из щели в штукатурке, в которой она была спрятана, и точно так же снял две остальные. Со стороны человек, по неизвестным причинам хватавшийся за стены, возможно, кому-то показался бы странным, но в пустынном в этот час дворе некому было обратить на это внимание. Сняв камеры, Гуров поспешил в Управление. Чтобы просмотреть заснятый материал, требовалось специальное оборудование, и, в нетерпении ожидая раскрытия главной тайны, он давил на газ, стремясь поскорее попасть к техникам. Прибыв в Управление и сдав свои трофеи специалистам, Лев уже минут через десять сидел перед монитором, любуясь территорией двора, которую так недавно покинул. Первой он решил отсмотреть главную камеру, которая была закреплена возле входа в подвал. Дневное время суток, в которое происходила видеосъемка, обеспечивало отличное качество, и, глядя на экран, он мог различить буквально каждый листик на дереве. Вот отправилась по своим делам какая-то бабуля, потом пробежали дети, и территория, которую охватывала камера, вновь некоторое время оставалась пустой. Затем на экране появился мужчина, одетый в бесформенные брюки и старую клетчатую рубашку, на голове у него красовалась кепка, тоже отнюдь не с иголочки, частично закрывавшая лицо. Кроме того, он шел, опустив голову и глядя в землю, так что составить представление о его внешности можно было лишь весьма приблизительное. Мужчина приблизился к двери, ведущей в подвал, и, немного повозившись с замком, открыл ее и исчез из поля зрения. Глазам Гурова вновь предстал пустой двор, и, глядя на монитор, он почувствовал разочарование. Внешность человека, которого зафиксировала камера, ему совершенно ни о чем не говорила. Он не был на кого-то похож, не имел особых примет, по которым можно было бы установить его личность, и, прокручивая просмотренный видеоматериал уже мысленно, у себя в голове, Лев решил, что утверждать с уверенностью сейчас, пожалуй, можно только одно: мужчина, ходивший на «свидания» с Азимовым и Черепановым, точно не Борис Зиновьев. В толстеньком, среднего роста человечке не было ничего, что заставило бы хоть с натяжкой заявить о «высоком здоровяке» и «богатыре». Гуров не сомневался, что неприглядная одежда использована лишь для камуфляжа, чтобы сделать «дядю» похожим на прочих обитателей двора, но как он будет выглядеть, если одеть его в дорогой костюм и дать в руки элитную сигарету, предположить затруднялся. Лишь какие-то неявные, почти подсознательные воспоминания говорили о том, что где-то и когда-то, кажется, уже видел он эти пухленькие ручки, это отвисшее брюшко и быстрые, немного суетливые движения. – Послушай, Дима, – обратился Лев к парню, работавшему с ним. – Мне нужно пояснее представить физиономию одного товарища. Можно это как-то подчистить? – Попробуем, – с готовностью ответил Дима. – А в чем проблема? Прокрутив назад видео, Гуров показал искомого «товарища» и, получив заверения в том, что «навести резкость» на его портрет не составит особого труда, занялся просмотром записей с оставшихся двух камер. Необходимо было узнать, из какого подъезда появился «дядя». На сей раз ему повезло, выбранная наугад камера как раз и оказалась той самой, где был зафиксирован выход из дома человека в кепке. Выяснилось, что подъезд, в котором он обитает, – крайний в доме, ближайшем к входу в подвал. Таким образом, чтобы оказаться возле заветной двери, «дяде» требовалось пройти совсем небольшое расстояние, и у него был полная возможность сделать эти переходы максимально незаметными. Убедиться предварительно, что во дворе никого нет, дойти до двери, быстро открыть замок и исчезнуть в глубинах подвала – в этой схеме не было ничего сверхъестественного. И вполне возможно, что именно так все и происходило. Отсмотрев видео и еще раз напомнив Диме, что его «заказ» – срочный и тянуть с выполнением поручения не следует, Лев вышел в коридор. Вернувшись из своей вторичной поездки в Боровое, он передал знакомым экспертам из лаборатории консервную банку и сигаретные окурки для анализа. Хотя эти улики не были официально «закреплены» за каким-то делом, но он объяснил всю важность необходимой ему информации и попросил «выжать» из этих немудреных предметов все, что только возможно. Напряженный график последних дней не оставлял времени для визита в лабораторию. Но сейчас у него появилась возможность восполнить этот пробел, пока Дима будет возиться с корректировкой изображения. Решительно шагая по коридору, Гуров намеревался спуститься к машине, чтобы ехать в лабораторию, но, увидев идущего навстречу Орлова, понял, что придется задержаться. – Здравствуй, Лева! – приветствовал его генерал. – Как успехи? Движется дело? – Постепенно движется, – ответил Лев. – Есть новые материалы, дающие, прямо скажем, твердую надежду. – Правда? – внимательно посмотрел на него Орлов. – Что ж, ты меня порадовал. А какая-то более подробная информация? – Думаю, пока подробности обсуждать рановато. Хотелось бы уточнить досконально, тогда уж и разговаривать. Вести диалог предметно, так сказать. – Как знаешь, тебе видней. Доверюсь твоему опыту, но с докладом постарайся не тянуть. Сам знаешь, с меня тоже спрашивают. Ты сейчас куда? – Хотел съездить в лабораторию. Вопрос как раз по тому делу. В сторожке я нашел банку из-под элитных консервов и окурки «Карелиаса». Очень интересно, как они могли там оказаться. Попросил ребят поработать с ними, вот теперь хочу узнать результаты. – «Карелиас»? – слегка приподнял брови генерал. – Хм, занятно. Их, между прочим, сам господин Заберовский не чурался. Насколько мне известно, это его любимая марка. Натуральный табак, очень полезно для здоровья, – с усмешкой добавил он. – Так что ж, выходит, не только сам Денис Исаакович этой продукцией баловался? Или это уже такая традиция? Кто работает с Заберовским, тот дешевые не курит? Невнимательно слушая, как начальство упражняется в остроумии, Гуров натянуто улыбался, чувствуя, как покрывается испариной от осенившей его невероятной догадки. – Простите, Петр Иванович, я, кажется, должен еще раз посмотреть видеосъемку, – проговорил он и, круто развернувшись, почти побежал обратно в помещение техников. – Какую видеосъемку? – удивленно крикнул вслед ему генерал. А Гуров, с шумом распахнув дверь, уже влетел в комнату техников и бросился к ошарашенному Диме. – Что? Как? Сделал? – отрывисто бросал он, жадно глядя в экран с изображением, над которым трудился парень. – Почти, – немного испуганно проговорил тот. – А что случилось? – Случилось? Ах да… Да нет! Не обращай внимания! Это я… Это у меня информация неожиданная появилась. Эксклюзивная, так сказать. – Я так и подумал, – все еще в некотором недоумении оглядывая его, произнес Дима. – У меня, в общем-то, почти готово. Остались последние штрихи. – Правда? Это просто великолепно! А ты сможешь сделать фотографии, распечатать это лицо? – Не вопрос. Минут через десять, держа в руках листок формата А4 с портретом человека, проживающего в тихом дворике недалеко от центра, Гуров быстрым шагом направлялся в архив. После первого разговора с Орловым, просматривая дело, он искал в основном информацию о людях, с которыми мог бы пообщаться по вопросам, касавшимся смерти Заберовского и переоформления оставшихся после него богатств. Все, что касалось личности самого Дениса Исааковича, Льва почти не интересовало. Но сейчас, после брошенного вскользь замечания генерала, с ног на голову перевернувшего все его представления о подоплеке этого необычайного дела, он испытывал необычайный интерес именно к самому Заберовскому. Эти пухленькие ручки и ножки, эти суетливые движения, невольно вызывавшие некие подсознательные ассоциации, – не желая верить самому себе, Гуров уже догадывался, кому они могли принадлежать. «Значит, говоришь, на Ямайке? – думал он, судорожно листая дело. – А что, в целом неплохо. Где она там, эта Ямайка? На краю света. За три года до нее не доскачешь. Кто там умер, кто жив остался – поди разберись. А между тем человеческое – оно никому не чуждо. Даже на Ямайке. С кем надо – поговорил, кому надо – проплатил, – вот тебе и «острая сердечная недостаточность». Подписано и припечатано. И заверено официально. Кому какое дело? Мы здесь – они там. Атомную войну этот досадный случай точно не спровоцирует. Ай да Денис Исаакович, ай да молодец!» Пролистав почти половину дела, Гуров наконец добрался до материалов с фотографиями. Глядя на снимки и припоминая материалы, которые в то время постоянно мелькали в новостях, он сличал их с тем, что несколько минут назад наблюдал на экране монитора, и у него пропадали последние сомнения в том, что Денис Заберовский и загадочный «дядя», на которого переоформляется наследство, – одно и то же лицо. Хотя именно лицо-то здесь и не было одним и тем же. Характерная суетливая динамика движений, присущая Заберовскому, лучше всяких экспертиз и словесных доказательств подтверждала, что человек, открывавший дверь подвала, именно и есть «безвременно почивший» бизнесмен. Но, сличая подкорректированное Димой изображение на листке формата А4 с лицом Заберовского «при жизни», полковник находил очень мало сходства. «Что-то общее, конечно, прослеживается, – думал он, внимательно вглядываясь то в одну, то в другую фотографию. – Но в целом чувствуется, что корректировки здесь внесены гораздо более существенные, чем те, что может сделать, например, Дима. Не знаю, как на Ямайке, а уж в Израиле «пластика» наверняка не проблема, были бы деньги. А у Заберовского они были. Даже несмотря на все притеснения со стороны жестокого российского государства». Догадка была невероятной, почти фантастической, но тем не менее именно она давала вполне однозначные ответы практически на все неоднозначные вопросы этого дела и все расставляла по местам. Увидев то, что ему было нужно, Гуров уже собирался покинуть архив, когда зазвонил телефон. – Лев Иванович! – вновь бодро прозвучал в трубке голос Рыжова. – Для вас есть информация. – Что, Азимов снова звонил Черепанову? – удивленно и даже с некоторым беспокойством спросил Лев, предполагавший, что все насущные вопросы друзья обсудили еще утром. – Нет, со звонками затишье. У меня другое. Помните, вы спрашивали про его спутниковый телефон? – Ах, вот ты о чем! Да, конечно, помню. Я просил уточнить, что там с контактами. – Именно. Я сделал детализацию, отработал номера. Здесь контактов меньше, в основном зарубежные, но есть одно довольно оригинальное направление. Возможно, вас заинтересует. – О чем речь, если в двух словах? – Да я, собственно, все распечатал, вы можете забрать и посмотреть. Но если в двух словах, несколько месяцев назад у него возник один устойчивый контакт с каким-то загадочным абонентом в средней полосе. Я даже смотрел по карте, там, если верить данным, просто дремучий лес и никакого человеческого жилья. – А номер этого лесного абонента имеется? – спросил Гуров, догадываясь, о чем идет речь. – Само собой. И номер, и имя. Хотя, по секрету скажу, весьма непросто оказалось это установить. Но для вас постарались. – Благодарю. И кто же этот загадочный йети, хвались! – Некий Зиновьев Борис Петрович. Глава восьмая После разговора с Кириллом Гуров поднялся к себе в кабинет и, войдя, заперся на ключ. Если в начале этого необычного расследования остро чувствовался «информационный голод», то сейчас количество, а особенно качество информации просто зашкаливало. Ему казалось, что если он услышит еще что-нибудь неожиданное и интересное, голова просто взорвется, поэтому решил уединиться, посидеть в тишине и хотя бы мысленно разложить по полочкам все данные, которые к настоящему моменту удалось собрать. «Итак, что же здесь можно назвать главным, а следовательно, и самым сильным побудительным мотивом? – размышлял он, впервые за последнюю неделю оказавшись за своим столом. – Несомненно, это была, с одной стороны, настоятельная необходимость «отмыть» деньги, а с другой – огромное нежелание их терять. Все остальное – вторично. Конечно, Азимов и Черепанов не отказались бы разделить между собой этот соблазнительный «пирог». И наверняка какой-то кусок был каждому из них обещан. Трудно поверить, чтобы они так старались, не рассчитывая получить «гешефт» за услуги. Но львиную долю, разумеется, планирует огрести сам хозяин. Значит, Зиновьев Борис Петрович? Что ж. Почему нет? Это имя не хуже, чем любое другое. Ведь оставаться под своим собственным Заберовскому уже не было смысла. Уехав в Израиль, с которым у России нет договоренностей о выдаче преступников, он, по-видимому, рассчитывал решить свои проблемы. Но, увидев, что территориальная отдаленность – не слишком глобальный фактор, задумался. В Израиле или в Палестине, в Гренландии или на Северном полюсе, рано или поздно его все равно найдут и зададут вопрос. Пока у российского правосудия оставались к нему претензии, спокойной жизни ему никто не гарантировал. И Денис Исаакович задумал решить вопрос кардинально. Если скрыться на просторах земного шара ему не судьба, он исчезнет из жизни. Прекратит физическое существование как человек по имени Денис Заберовский. Возродиться в новой сущности проще всего в той же России. Там и старые связи, и верные соратники. Там «разруливалось» немало самых смелых и отчаянных комбинаций, тем проще там же разрулить и еще одну, самую невероятную. Он связался с Модестом, проверенным и преданным человеком, помогавшим отбиваться от настырных следователей прокуратуры. В общих чертах обрисовал задачу и попросил поискать подходящую информацию. Тот сориентировал в нужном направлении своих «шестерок», в число которых наверняка входят не только пресловутые Чип и Дейл. Среди прочих «респондентов», к которым обращался запрос, им попался Круглов. Информация, которую он выдал «на-гора», оказалась просто идеально подходящей под задуманный план. Недееспособный, лишенный разума инвалид и нелюдимый, почти всю свою жизнь проводящий среди дремучего леса мужчина, по возрасту почти ровесник Заберовского, – вот все, что осталось от некой отдельно взятой семьи. И это было именно то, что нужно. Наверное, еще проще было бы, если бы промежуточного звена в виде Сергея Чугуева не существовало. Но и он не составил большой проблемы. Особенно торопиться Заберовскому было некуда, даже наоборот, он был заинтересован в том, чтобы после его «смерти» прошло какое-то время и история подзабылась. Опекуны заботились о больном «мальчике», доктора проводили терапию с использованием эффективного дорогостоящего лекарства. Все шло по плану. Но Заберовский не мог до бесконечности оставаться между небом и землей. Поскольку новое «воплощение» его должно было состояться в России, то, несомненно, он постарался перебраться сюда, как только представилась возможность. По-видимому, это и произошло месяц назад, когда к леснику пожаловали нежданные гости. Затерянная в дремучем лесу сторожка – идеальная конспиративная квартира и отлично подходила для того, чтобы отсидеться до поры до времени. Проблема только в том, что она была занята. И тут на сцене появляются Чип и Дейл. Они отправились в Боровое и, представившись давними друзьями, попросили отвести их в сторожку. Разговорчивый белокурый юноша наверняка без труда смог «раскрутить» курьера на нужную информацию, и можно не сомневаться, что все интересные сведения о графике посещений лесника, которые сообщили Гурову, местные жители с той же охотой поведали и «однокашнику» лесничего.