– Ну нет, – раздраженно ответила она, – ни то, ни другое, ни третье, спасибо большое. Я – такой же человек, как и ты. Джесс рассмеялся, не слишком сочувственно: – Нет. Совершенно точно не такой же, как я. – Крампус зовет нас Бельсникелями, – вмешался Вернон. – Тебе придется спросить у него самого, что именно имеется в виду, – и горько он добавил: – Но как ни называй, это значит, что мы его слуги… его рабы. – У меня есть другая идея, – сказал Джесс. – Может, вы меня просто отпустите? Без машины. А я попытаю удачи – глядишь, кто подвезет. Изабель помотала головой: – Прости, Джесс. Не получится. – Черт, почему нет? Я вам свой гребаный пикап отдаю! Что вам еще-то от меня надо? Никто не ответил. – Ну? – Никто из нас не умеет водить. – Что? – Джесс уставился на нее, а потом расхохотался. – Да ты меня разыгрываешь? Изабель нахмурилась. – Мне еще шестнадцати не стукнуло, когда я ушла из дому. А у мамани уж точно машины не было. – А как же старина Вернон? Или индейцы? На это Изабель улыбнулась. – Я бы посмотрела, как эти шауни пытаются водить. То есть, если меня в машине не будет. И я думаю, последним, чем управлял Вернон, была лошадь. Бородач вздохнул: – Когда я был человеком, автомобили встречались еще не слишком часто. – О чем это ты? – Дело в том, – сказал Вернон, – что мы все немного старше, чем кажемся. Мне было сорок девять, когда я занимался исследованиями этой части страны. Я тогда работал на Фэйрмонтскую угледобывающую компанию. Это было около тысяча девятьсот десятого года. А Изабель… ее мы нашли где-то… – Это была зима семьдесят первого. Значит, мне сейчас где-то в районе пятидесяти. Джесс уловил в голосе женщины печаль. Он покосился в ее сторону. Изабель молча глядела в окно, в темноту. Пятидесяти ей было дать нельзя. Никак. – Что-то не сходится, – сказал Джесс. – Знаю, – ответила она. – Совсем не сходится. Но что поделать, это правда. Это все Крампус… его волшебство. А что до индейцев… Черт, они с Крампусом чуть ли не с тех времен, как он впервые угодил в эту пещеру. По моим прикидкам, лет пятьсот. Джесс заметил, что индикатор уровня топлива все еще горит, и решил, что этим можно воспользоваться. Он постучал по лампочке индикатора. – Бензина почти не осталось. Боюсь, придется заправиться, прежде чем в горы ехать. – Ничего, доберемся, – сказала Изабель. – Мне бы твою уверенность. – Ну, наверное, я просто оптимист по натуре. – Да, – сказал Вернон. – И это очень раздражает. Лично я уверен, что оптимизм в больших количествах вреден для здоровья. Маква сунул в кабину свою длинную руку: – Туда. Джесс притормозил, увидел отблеск отражателя на краю дороги, и только теперь разглядел съезд на узкий, запущенный проселок. Съезд зарос какими-то кустами; им явно не пользовались годами. – Да вы что, шутите? – Сворачивай. Джесс подумал было открыть дверцу и выпрыгнуть из машины, но тут вспомнил, насколько быстро передвигаются эти создания. – Черт, – только и сказал он, выруливая с шоссе. Пикап клюнул носом в придорожную канаву, а потом вынырнул оттуда, со страшным скрежетом проехавшись задним свесом по противоположной стенке канавы. Ветви заскребли по бортам с таким звуком, что у Джесса заломило зубы. Дорога шла круто вверх по узкому уступу на склоне холма – непростая задача для водителя, учитывая, что фара у него оставалась только одна. Пикап переваливался на обледенелых ухабах, и Джессу доставляло некоторое удовольствие слышать, как «черти» бьются головами о крышу кузова. Тропа – дорогой это было назвать довольно трудно – шла вверх крутыми зигзагами, пересекая один и тот же ручей по крайней мере раз десять. Примерно полчаса спустя дорога резко оборвалась, упершись в завал. – Остановись здесь, – сказала Изабель. – Под деревьями. – Зачем? – Просто остановись. Джесс сделал, как ему было сказано, и Бельсникели один за другим посыпались из кузова. Маква – с мешком Санты на плече, а Нипи, тот, кому пуля попала в лицо, успел обвязать щеку какой-то тряпицей. Кровотечение, похоже, остановилось. – Глуши мотор, – велела Джессу Изабель. – Что? – Ты идешь с нами. – Хрена с два! Потянувшись, она повернула ключи и выдернула их из замка зажигания. – Эй! Она сунула ключи в карман куртки, туда, где уже лежал его пистолет, вылезла из машины и обошла кабину кругом. – Ты не захочешь остаться тут совсем один. Поверь. – Нет, это несправедливо. Мы же договаривались. – Ты прав, несправедливо. Все это – несправедливо, нам ли не знать. Но нам нужен этот пикап. А если мы оставим тебя здесь, тебя съедят. И кто тогда повезет нас обратно? Фраза насчет «съедят» Джессу совершенно не понравилась. Изабель открыла дверцу. – Не заставляй тебя оттуда вытаскивать. Откуда-то издалека послышалась карканье. Все, как один, задрали головы. – Надо спешить, – сказал Вернон. – Твою мать, – сказал Джесс, но вырубил фару и вылез из машины. Бельсникели устремились быстрой трусцой вверх по заросшему лесом склону. Изабель бежала, подталкивая перед собой Джесса. – Ты же знаешь, что за нами охотится, Джесс. Так что лучше не отставай. Слышишь? Джесс услышал откуда-то сверху далекое карканье, услышал, как грохочет у него в груди. Он мельком задумался, увидит ли он еще когда-нибудь Эбигейл. * * * Джесс брел, спотыкаясь и держась за бок. Холодный воздух обжигал горло, мышцы ломило от усталости, а пальцы уже ничего не чувствовали от холода. Дыра в руке пульсировала болью. По прикидкам Джесса, вот уже полчаса они шли, карабкались и бежали вверх по горному склону. Изабель ждала его наверху, у конца тропы. Остальные Бельсникели уже исчезли из вида, унеслись, едва касаясь твердой, мерзлой земли, а ведь у троих из них даже обуви не было. Поравнявшись с Изабель, Джесс привалился к дереву и замер, хватая ртом воздух. – Джесс, – сказала Изабель. – Нам надо идти. Джесс потряс головой и сплюнул, пытаясь избавиться от жжения в горле. – Не могу. – Еще немножко.