— Что же именно? — Поезжайте как-нибудь со мной на отдых. Одежда на три недели в одной сумочке. — А мог бы я прихватить свою собаку? — поинтересовался Бэрон. — Что? Ни в коем разе. Слишком сложно, не мой уровень. Может, мне и удалось бы засунуть вашего Тузика в сумку, но вряд ли после распаковки он станет приносить вам палку. — Но это возможно? — Конечно. Есть несколько человек, которым это под силу. — Он поскреб себя по щетине. — Про Андерса слышали? Бэрон и Коллингсвуд быстро переглянулись. — Андерс? — сказал Бэрон. — Андерс Хупер. Держит лавку в Челси, приятное место. Узкий специалист. Очень хорош. — Так почему же мы о нем не слыхали? — спросил Бэрон, помахивая списком. — Он только начал. Профессионально занимается этим около года. Теперь он весьма хорош, к тому же крайне заинтересован в деньгах. — Ну а как же получилось, что вы о нем слыхали? — спросила Коллингсвуд. Карр улыбнулся. — Я научил его, как это делать. Передавайте привет от мистера Мияги[13]. Заведение Хупера стояло в одном квартале с кулинарией, лавкой, торгующей путеводителями, цветочным магазином и называлось «Сделай по-японски!». Буквы названия, точно герои манги, таращились из витрины рядом с конструкторами для сборки игрушечных роботов и нунчаками. На полках примерно треть места занимали книги по философии, математике и оригами. Остальное место было отведено стопкам листов бумаги с образцами складывания: невероятные предметы (динозавры, рыба, бутылки Клейна, сложнейшие геометрические фигуры), и каждый был сделан из неразрезанного листа бумаги. — Здорово. — Коллингсвуд одобрительно улыбнулась. — Здорово, просто класс. Из заднего помещения вышел молодой человек в гандамовской[14] футболке. — Доброе утро, — сказал он; Андерс Хупер оказался высоким полукровкой. — Могу я чем-нибудь… — он запнулся при виде формы Коллингсвуд, — вам помочь? — Быть может, — сказала она. — Продажи позволяют платить за аренду? — Кто вы? — Отвечайте на вопрос, мистер Хупер, — вступил в разговор Бэрон. — Конечно. Многие интересуются анимэ и разными смежными товарами. У нас прекрасный выбор… — Всю эту хрень можно купить в интернете, — перебила его Коллингсвуд. — Люди сюда приходят? — Конечно. У нас… — Как насчет вашего ори, мать его, гами? Хупер моргнул. — Насчет него? Конечно, это уже не для всех… Свои мысли он прикрывал довольно плотным туманом, но: что им известно? Коллингсвуд уловила это так же отчетливо, как звуковой сигнал. — Для таких, как вы, верно? Тут же долбаное Челси. Как у вас все окупается? Мы говорили с мистером Карром. Между прочим, передавал привет. Сказал, что вы занимаетесь складыванием на заказ. Верно, Андерс? Он облокотился на прилавок, посмотрел на Бэрона, потом на Коллингсвуд и быстро глянул по сторонам, точно кто-то мог подслушивать. — Что вы хотите узнать? — спросил он. — Я не сделал ничего противозаконного. — Никто и не говорил, что вы сделали, — сказала Коллингсвуд. — Но кое-кто другой сделал, чтоб ему. Зачем вы влезли во все это? — Ради минимизации, — сказал Андерс. — Дело здесь не в простом сдавливании, не в применении силы. В топографии, как-то так. Кто-нибудь типа Карра, нет, я без обид говорю, это же он учил меня поначалу, но только азам, будет, ну… — Он подвигал руками, словно вымешивал тесто. — Впихивать вещи. Набивать ими чемодан. — Примерно так он и говорил, — сказал Бэрон. — Знаете, если это именно то, что вы хотите, тогда чудесно. Но… — Он попытался что-то изобразить руками. — Планургия нужна, чтобы помещать вещи в другие пространства, понимаете? Реальные вещи, с краями, поверхностями и всем таким прочим. Если взять оригами, то сохраняется вся поверхность, без разрезов, понимаете? Смысл в том, что сложенное можно также и развернуть. Улавливаете? — И у вас не возникает проблем из-за того, что все это, ну, твердое? — спросила Коллингсвуд. — Не так уж много. За последние несколько лет в оригами произошла революция… Что такое? Коллингсвуд зашлась в хохоте, затем и Бэрон. Наконец у Андерса достало любезности захихикать. — Ладно, прошу прощения, — сказал он, — но так оно и есть. Компьютеры помогают. Мы живем в эпоху — что ж, это вам тоже понравится — экстремального оригами. Все дело в математике. — Он взглянул на Коллингсвуд. — У вас какие традиции? — Традиции — это для чайников, — отрезала она. Андерс рассмеялся. — Как скажете… Матабстракции, учет визионарных чисел и тому подобное, это для вас что-нибудь значит? — Продолжайте. — Простите. Я к тому, что есть способы… — Он наклонился над кассовым аппаратом, зажав цифровой экранчик между большим пальцем и указательным, и стал его сворачивать. Коллингсвуд наблюдала за происходящим. Андерс вертел аппарат туда-сюда, убирая его за клавиши. Он мягко сворачивал его по спирали. Объемистое устройство складывалось по линиям сгиба, различные виды неповрежденных плоскостей скользили позади друг друга, как будто наблюдаемые в нескольких ракурсах одновременно. Через полторы минуты на столе, по-прежнему соединенный с сетевым шнуром (который скользил теперь под невозможным изгибом, уходя внутрь агрегата), лежал японский журавлик размером с ладонь. Лицевая сторона одного крыла была углом кассового дисплея, а другого — передом ящика для денег. Сплющенный клин клавиш образовывал шею. — Если потянете вот здесь, он будет махать крыльями, — сказал Андерс. — Зашибись, — присвистнула Коллингсвуд. — И ничего не сломалось? — В том-то и прикол. Андерс стал манипулировать краями журавлика, разворачивая кассу, нажал на клавиши. Аппарат зажужжал, выдвинув ящик и негромко звякнув монетами. — Чудесно, — сказал Бэрон. — Значит, вы сворачиваете кассовые аппараты в птичек и на этом огребаете денежки. — Ну да, — с нарочитым безразличием сказал Андерс. — Очень прибыльно. — Но разве вес не остается тем же самым? — Есть способы укладки в забывающееся пространство, думаю, так можно его назвать. Тогда никто на свете не заметит настоящего веса предмета, пока вы его не развернете. — Сколько вы запросили бы, — сказал Бэрон, — к примеру, за укладку человека? В пакет? Чтобы отправить его по почте? — А! Что ж, в человеке много поверхностей, и надо отслеживать все до единой. Очень много складываний. Значит, вот в чем дело? В том типе, который хотел сделать сюрприз другу? Коллингсвуд и Бэрон уставились на него. — Что за тип? — спросил Бэрон. — Черт, что-то случилось? Один парень захотел подшутить над приятелем. Попросил сложить его самого и его сына в виде книги. Заплатил мне сверх счета за ручную доставку — сказал, не доверяет почте. Я говорю «сказал», но на самом деле уйма времени ушла, пока я догадался, о чем он толкует, — такая вот манера изъясняться. Пока туда добрался, чуть пупок не надорвал, но он не поскупился… — Куда это «туда»? — перебил его Бэрон. Андерс назвал адрес Билли. — А что случилось? — спросил он. — Расскажите нам об этом человеке все, что можете, — сказал Бэрон, доставая записную книжку; Коллингсвуд развела руки, пытаясь уловить следы пребывания загадочных посетителей. — И еще: что за сын? — Ну, был такой хмырь, — сказал Андерс. — Хотел, чтобы я его свернул. А с ним и его парнишку. Его пацана. Он заморгал под пристальными взглядами Бэрона и Коллингсвуд. — Опишите их, — шепотом приказал Бэрон. — Хмырю за пятьдесят. Длинные волосы. Сильно пах, если честно. Дымом. Я немного удивился, что он в состоянии заплатить, это ведь недешево. У сынка его… вроде как не все дома. — Андерс постучал себя по голове. — Не сказал ни слова… Что? Что? Господи, да что такое? Бэрон отступил на шаг, уронив руки, — блокнот хлопнул по бедру. Коллингсвуд застыла с открытым ртом и расширенными глазами. Лица их побелели. — Вот так хрень, — прошептала Коллингсвуд. — Боже мой, неужели вы совсем-совсем не услышали тревожных звоночков? — обратился Бэрон к хозяину лавки. — Ни на секунду не задумались, черт возьми, с кем имеете дело?