Она прижала ладонь к его щеке. — Ты — хороший человек. Он нахмурился, и Бэй не смогла удержаться, чтобы не провести пальцем по морщинкам у него на лбу. Затем она его поцеловала. Все началось с легкой дразнящей нежности, и нельзя было сказать наверняка, кто из них углубил поцелуй. Но Бэй было плевать. Все обернулось диким опустошающим освоением. Она хотела большего — всего, что Шон может ей дать. И этого бы хватило, чтобы удержать ее. Поэтому Бэй отступила. — Будь счастлив, Шон. Береги себя. В его глазах вспыхнуло нечто обжигающее. — Не смей. — Прости меня. — Нет, — он схватил ее за руку, впиваясь пальцами в кожу. — Ты не можешь так со мной поступить. Чувствуя, как сердце разлетается на части, Бэй остановила время. Стало больно, скорее всего, из-за того, что она использовала свой дар во второй раз за короткий промежуток времени. В ее распоряжении были лишь считанные секунды. Бэй всматривалась с замершую фигуру Шона, в его драгоценные черты. Боже, ей было ненавистно ставить его в ситуацию из ночных кошмаров. Обхватив ладонями небритые щеки, она снова поцеловала его. Когда рот под ее губами остался неподвижным, острая боль располосовала ей грудь. — Я могла бы полюбить тебя, — а может, уже полюбила. Ей удалось сдержать слезы. Бэй не смогла бы украсть время надолго, поэтому нужно было скорее уходить. Уберечь Шона. Он заслужил нормальную жизнь, какой никогда не будет у нее. Он заслужил семью. Бэй впитывала в себя облик Шона в один последний раз. Происходящее напомнило ей о минутах в банке, когда она смотрела Шону в глаза, гадая, когда же он все-таки ее поймает. «О, он меня поймал». Сердце и душу. Бэй ушла, не оборачиваясь. * * * Шон моргнул. Свежий горный воздух холодил нос. Ночь скрывала вершины гор, которые — Шон знал — выглядят ошеломляюще. Он сразу понял, что Бэй ушла. Можно было бы разыскать ее. Она, скорее всего, не успела далеко уйти, к тому же оставила ему машину. Но Бэй была более чем находчива и явно не хотела оставаться с ним. Отшатнувшись, Шон ударил кулаком по капоту и стиснул зубы. «Нет». Она что-то к нему чувствовала. Бэй сбежала по иной причине. Страх? Привычка? Нет, она не была трусихой. «Будь счастлив, Шон. Береги себя», — он осел возле пикапа. — «Она меня защищает». Глупая смелая женщина его защищает. Шону хотелось броситься за ней, найти и целовать, пока она не образумится. Он сделал долгий вдох, а затем столь же долгий выдох. В данный момент Бэй не прислушается. В ее памяти еще слишком свежо столкновение с Ливеном. Шон снова ударил кулаком по капоту. Возможно, это станет самым сложным из всего, что он когда-либо делал, но нужно дать ей время. Позволить соскучиться и самой увидеть, что им лучше вместе. Забравшись в машину, он завел двигатель. Шон сжал руль и всмотрелся в освещенное фарами море деревьев. — Тебе не уйти, воровка, — он тронулся с места. — Тебе нигде не спрятаться, я все равно тебя найду. * * * Запрокинув голову, Бэй подставила лицо лучам яркого австралийского солнца, но не почувствовала тепла. Ей все время было холодно с тех пор, как она оставила Шона в скалистых горах Колорадо. Приблизившись к острову, моторная лодка сбавила скорость. Бэй глянула на босого водителя. — Добро пожаловать в Приют, — прокричал он против ветра. Наверное, стоило рассмеяться тому, что упомянутое Марой убежище располагалось на тропическом острове Большого Барьерного рифа. Красивый изгиб белого песчаного пляжа, сплошь засаженного ярко-зелеными пальмами. Словно картина, вырванная из фантазий Бэй. Ей стоило чувствовать волнение. Облегчение. Счастье. Вместо этого она чувствовала себя опустошенной, будто потеряна часть ее души. Бэй вцепилась в бедро, сжимая пальцами кожу. Потерянной частью души был Шон. Бэй вдохнула освежающий соленый воздух. Боже, как же она устала. Вымоталась до предела. Каждый час всей прошедшей недели Бэй провела в бегах и дремала лишь урывками, то тут, то там. Люди Ливена чуть не поймали ее в Лос-Анджелесе, а потом еще раз в Сиднее. Не было ни намека на присутствие Шона. «Черт возьми». Ведь она сама этого хотела — удержать его подальше от нее и ее проклятого дара. На пляже Бэй заметила проблеск оранжевого цвета, а когда лодка вошла в бухту и остановилась у причала, стала видна Мара, стоявшая, прислонившись к пальме. Поблагодарив водителя катера, Бэй вышагнула из лодки и, оказавшись по щиколотку в воде, пошла к берегу. Купленные лишь этим утром парусиновые туфли пропитались водой. У нее не было с собой ни сумки, ни каких-либо вещей. Ничего. — Я рада, что ты приехала, — Мара протянула ей тонкую руку. Секунду поразглядывав протянутую ладонь, Бэй приняла ее. После недели в бегах она пришла к выводу, что есть только одно место, где можно скрыться. Мара сжала пальцы. Всего лишь небольшое пожатие, но Бэй почувствовала прикосновение всеми фибрами своей одинокой души. — Здесь найдется для тебя место, — сказала рыжеволосая женщина. Бэй не знала, как реагировать на плещущиеся в глазах Мары доброту и сочувствие. — С остальными фриками? — Мы предпочитаем термин «аномалии», — покачала головой Мара. Конечно же, ведь «аномалии» звучит куда лучше, чем «уродцы». Бэй кивнула. — Пойдем, — махнула ей Мара. — Я покажу тебе твой новый дом. Пока они шли по пляжу, Бэй разулась. Она надеялась, что если ощутит под ногами песок, сможет почувствовать хоть что-то. — Я приехала в Приют почти шесть месяцев назад. Все здесь живут в домах, разбросанных по острову, поэтому у каждого есть собственный уединенный уголок. — Ты здесь живешь? — Не всегда, — Мара повела плечом. — У меня есть свой небольшой домик, но я люблю свободу. Бэй, это место очень хорошее. — И безопасное? — Бэй посмотрела на открытое море. Так много направлений, с которых можно напасть. — Ливену сюда не добраться. Каллахан внимательно следит за безопасностью. — Каллахан? — Он — глава нашей веселой маленькой семейки. Еще один налетчик на разум. Он может помочь тебе больше узнать о твоей способности. Каллахан изучает аномалии уже очень много лет. Только Бэй собралась ответить, как заметила дом, от вида которого в груди застыл вдох. Судя по перерытой земле вокруг и молодым деревьям, маленькое здание построили совсем недавно. Солнечные лучи играли на новых деревянных стенах и оконных стеклах, а с веранды открывался вид на океан. На ветру покачивался ярко-красный гамак.