— Хорошо, если так, а то повидал я на своём веку «парижан». Но говорит он совсем без акцента, это меня удивило. — Он же русский, — напомнила племяннику Татьяна, — к тому же родители его люди интеллигентные, родной язык забывать не давали. Дома с ним наверняка разговаривали по-русски. Мне кажется, что сейчас в Париже русских больше, чем французов. Высоцкий ещё когда пел: «В общественном парижском туалете есть надписи на русском языке». А теперь-то уже и прогресс налицо… Гости развеселились и решили ещё выпить и закусить — теперь исключительно за Париж. Ирина буквально ликовала по поводу того, что можно, значит, поселиться во Франции, не зная французского языка, ведь учить его такая морока, — на учёбу она всегда была ленивой. Только Татьяна озабоченно размышляла. Её не только удивило, но и обидело то обстоятельство, что Олег связался с Владимиром, но не зашёл к ним. Раньше, будучи в Москве, всегда заходил. — Он приехал не сразу в наш посёлок, а сразу к вашему сыну, — возобновил прерванный разговор Владимир, как только веселье поутихло, — ему надо было с ним посоветоваться как с адвокатом о покупке недвижимости в России. Он, конечно, изучал этот вопрос в Интернете. Но Интернет Интернетом, а жизнь есть жизнь. Татьяне стало совсем плохо. Её мужа это возмутило меньше, но и он удивился, почему их дорогой сыночек родителям ничего не сказал. Разве они посторонние в этом деле? — Андрей, прямо скажем, оказался не промах. И родственные чувства его не подвели, — продолжал Деревянкин, — он прямо с ходу сосватал ему мой…, то есть наш многострадальный дом. — Почему же Андрей нам ничего не сказал? — обречённо спросила Татьяна? — Не успел. Да и почему он вам должен всё докладывать? Это его рабочие дела. — Рабочие? Приехал сын моей покойной подруги, почти родственник… — Татьяна готова была заплакать. — Кроме того, это грандиозная новость, — вступил в разговор Сергей Алексеевич, — даже две новости: приехал родственник, продаётся дом, а вы все против нас в сговоре, скрываете от нас самое интересное. Теперь пришло время удивиться и Владимиру. А зачем, спрашивается, он приехал в дом к Поляковым, если не рассказать самое интересное? Именно с ними, самыми близкими людьми захотел он обсудить эти новости. — Да, в сговоре, поэтому и хочу поговорить с вами об этом Олеге, — очень серьёзно заявил он. — Не обижайся, — миролюбиво сказал Поляков, — жизнь-то течёт серо, тоскливо, вот нам и захотелось новостей. — Но зачем ему дом в России, да ещё в лесу, если он сам живёт за границей? — недоумевала Татьяна, — по-моему, он что-то темнит. Она вспомнила последнюю встречу с Олегом, когда он в их доме ел блины. Сын подруги тогда очень понравился Татьяне: умный, элегантный, небедный. Завидный жених! Ей даже показалось, что именно такой муж нужен её племяннице Юле. Но потом Олег в адвокатской конторе Андрея познакомился с красивой преступницей и сделал попытку, неудачную, правда, спасти её от российского правосудия. Значит, и сам он не очень законопослушный. — Вот и мне показалось, что темнит, — говорил тем временем Владимир, — поселюсь, говорит, здесь навеки, в вашем райском уголке. Мы, конечно, не против, но что-то тут не так. — Может быть, теперь он скрывается от французского правосудия, — подала голос Ирина, — сейчас такое время, что не поймёшь, где юрист, а где преступник. — Вот это я и хотел бы точно знать, — отчеканил Деревянкин. Татьяна находилась в смятении. Племянник явно хотел знать её мнение, а что она могла знать об Олеге? То, что он влюбился в женщину намного старше себя, а воображаемая свадьба с Юлей расстроилась? Этим своим поступком он очень разочаровал Татьяну, но нельзя же из-за этого считать человека преступником, тем более сына её покойной подруги. Она поведала Владимиру всё, что знала о потенциальном покупателе, но тут же заявила, что не может ничего ему посоветовать. Уместнее было бы обратиться Андрею — он явно что-то знает, но не говорит. — А ты почему так волнуешься, — поинтересовалась тётушка, — ведь дом-то не твой. В ходе дальнейшей дискуссии выяснилось, что Владимир волнуется не зря. Во-первых, он является доверенным лицом какого-то неведомого хозяина. А во-вторых, именно он, Владимир Васильевич Деревянкин, избран председателем в своём коттеджном посёлке, и все жители с вопросами обращаются именно к нему. — И всё-таки не заморачивайся ты из-за этого дома, — посоветовала Татьяна, — может быть, ему деньги некуда девать или отмыть их негде. А тут даже нечестно заработанные деньги он вложит в хорошее дело, купит дом. Потом, лет через десять, он его ещё и перепродаст с прибылью. — У тебя всё получается очень гладко. А что, если в этом доме он устроит притон для бандитов или наркопритон? Нам это надо? — Этого не может быть! — опять напомнила о себе Ирина, — если бы им руководили такие преступные замыслы, он этот дом купил бы в другом месте. Он бы нашёл такой посёлок, где его никто не знает. А тут у вас все свои, сплошная родня и друзья детства. Да ещё подешевле ему надо, денег жалко, видите ли… Владимир с интересом посмотрел на Ирину. Вроде бы дурочка дурочкой, а иногда говорит дельные вещи. И как он сам-то до этого не додумался? Тут не преступный замысел, а что-то другое. Пообещав тёте Тане не заморачиваться, но всё-таки проверить купюры, которые ему предложат за дом, на фальшивость, племянник засобирался домой. — Ирину подвези. Ей тут недалеко, на проспект Мира, — попросила Татьяна. Владимир кивнул, и гости направились к выходу. — Что-то не нравится мне этот дом, — пожаловалась Татьяна мужу, — какие-то дурные предчувствия. — Так нет же для этого никаких оснований, — успокоил её Сергей, — зачем придумывать то, чего нет? Да и дом этот не твой, не всё ли равно, кто его купит? Или ты уже пожалела, что не купила его сама? — В том-то и дело, что дом этот неизвестно чей. Был бы он мой, всё было бы проще. Сергей обнял жену и посоветовал ей поскорее лечь спать. День выдался суматошный, и она очень устала. Надо отдохнуть — тогда и сумбурных мыслей в голове будет меньше. Татьяна послушно отправилась в спальню. А к утру и в самом деле всё как-то уложилось, успокоилось, и думать о доме уже не хотелось. Глава 7 Когда в милиции районного центра участковый уполномоченный Илья Нагаткин в очередной раз допрашивал красивую цыганку со жгучими чёрными глазами, он услышал во дворе непонятный шум. Цыганка, как и прежде, ни в чём не признавалась, клялась, что ничего не воровала, и просила её отпустить. Услышав шум, она насторожилась. Как только капитан милиции открыл окно, чтобы понять, что происходит, она очутилась у окна чуть ли не раньше его. Решив, что пленница собралась сбежать, Нагаткин крепко схватил её за руку. Черноокая красавица начала громко кричать и размахивать свободной рукой, не обращая на милиционера никакого внимания. И только тут, взглянув из окна, Нагаткин увидел, что в милицию явился чуть ли не весь цыганский табор. В глазах рябило от обилия красок, а в ушах, казалось, непрерывно работал зуммер, и от его жужжания можно было потерять сознание. О чём непрерывно кричали цыганки, понять было невозможно, и для начала участковый закрыл окно. — Это что ещё за явление? — строго спросил он задержанную, — чего им здесь надо? От возбуждения цыганка всё время дёргалась и не стояла спокойно на месте. В то же время она изо всех сил старалась вырвать свою руку, но капитан держал её крепко. — Они пришли за мной. Отпусти меня, начальник, — начала она умолять участкового. — Это с какой стати я должен тебя отпустить? Ошибки здесь никакой нет — ты действительно была в деревне в день кражи. Вот так и скажи своим родичам. Капитан милиции снова открыл окно. Табор загудел ещё сильнее. Цыганка что-то крикнула на непонятном языке, потом опять начала размахивать рукой, как бы призывая кого-то к себе. Шум заметно уменьшился, и вскоре из толпы выделилась дородная цыганка — видимо, главная по табору. Она направилась прямо в кабинет участкового. Он внимательно посмотрел на неё, мысленно готовясь к отпору. Видал он таких парламентёров! Но цыганка удивила его с первых же слов. — Отпусти её, начальник, а все украденные деньги мы вам соберём и вернём, — заявила она. Илья Нагаткин опешил. Вот уже десять лет он работал в милиции, а такого от воров не слышал. Тем более от цыган. Поэтому он не сразу поверил её словам. Цыганка, одетая, как все, в многочисленные юбки из ярких тряпок да ещё гремящая разноцветными бусами, держалась с каким-то удивительным, нецыганским достоинством. — Ну собирайте, — оправившись от шока, ответил милиционер, — а вот когда соберёте, тогда поговорим. А пока торопиться не будем, пусть ваша красавица у нас ещё погостит. Цыганка покачала головой и посмотрела на стража порядка укоризненно, как будто хотела сказать: вот ты мне не веришь, а я дело говорю. — Соберём, соберём, — повторила она, — а сами уедем отсюда подальше, и вы нас больше не увидите. Вот даже как! Об этом давно мечтала вся местная милиция. Где нет цыган, там и проблем меньше. — Договорились! Сейчас подсчитаем, сколько вы должны. Капитан вытащил из ящика стола кучу бумаг — это были заявления ограбленных граждан. Черноокую цыганку тем временем уже увели в камеру предварительного заключения. Нагаткин начал перечислять цифры: вот из этого дома десять тысяч, из этого кошелька три… «Соберу, соберу», — бубнила цыганка. Когда она ушла, капитан решил посоветоваться с коллегами: что делать? Передавать дело в суд или всё же отпустить задержанную, если деньги и в самом деле будут возвращены? Началась жаркая дискуссия, в ходе которой мнения разделились. Кое-кто сразу заявил, что цыганка врёт и задумала что-то нехорошее; да и вообще цыганам верить нельзя. Другие же считали, что надо подождать и посмотреть, во что выльется этот своего рода эксперимент. Однако все дружно признали, что привлечь цыган к уголовной ответственности чрезвычайно сложно. На суде они вдруг перестают понимать русский язык, а найти им переводчика, как того требует уголовно — процессуальный кодекс, практически невозможно. Одни цыгане считают себя молдавскими, другие — украинскими, а третьи вообще испанскими. Поди — ка разберись! Невинно улыбаясь и непонимающе хлопая своими глазищами, они способны вывести из равновесия любой суд. Так что в данном случае ничего другого не остаётся — надо ждать. И вот в один прекрасный день, ровно через неделю после первого визита цыганки, она появилась в милиции вновь в сопровождении двух колоритных мужичков той же национальности. «Получай, начальник, обещанные деньги и отпусти нашу подругу, — заявила она, — а мы, как обещали, уедем.» Милиционеры пересчитали деньги, проверили, не фальшивые ли, — всё точно, никакого обмана нет. Заложницу тут же привели и сдали её более старшей цыганке как бы на поруки. Цыгане тут же ушли. Через пару дней цыгане собрались в путь, сдержав своё обещание уехать подальше. Удивлённые стражи порядка наблюдали, как они садились в поезд. Им был выделен отдельный вагон, иначе бы другие пассажиры задохнулись от грязи и смрада, да и оглохли бы от шума. Поезд тронулся, взяв направление на Казань. Милиционеры, облегчённо вздохнув, помахали ему вслед. А буквально через два часа в дежурную часть милиции поступило экстренное сообщение об ограблении. Стражи порядка схватились за голову — надо же было отправить цыган именно сегодня. В том, что преступление совершили именно они, никто не сомневался: ведь ограбление имело место в той же самой деревне Карпеевке. На этот раз бабуси лишились главного своего богатства — икон. Глава 8