– Он их рекомендует заменять лапшевником с сыром, – добавил Юра, – указывает марку макаронных изделий. Уверяет, что они единственные в России кармически чистые. – Маразм крепчал, – взвился Юра, – кем надо быть, чтобы поверить в эту чушь собачью. И, простите, какое отношение к гомеопатии имеет весь этот бред? Я с уважением отношусь к траволечению. Но кармически чистая лапша? Это не гомеопатия, а мракобесие! – Маловероятно, что Кирилл в восторге от сырников, – подвел итог Миша, – небось он соврал, чтобы иметь возможность всех отравить. Степан перестал копаться в сумке. – Знавал я одного воинствующего вегетарианца, который активно продвигал в своих соцсетях соевые продукты: ростки, мясо, сыр тофу и все такое прочее. Писал, что знает только одного правильного производителя этих продуктов. Выставлял свои фото в магазинах с упаковками в руках. У него в аккаунте миллион граждан паслись. А потом один из верных учеников сего сыроеда выставил фото. На снимке его гуру в ресторане лопает аппетитный стейк! Такая волна гнева поднялась! Вегетарианцы вроде добрые люди, шуб не носят, кур не жрут, жалеют животных. Но в отношении вождя-обманщика они оказались беспощадными, разнесли его в пух и прах, раздобыли сведения, которые сложно нарыть. И что выяснилось? Все похвалы соевым сырам – рекламная акция той самой фирмы… – Которую атаман вегетарианцев называл лучшей, – не выдержала я. – Твоя догадливость восхищает, – заметил Юра, – сам об этом подумал! Я схватилась за телефон и соединилась с дочкой Минни. – Светусик, у меня пара вопросов! – Отвечу на все, – пообещала девушка. – Кирилл любит запеканку? – начала я. – Из творога? – уточнила Света. – Да. – Ту, что делают у нас дома, очень хвалит. Но на первом месте у него сырники, – зачастила Калинина. – Ты хорошо помнишь ужин, когда вы ели морских гадов? – продолжила я диалог. – Конечно, – заверила Света. И наш разговор потек своим чередом. – Вспомни, как вы садились за стол. – Просто! Сели. – Все сразу? – Ну… нет. – А как? Возникла небольшая пауза, затем Светлана продолжила: – Мама находилась дома. Я приехала с работы первой. За мной появился Кирилл. Ой, прости, Никита был в детской, корпел над уроками. Папа примчался последним. Минни на него рассердилась. – Паэлья остывает. Потом она принесла сковородку, водрузила ее на стол. И мы сели ужинать. – Лена притащила блюдо с морскими гадами и тут же все заняли свои места? – я решила докопаться до истины. – М-м-м, – протянула собеседница. – Да зачем тебе это? – Пытаемся понять, в какой момент яд попал в еду, – честно ответила я. – Так! Сейчас напрягу память, – пообещала Светлана. – Я находилась в столовой одна. Мама вошла со сковородкой и крикнула: – Идите скорей за стол! Потом она вышла и почти сразу велела: – Света, принеси бутылку вина. Я пошла в чулан, где находится шкаф с бутылками. Папа со мной пошел, он не любит, когда кто-то, кроме него, алкоголь выбирает. Мы вместе полки осматривали. Мама на кухне выговаривала Никите, громко очень. Он ухитрился разбить тарелку. Мы с отцом принесли в столовую белое сухое, мама притащила салат, Никита шел вместе с ней, он приволок пару бутылок с водой. И мы сели за стол. – Кирилл подошел позднее? Так? – задала я вопрос дня. – Нет, он все время сидел в столовой на диване, – уточнила Светлана, – я несколько раз в комнату заходила, видела его там. Я заметила нестыковку. – Погоди! Ты упомянула, что вернулась домой первой. Или я неправильно тебя поняла? Светлана ответила. – Я имела в виду, что из членов семьи никого не было. Старшего брата папы я не считаю родней. Мама не в счет, она уже там находилась. – И Кирилл тоже? – уточнила я. – Ага, на диване сидел, – повторила Светлана, – он пытается выглядеть интеллигентным, но порой мышей не ловит. Я начала тарелки ставить, мама фужерами занялась, дядя по телефону болтал. Нет бы ему встать и нам помочь. Воспитание оно в мелочах проявляется. Я брата отца никак не могу считать членом нашей семьи. Не получается пока. Глава двадцать пятая На следующее утро в районе десяти мне позвонил Федор Михайлов и, не поздоровавшись, задал вопрос: – Сердишься на меня? – А есть причина? – уточнила я. – Нет, но писатели, в особенности женщины, эмоционально непредсказуемы, – заявил заведующий пиар-департаментом. – Если ты до сих пор злишься за ту историю со съемками, так я объясню… – Спасибо, не надо, – остановила я Федора. – Вот ты дуешься на меня, а я нашел тебе мегакрутую рекламную акцию, – залебезил пиарщик, – денежки налом. Отработала – сразу получила, и никаких налогов. Глянь вотсап, я отправил цифру. Я включила громкую связь, посмотрела на сообщение и осведомилась: – Когда, куда, во сколько надо ехать? – Правильный подход, – заржал Михайлов, – сегодня в полдень. Стоматологическая клиника «Зубы дракона». – Шикарное название, – развеселилась я, – но у меня во рту полный порядок. – Ты просто попозируешь в кресле, сделаешь фоточки, – запел соловьем Михайлов, – и выбросишь их в ленту. Отметишь аккаунт Иеномонихаса Шаламуконовича, получишь в лапки любимые рублики и уйдешь. Легче только конфетку слопать. Перед моими глазами возникла новая кухня: красивые итальянские шкафчики, два холодильника… – Я пошла одеваться, – выпалила я. – Давай! Адрес я скинул, – обрадовался Федя. Я поняла, что Михайлов и в этом случае решил получить пусть маленький, но свой барыш, и поспешила в гардеробную. Видение кухни пропало, в голове роились другие мысли. Обычно я прихожу к своему дантисту Аркадию Темкину в легких спортивных брюках и футболке. Сидеть у него в кресле приходится долго. Аркадий Залманович испытывает безудержный восторг, ковыряясь в зубах пациента. Он дотошный, внимательный, рассматривает челюсти в микроскоп. Не поверите, но даже я, у которой при слове «дантист» холодеют все члены и каменеет язык, даже я через минут десять после того, как заработала бормашина, сладко засыпаю. Но сейчас никто не собирается лечить мне клыки. Фото повиснет в моем инстаграме, и мне надо выглядеть красавицей. Я принялась рыться в гардеробной. Шелковые платья побоку. Шерстяные брюки? В них очень жарко. Голубые, розовые штанишки? Они летние. Юбка? Вот эта подойдет. Я выдернула вешалку. Отлично. С низом я определились. А что надеть сверху? Красный кардиган? Оранжевый свитер? Зеленую блузку? Я взглянула на часы, схватила первую попавшуюся под руку шмотку и кинулась к двери. Путь до клиники стоматолога с трудно произносимым именем занял всего полчаса. Я повесила курточку в гардеробе, подошла к ресепшен и объяснила женщине с бейджиком «Нина»: – Меня ждет И… мош… – Вы Арина Виолова! – обрадовалась администратор. – Чай, кофе? Доктор сейчас придет. И мы, и пациенты называем профессора Иен. – Мое отчество Ленинидовна, и пока я не встречала человека, способного произнести его с первого раза, – сказала я. Нина рассмеялась. – Обожаю вас! Прочитала все ваши книги. «Близкие люди» раз десять перечитала. «Богиня прайм-тайма» – просто восторг, «Большое зло и мелкие пакости» – не оторваться. Я молча кивала. Произведения, которые перечислила Нина, принадлежат перу Татьяны Устиновой, тоже моей любимой писательницы. – А вот и я, – громко сказал коренастый мужчина в голубом халате. – Слон Хоботович к вашим услугам.