– Не знаю. Иногда бутылки собирала, иногда просто деньги клянчила. Иногда друзья ее с собой приносили. – Ребенка тоже от «друга» родила? – А, вы про это. Да, был тут у нас один. Кадр неповторимый! Он младше нее был, лет на десять, наверное. Явился неизвестно откуда, стал с ней жить. Я, говорит, сам не пью и ее отучу. Колёк его звали. – И что, правда отучил? – Поначалу похоже было. Лариска в себя пришла, на работу устроилась. Все гордилась, какого парня себе отхватила, говорила, что теперь будет у нее совсем другая жизнь. Только ненадолго хватило ее, этой жизни. Оказалось, что Колёк этот – наркоман, поэтому и не пил. Лариска, как узнала, очень расстроилась. Как водится, горе стала заливать, упилась денатурата какого-то, так что даже «Скорую» пришлось вызывать, чтобы откачали. А из больницы вернулась уже с новостью. Я говорит, ребенка жду, мне врачи сказали. Все смеялась, такая счастливая ходила. Многие тут у нас, конечно, только головами покачивали. И лет ей уж за тридцать было, и здоровье, сами понимаете, от такой жизни совсем не идеальное. Но Лариска ничего, вроде снова за ум взялась. Опять на работу стала ходить, прибиралась где-то, а как срок подошел, и декретные оформила. Колёк, конечно, буянил временами, но ничего, как-то жили. – А что, кроме этого Коли, у нее и близких никого не было? – Не знаю. Она сама приезжая, Лариска-то. Из Орловской области. Наверное, не было. Если бы были близкие, с чего бы ее понесло сюда киселя хлебать? Жила бы там себе, в деревне своей, и в ус бы не дула. – То есть вы ее об этом не расспрашивали? – А чего мне ее расспрашивать? Я ей не больно какая подруга. На одной площадке живем, так иногда и не хочешь, а услышишь. Она по пьяни больно уж любила плакаться. И все-то ее, бедную, бросили, и родители-то рано умерли, сиротой оставили, и никому-то она, сердешная, не нужна. Все жаловалась. А ребеночек – это конечно, с ним, само собой, веселее. Вот она и надеялась, Лариска-то. Только опять оказалось, что зря. Такая, видать, доля выпала ей невезучая. – Что, не смогла выносить? – Да нет, почему. И выносила, и родила. Только дурачок вышел мальчик-то. На головку больной. Она поначалу загорелась, я, говорит, какой бы ни был, своего сына не брошу. Но остыла быстро. Ему ведь и уход особый нужен, и внимание постоянное. Где уж Лариске справиться, ей самой впору было няньку нанимать. В общем, мальчика отдала она в приют, а сама во все тяжкие ударилась. Как же, причина есть – то она просто пила, а теперь с горя. Пошли у них с того времени ежедневные «праздники». Колёк к уколам своим еще и самогоночки стал добавлять, нарушил «зарок», а уж Лариска – та, можно сказать, и не просыхала. Понятно, что конечный итог всего этого мог быть только один. Какой организм это выдержит? И говорили ей, и уговаривали, да только все напрасно. Моя, говорит, жизнь пропащая, так вы, говорит, мне не мешайте. А если человек сам себя в узде держать не хочет, что тут сделаешь? Так что посмотрели мы, посмотрели да и перестали «мешать». Года через два такой жизни Колёк «скопытился», снова к Лариске кто попало стал ходить, опять скандалы да дебоши у нас пошли. И тянулось это долго, Лариска-то, видать, покрепче своего ухажера оказалась. Но до бесконечности оно, конечно, не могло продолжаться. Они там какой только отравы не хлебали. Деньги-то не всегда были, а выпить надо. Вот так-то и получила она свою «последнюю каплю». Как-то утром слышу – звонок. Открываю – стоит, на опохмел просит. А сама, бедная, аж ходуном вся ходит. И дрожит, и шатается, и руки трясутся. Так, видать, ей плохо, что терпежу нет. А у меня, как на грех, шаром покати, денег ни копейки не было. Витя как раз зарплату должен был получить, так я на продукты все истратила. Думаю, чего экономить, куплю чего надо, все равно скоро деньги будут. Ну и не дала ей. Извини, говорю, Лариса, нечем мне тебе помочь, пустой кошелек. – А вообще вы часто ей помогали? – Случалось. Конечно, одни проблемы были от Лариски, но тоже ведь – живой человек. Иногда посмотришь на нее – сердце кровью обливается. Помогали. Что ж мы, не люди? Вот и в тот день, больно уж плохо ей было. Пошла она от меня еще куда-то, и уж не знаю, как оно там у них получилось, то ли денег дали ей, и купила она не того чего-то, то ли «в кредит» угостили отравой, только вечером вижу – машина милицейская во дворе, и следователи эти, или кто они там, ходят кругом, спрашивают. Вышла узнать, мне и рассказали. Ларису, говорят, в соседнем дворе нашли мертвую. Вот такая у нас случилась история. А вам это зачем понадобилось, если не секрет? Это уж давно случилось, можно сказать – быльем поросло. Я-то Лариску с молодых лет знала, поэтому еще помню, а у других спросить – они, наверное, и не поймут, о ком речь идет. Квартиру ее каким-то новым жильцам передали. Она не приватизированная была, сынок тоже, как сами понимаете, здесь не прописан. Отошла государству. – Но новые жильцы хоть не буянят? – с улыбкой поинтересовался Гуров. – Нет, ничего. Эти спокойные. – Что ж, спасибо вам, Людмила, за подробный рассказ, вы мне сообщили очень интересную информацию. – Правда? Хорошо, если на пользу. Вот и картошка у меня почти готова. Точно вы сказали – совместила приятное с полезным. А то скоро муж придет голодный, рассердится, если не будет ужина. Гуров попрощался и вышел из квартиры. Подробный, исчерпывающий рассказ соседки Ларисы Чугуевой делал ненужными обращения еще к кому-то, и, спустившись к машине, он поехал домой, решив, что на сегодня рабочий день можно считать законченным. На следующий день генерал Орлов вновь попросил Гурова задержаться после планерки. – Что скажешь, Лева? – спросил он, с напряженным ожиданием глядя в лицо полковнику. – Есть новости? – Немного есть, – стараясь не внушать заранее больших надежд, ответил Лев. – Правда, я еще не со всеми переговорил, но, похоже, прямых наследников у этого Чугуева действительно не имеется. Если в ближайшее время не появится на горизонте какой-нибудь «чертик из коробочки», вполне вероятно, что деньги эти перейдут государству. – А что говорят опекуны? Как трактует об этом завещание Заберовского? – Содержание завещания пока загадка. Опекуны еще менее вменяемы, чем сам опекаемый, и говорят всякий вздор. Похоже, они здесь только для галочки. Реально руководит процессом кто-то другой, кто именно, я пока не понял. Нужно повидаться с душеприказчиками, это тоже какие-то загадочные личности, о них почти ничего нет в деле. Я добыл кое-какие наводки, сегодня хочу с этим разобраться. Если и с этой стороны не появится никакой информации о законных наследниках, думаю, вопрос можно будет считать закрытым. – Твоими бы устами. Только как-то слишком уж легко. Подозрительно. Заберовский далеко не дурак, неужели он действительно не оставил никаких распоряжений о том, куда должны перейти деньги в случае смерти Чугуева? Не думал же он, что тот проживет вечно? – Но, может быть, был уверен, что он проживет как минимум столько, сколько нужно? Может быть, Чугуев – некий «транзитный» пункт, через который деньги должны были перейти еще куда-то? Тогда его безвременная кончина нарушает эти планы, и как минимум в одном мы точно можем не сомневаться. – В том, что со смертью Чугуева все чисто? – Да. – Что ж, тоже версия. Хотя и она, как я понимаю, пока не окончательная. Работай, Лева. Меня по этому делу периодически просят отчитаться, так что будь готов к тому, что я буду просить отчитаться тебя. – Всегда готов, – улыбнулся Гуров и отправился к себе в кабинет. Проведя перед компьютером около часа, Гуров узнал много интересного о некоммерческой организации под названием «Благотворительный фонд «Милосердие». Оказалось, что деятельность ее весьма обширна и разно-образна и осуществляется не только в масштабах столицы, но и за ее пределами. Громкие благотворительные акции, проводимые при содействии муниципалитета, и незначительные частные вспомоществования типа безвозмездной передачи нуждающимся инвалидной коляски красноречиво свидетельствовали о том, что, по крайней мере внешне, деятельность фонда полностью соответствует заявленной миссии. В данных, которые просматривал полковник, не содержалось даже намека на какие бы то ни было претензии к этой организации со стороны правоохранительных органов. Азимов Захар Яковлевич был одним из соучредителей фонда. Кроме него в этом списке значилось еще несколько фамилий, которые Гурову мало что говорили. По опыту он знал, что некоммерческая деятельность нередко служит прикрытием не только для очень коммерческой, но и попросту незаконной. Но в данном случае не было причин заподозрить что-то подобное. По крайней мере, на первый взгляд. Среди фамилий учредителей ни одна не была на слуху в связи с какой-то криминальной историей, и, закончив изучение данных, Лев пришел к выводу, что с этой организацией либо все действительно изумительно чисто, либо руководители ее – виртуозы конспирации и закулисную деятельность умело и профессионально скрывают. Не поленившись переписать в свой блокнот контакты каждого из учредителей, он достал трубку и набрал номер Азимова. Ему довольно долго пришлось слушать гудки. По-видимому, важный человек раздумывал, отвечать ли на незнакомый номер. Однако в итоге Гуров все же услышал тихое и осторожное «алло». – Добрый день, вас беспокоят из полиции. Полковник Гуров. Мы проводим проверку по факту смерти Сергея Чугуева. По имеющейся у нас информации, вы являетесь душеприказчиком Дениса Заберовского, и все вопросы, связанные с наследством, решаются через вас. Мы можем встретиться, чтобы поговорить об этом? Необходимы некоторые уточнения. Пауза была не слишком длинной, но достаточной, чтобы полковник ее отметил. «Ага! Нас таки здесь не ждали, – не без некоторого удовлетворения подумал он. – Что ж, одно это уже о многом говорит. Учитывая практически полное отсутствие данных о душеприказчиках в деле, сам собой напрашивается вывод, что уважаемый соучредитель отнюдь не стремился афишировать свое касательство к наследству Заберовского. Возможно, даже предпринимал для этого специальные меры…» – Боюсь, вы несколько переоцениваете мою роль, – между тем говорил голос в трубке, – я решаю далеко не все вопросы, связанные с наследством. Но, разумеется, готов по мере возможности содействовать представителям закона и, если смогу оказать какую-то помощь, будут только рад. – Когда мы можем встретиться? Мне подъехать к вам офис или вам удобнее поговорить в моем кабинете? – Если вас не затруднит, приезжайте, – снова выдержав небольшую паузу, ответил Азимов. – К чему излишний официоз? Ведь речь пойдет о вопросах деликатных, можно сказать семейственных. Посидим, выпьем по чашечке кофе, спокойно все обсудим. Приезжайте, буду рад встрече. Очень довольный тем, что Захар Яковлевич не стал отговариваться неимением времени и откладывать встречу на неопределенный срок, Гуров нажал на сброс и поспешил воспользоваться гостеприимным приглашением. Несмотря на краткость этого телефонного разговора, он понял, что удача наконец-то улыбнулась ему и он вышел на человека, реально имеющего информацию и, вполне возможно, действительно уполномоченного «решать вопросы». После общения с опекунами уже просто одна вменяемость речи Азимова внушала большой оптимизм. Пробираясь через пробки, Лев с надеждой думал о том, что после этой беседы многое из области догадок должно перейти в область фактов и на многие вопросы он сможет совершенно четко ответить «нет» или «да». Припарковав машину возле солидного здания недалеко от центра, где располагался главный офис фонда, Гуров вошел в блистающий мрамором вестибюль. Отрекомендовавшись охране и сориентировавшись с направлением, поднялся на второй этаж и вскоре входил в просторный кабинет, оформленный и обставленный так же богато и солидно, как и все здесь. Огромный овальный стол, предназначенный для конференций, примыкал к столу прямоугольному, стоявшему, так сказать, во главе. Однако хозяин, высокий плотный мужчина с гривой седых волос и угольно-черными, внимательными и живыми глазами, похоже, действительно хотел избежать «официоза». Он поднялся со своего кресла и, пригласив Гурова присесть, устроился рядом с ним на стуле возле необъятного овала. – Так что же вам хотелось бы уточнить? – проницательно глядя в лицо полковнику, спросил он. Между тем сам Лев находился в большом затруднении и не знал, как себя вести. По дороге сюда он уже наметил некую «партизанскую стратегию», составил план разговора и с помощью некоторых тактических приемов и незаметных ловушек надеялся «расколоть» собеседника, получить всю необходимую информацию даже в том случае, если сам Азимов давать ее был не склонен. Но сейчас, увидев воочию, с кем ему придется иметь дело, Гуров понял, что играть в игры здесь бесполезно. Соперник оказался достойным, и было ясно, что все подспудные провокации и попытки заставить «невзначай проговориться» будут обнаружены и обезврежены еще на подходе. «Что ж, если ничего другого не остается, перейдем к лобовой атаке», – мысленно вздохнул он и решительно задал первый и главный вопрос. – Вы знакомы с завещанием Заберовского? – Да, разумеется, – не моргнув глазом ответил Азимов, будто только и ждал, что его спросят об этом. – Там имеются какие-то распоряжения на случай смерти Сергея Чугуева? – Само собой. – И какие же, если не секрет? – навострил уши полковник. – В случае смерти указанного господином Заберовским наследника капиталов мы должны сделать все возможное для того, чтобы выяснить, имеются ли у него какие-то родственники. Не важно, близкие или дальние, главное, чтобы родство не вызывало сомнений. Если они найдутся, деньги переходят им. Если же таковых не окажется, согласно воле завещателя, нажитое им имущество должно быть направлено на благотворительные цели. – Поэтому он выбрал душеприказчиком именно вас? Чтобы в случае, если наследников не окажется, был, так сказать, под рукой человек, занимающийся благотворительностью? – Возможно. – Что ж, в предусмотрительности господину Заберовскому не откажешь. Да и вас, думаю, можно поздравить. Похоже, в самое ближайшее время фонд «Милосердие» получит очень неплохие средства для помощи нуждающимся, – многозначительно проговорил Гуров. – Буду рад, если ваше предсказание исполнится, – спокойно ответил Азимов. – Но даже если мы и получим какие-то средства, это точно не будут средства господина Заберовского. Они переходят в распоряжение законного наследника. – Вот как? – стараясь не показывать, насколько поражен этой новостью, вскинул брови Лев. – И кто же этот счастливчик? – Мать Сергея Чугуева была родом из села Боровое, это в Орловской области. Родители ее умерли, но остался брат. Он младше ее на год и приходится Сергею, как нетрудно догадаться, родным дядей. Именно к нему, и по закону, и согласно воле завещателя, переходят деньги. Теперь уже брать паузу пришлось самому Гурову. Некоторое время он молчал, переваривая эту неожиданную информацию, кардинально меняющую все предыдущие предположения, потом спросил: – Вы уже обсуждали с ним эти вопросы, с этим дядей? Как его зовут, кстати? – Зовут его Борис, и с ним мы еще не встречались, но планируем сделать это в самое ближайшее время. Вы, наверное, и сами понимаете, никто не ожидал, что все это случится так внезапно и скоропостижно. Нам приходится перестраиваться на ходу, менять какие-то планы. Дальние поездки – это всегда хлопоты, к тому же этот человек работает в лесничестве, практически постоянно находится вдали от людей, можно сказать, живет в лесной чаще. Даже просто увидеться с ним – это уже целая история, и я предвижу здесь некоторые проблемы. Но, разумеется, мы постараемся все преодолеть и выполнить наш долг по отношению к завещателю. – А откуда вообще взялся этот Чугуев? – приняв простецкий вид, по-свойски поинтересовался Гуров. – Почему именно он? – Насколько я знаю, кандидатура Сергея Чугуева была предложена самим господином Заберовским. Мне об этом известно немного. Знаю только, что воля завещателя изначально состояла в том, чтобы основную часть средств направить на помощь неимущим и обездоленным, причем именно в России. По-видимому, из этих соображений и исходили при поисках человека, на которого можно было бы оформить средства. Здесь, возможно, учитывались и интересы заведения, в котором находился Сергей, предполагалось, что через него получат некоторую помощь и другие несчастные, находящиеся рядом. Умиляясь картинке, которую рисовал перед ним Азимов, Лев решил добавить ложку дегтя и вернуть собеседника на грешную землю.