– Ксю, – кокетливо пропела девушка, – мой папа – мозг, мама – мозгоедка, Антон – креатив, океан фантазии, а я типа компьютерных дел красавица. – Ирина Кузьминична, – произнес прокуренный бас, – та, что родила на свет Костика, бабушка плохо воспитанных внуков и свекровь невестки, которая не способна даже масло на хлебушек намазать аккуратно. – Мусик, не злись, – попросила Алиса, – тебе это не идет. Мама Костика тоже с нами! В каждой фирме должен быть некто, ругающий негодяев, дураков и лентяев. Теперь ваша очередь! – Виола Тараканова, она же Арина Виолова, – отрапортовала я. – Люблю, обожаю, – тут же воскликнула Алиса, – мы про тебя все знаем. – Ваня, – представился владелец «Элефанта», – Иван Николаевич Зарецкий, издатель. Выпустил первую книгу Арины Виоловой. – Люблю, обожаю, – пропела Алиса. – Ма, ты замужем, – остановила ее Ксюша, – а я свободна. Ваняша, пригласите меня в кафе. Сама за всех заплачу. – Еще чего, – возмутился Зарецкий, – чтобы дама за совместный ужин деньги платила! – Есть предложение получше, – прервал их беседу Константин, – приезжайте к нам. – Пожрем и все обсудим, – добавил Антон, – бабусик офигенно готовит. – Наконец-то дождалась от внука ласкового слова, – прохрипела Ирина, – думала, услышу от него нечто приятное, только когда гроб со мной на кладбище припрут. – Бабулек, не злобься, – засмеялась Ксю. – Ваняша, Виола, вы играете в «Город обмана»? – Нет, – ответила я. – Да, – вдруг сказал Зарецкий, – я дошел до уровня обиды и застрял. – Крутой результат, – восхитилась Ксения. – Хотите ключ от сундука? – Зеленого или красного? – спросил Зарецкий. – С ума сойти, – пробормотала я, – кто бы мог подумать, что ты фанат компьютерной игры. – Синего, – заявила Ксения. – Это шутка? Да? – засмеялся Иван. – Таких в локациях нет. – Есть, – возразила Ксения, – просто кто-то вылез из подвала, не разрыв кучу лошадевого дерьма. В Иване ожил давно умерший редактор. – Лошадиного! Погоди! В гуано есть еще один сундук? – Ага, – обрадовалась его собеседница, – только все мимо летят, думают, лошадевые какашки там для антуража, конюшня же. Знаешь, Ваня, в любом дерьме, даже в лошадевом, всегда порыться надо. – В лошадином, – не сдался Иван. – Спорить не стану, – заявила Ксения, – но суть дела не меняется. Как ни назови какашки, а ни хренашечки ты в них не нашел. Потерял возможность попасть в сад. Придется начинать все заново. Зарецкий засопел. – Приезжай сейчас, Ваняша, – пропела Ксения, – дам тебе волшебный ключик, объясню, как из лошадевой попы вылезти. Адрес на телефон уже летит. Виолу не забудь! Она у нас главная! – Люблю, обожаю, – закричала Алиса. – Погоди, у меня номер закрыт, как ты узнала его? – занервничал Зарецкий. В ответ раздался веселый хохот всей компании. Потом бабушка пробасила: – Ксю, когда тебя посадят за штучки-дрючки с добычей информации, я встану у тюрьмы с плакатом: «Гнать хакеров вон». – Бабулек, не злобься, – заорал хор голосов. Глава двенадцатая – Сколько нам придется ехать? – спросила я у Зарецкого. – Навигатор пишет: два часа, но, как всегда, врет, – ответил Иван. – Ты когда в последний раз беседовал с Минни? – спросила я. – Может, неделю назад, – ответил друг. – А что? – Только не нервничай… – завела я. – Отличная фраза, – прогудел Иван, – ее произносят, когда хотят сообщить какую-то гадость. Начинай! – Они все в больнице, – вздохнула я, – Лена, Андрей, Света, Никита. А Катя… ну… – Говори! – велел Зарецкий. – Она умерла, – пробормотала я. – У Степана есть друг Дима Янкин, он когда-то учился у Леонида Петровича Стеклова. – Так, – протянул Иван. – А он тут с какого боку? – Ты знаешь Янкина? – удивилась я. – Нет. А вот про Леонида в курсе, – объяснил Иван, – мои родители дружили с Василием и Лидией Калиниными. Андрей, муж Лены, мой друг детства. Николай Иванович, наш с Минни отец, очень хотел, чтобы дети стали врачами. Но меня в медицину не тянуло. Василий Петрович общался со Стекловым. У Леонида учился Кирилл, брат Андрея. И случилась там одна история… Незачем ее ворошить. – Боюсь, придется, – вздохнула я, – семья Калининых отравилась ядом двузуба. – Впервые о таком слышу, – удивился Зарецкий. – Он гриб, двузуб этот? – Обитатель Амазонки, – уточнила я, – редкость для европейских стран. Ты знаешь, что Кирилла посадили на много лет? Иван так резко нажал на тормоз, что я чуть не стукнулась лбом о бардачок. – Кто тебе рассказал про брата Андрея? – Случайно выяснили, – смутилась я. – Кто сказал? – повторил Иван. Я вынула телефон и прочитала вслух отрывок из дневника Леонида. Зарецкий ни разу не прервал меня. – Василий, Лида, Кирилл, Андрей, – повторила я, – фамилии нет. Но скорей всего речь идет о Калининых. – М-м-м, – простонал Иван, – следовало ожидать, что дерьмо когда-нибудь всплывет. Ленка ничего не знает. Ей не рассказали. Давай сменим тему беседы. – Мы с Минни близкие подруги, – забормотала я, – если Кирилл был замешан в чем-то плохом, то, возможно… ну… он решил сделать это еще раз! Светлана единственная, кто очнулся. Остальные в тяжелом состоянии. Андрей, Лена, Никита могут умереть или остаться глубокими инвалидами, их признают недееспособными. Давай представим самый ужасный исход: семья Калининых отправилась на тот свет. Все, кроме Кирилла. Кому достанется наследство? Кто единственный их ближайший родственник? Кирилл. Иван молчал, а я продолжала: – Разберем самую оптимистичную ситуацию. Все живы. Андрей, Лена, Никита пребывают в физическом и моральном состоянии, как после инсульта, восстанавливаться им придется долго. Глава семьи не в состоянии управлять бизнесом. Светлана более или менее в порядке. Но сможет ли она одна тащить воз, который легко вез Андрей? Думаю, нет. Но есть Кирилл, ему и вожжи в руки. С какой стороны ни посмотри, он в выигрыше. И ты, наверное, знаешь, кто такая Зоя? Зарецкий съехал с МКАДа на подмосковное шоссе. – У меня есть только обрывки сведений. Родители мои дружили с Калиниными. Василий Петрович и Лидия к нам на чаек по-соседски забегали в халатах. Мы жили в соседних квартирах. Я старше Андрея и Кирилла. Лена самая младшая из нас. Отношения были дружеские, мы друг к другу на дни рождения ходили, но одной компанией нас нельзя назвать. Я был студентом, мальчишки и сестра школьниками. Некие общие интересы появились, когда парни медвуз окончили. Андрюша стал ухаживать за Леной. Он доктором стал, работал, очень хотел добиться успеха. Кирилл поругался с родителями и куда-то съехал, вроде на дачу. Василий Петрович на него обиделся за то, что сын увлекся гомеопатией. Лидия тоже недовольна была. Родители от Кирилла конкретно потребовали прекратить, как они выразились, «юродствовать». Зарецкий перестроился в левый ряд. – Андрюша мне больше Кирилла нравился. Он был открытым, без камня за пазухой. Если чем недоволен, сразу скажет. Веселый, разговорчивый, компанейский. Кирилл другой. Никогда нельзя было понять, что у него на уме. Сидит, улыбается, скажет ему кто-то нечто обидное, он все равно улыбается. Ни разу не видел, чтобы Кирилл кричал, злился. Всегда был ровный, идеально собой владел. Разговор первым никогда не начинал. Спросят его о чем-то, вежливо ответит, и все. Знаешь, что он мне напоминал, какой предмет? – Нет, – ответила я. – Запертый дубовый буфет на заброшенной даче, – сказал Зарецкий. Сравнение меня удивило.