Девочка перевела на незнакомца испуганный взгляд и с ужасом поняла, что его она тоже не узнает. Голос папин, но это был не ее родной отец! Колючий страх иголками пробежался по хрупкому тельцу, заставив ее сжаться комочком и изо всех сил тонюсеньким голосочком пропищать: — Я не знаю вас! Нет, ты не мой папа! Ты не моя мама! Нет!!! Она выставила перед собой ручонки, словно защищаясь от страшных монстров, что пытались себя выдать за ее родителей. «Нет, это не мои папа и мама! Нет! Они только притворяются ими, а на самом деле это не они!» — страх заполнил ее всю, в глазах потемнело, а на фоне черноты появилось большое яркое пятно света, переливающееся всеми оттенками радуги. — В больницу бы ей надо, — вновь раздался мужской голос, которого женщина, похожая на мать, называла Дмитрием. — Видишь, никого не узнает. Кто знает, чего у нее там в голове? А то понапридумывает сейчас чего, а потом, доказывай, что ты не верблюд… От этих слов Юля вздрогнула и посмотрела в его сторону. Она вспомнила, что точно знает этот голос. Только вот самого дядьку она никак не могла признать. Единственное, что она чувствовала, что безмерно его боится. Однако поразмышлять над этим ей помешала женщина с маминым голосом. Она схватила ее в охапку и, скомандовав: «Ваня, вызывай скорую!», с силой прижала к своей груди. А затем по непонятной Юле причине зарыдала во весь голос. Горячие женские слезы закапали ей на лицо, но, как ни странно, это ее не пугало, а скорее успокаивало. Причина была проста. Девочка ощутила запах. Его она не смогла бы перепутать ни с чем на свете. Это был запах ее любимой мамочки… Глава 26 Наконец наступили долгожданные майские праздники, что дало Юле возможность сделать небольшую передышку в учёбе и съездить домой к родителям. — Мама, папа! — побросав сумки у порога, бросилась она обнимать родителей. Она жадно целовала их в щеки и все никак не могла нарадоваться тому, что узнает их лица и видит теперь такими, какие они есть на самом деле. «Это же мои родные папа и мама! Как же я жила столько лет не помня эти милые черты?» — искренне недоумевала Юля. — Доченька, что с тобой? — радостно ворковала опешившая от такого напора со стороны дочери пожилая Клавдия Васильевна. — Тебя, прямо, не узнать! Кто в тебя вселился? Юля засмеялась. — Никто в меня, мам, не вселялся. Скорее стоит спросить, кто из меня выселился? — весело вторила ей она. — Мама, папа, как же я рада видеть ваши родные лица! И хотя для родителей был совершенно непонятен смысл, который вкладывала она в эти простые слова, зато для нее самой это была правда в первозданном виде. И эта правда заставляла ее петь. Бесконечное «What if God was one of us?» теперь постоянной каруселью крутилось у нее в голове. Стоило бы отметить, что поездка в родные края ее заметно успокоила. О маньяке она теперь вспоминала всё реже и реже. Единственное о чем Юля жалела, что до отъезда не решилась позвонить следователю Власенко и попросить его дать ей еще разок взглянуть на фотографии подозреваемых. Нет, не сказать, чтобы она струсила, скорее в ней взыграло отвращение от одной только мысли, что снова придется смотреть на эту мерзкую, самодовольную харю. Теперь же, когда она вспоминала о своей минутной слабости, ей становилось стыдно. В результате Юля решила, что как только вернется в Москву, то первым же делом позвонит Власенко — молодого Кравцова она считала слишком несерьезным для такого дела, — и попросит еще раз дать ей взглянуть на фото преступников. Чтобы отвлечься от мрачных мыслей, Юля нашла для себя новое увлечение. С огромным наслаждением она теперь часами рассматривала лица друзей и знакомых, искренне радуясь тому, что они больше не расплываются, превращаясь в похожие друг на друга застывшие маски. «Как же все-таки здорово с первого взгляда узнавать людей!» — размышляла она, увлеченная новым занятием. — И как же мне сказочно повезло, что я встретила Марию Сергеевну!» Правда, вспоминая новую подругу, Юле было и немного грустно. Больше им вдвоем не погулять по Москве, не побродить по улочкам и скверам этого славного древнего города. Цикл врачебной переподготовки у психиатра Зорко завершился, и в последний апрельский денек она уехала в родную Самару. Обменявшись на прощание телефонами и адресами электронной почты, они договорились, что периодически будут звонить и писать друг другу письма. Юля ждала от подруги продолжения общения, а Мария Сергеевна, кроме всего прочего, имела еще и профессиональные интересы. Ведь не часто во врачебной практике можно было встретить случай такого быстрого исцеления от недуга, мучившего пациентку столько лет. А в том, что Петрова излечилась окончательно, Зорко нисколько не сомневалась. * * * «Ласточка» прибыла к перрону Курского вокзала точно по расписанию, в одиннадцать сорок четыре. «Вот и Москва — привет учеба! — попыталась было радостно констатировать факт Юля, но в груди возникло тягостное волнение. — Интересно, что еще преподнесет мне судьба за эти пару недель?.. Надеюсь, этот гад про меня позабыл?.. А может милиция его уже поймала?..» Мысль о поимке показалась ей логичной, а самое главное успокоительной. На этой оптимистичной волне она прошла насквозь здание Курского вокзала и, пройдя по короткому переходу, спустилась на эскалаторе в подземку. «Вот уже и «Красносельская», — не совладав с собой, заволновалась она, понимая, что немного подзабытый страх подлой змеюкой начинает вползать к ней за пазуху. — Осторожно, двери закрываются, следующая станция «Сокольники». Уважаемые пассажиры, при выходе из поезда не забывайте свои вещи, — привычно разнеслось из громкоговорителя вагона метро. От этого безобидного сообщения всё внутри нее сжалось в комок. На миг ей показалось, что она вновь ощутила в воздухе вагона жуткий запах маньяка. «Нет, только не это! Я этого не выдержу! Как он смог здесь очутиться, в этом вагоне и именно сейчас?! Это невероятно!» — пульсировала мысль в её голове, пока она нервно озиралась по сторонам. — А может, я просто схожу с ума?.. Как же мне сейчас не хватает мудрого совета Марии Сергеевны!.. Она бы точно расставила все по местам… Нет, я не стану сдаваться! Я должна быть смелой!» Решив дать отпор собственному страху, Юля на этот раз не стала прятаться. Переборов себя, она встала во весь рост и внимательно огляделась, выискивая источник мерзкого зловония. — Станция «Сокольники». Следующая станция «Преображенская площадь», — раздался бесстрастный электронный голос. Кто-то вышел, кто-то зашел. Двери захлопнулись, и поезд двинулся дальше. Напугавшего ее запаха в вагоне больше не было. Он исчез так же внезапно, как и появился. Впрочем, как не обнаружилось в вагоне и ненавистного ей Александра, зато на перроне она увидела высокого светловолосого мужчину, который стоял к ней спиной и что-то искал в своем телефоне. В голове у нее раздался щелчок, и картинка в глазах стала расплываться. Ноги подкосились сами собой, и она рухнула на сиденье. И в тот же миг Юля ощутила, как глубине живота зашевелился комок отрицательных эмоций. И он, этот липкий страх, упорно гнал ее туда, где до сих пор ей так и не смогли помочь. * * * — Он ищет меня! Он выходил на станции в Сокольниках! Я ощутила его мерзкий тошнотворный запах, а затем увидела со спины на перроне! — билась в истерике молодая врач в кабинете московского следователя Кравцова. В следственном отделе прокуратуры тот работал недавно, а потому чувствовал себя очень важным человеком. Важно надув щеки, Кравцов покровительственно изрек: — Юлия Ивановна, успокойтесь. Вы же сами только что сказали, что гражданина, напавшего на вас в парке, в вагоне метро сегодня вы не обнаружили, а лица человека на перроне вы не разглядели. Правильно?.. А это означает только одно: вы не можете со стопроцентной точностью утверждать, что это был именно он. — Нет, — размазывая слёзы по лицу, рыдала Петрова. — Но я точно могу сказать, что в вагоне был его запах! Понимаете, его, Александра! Я не параноик! Я чувствую, он ищет меня! Ищет! А сегодня я не столкнулась с ним лицом к лицу, только благодарю чуду! — Юлия Ивановна, ещё раз прошу, успокойтесь, пожалуйста. Вот, держите, — следователь протянул ей носовой платок. — Я думаю, вы ошиблись и приняли запах другого человека за запах преступника. Возможно, они схожи. Такое бывает, ничего страшного. Как это у вас в медицине называется? Он напряг лоб, пытаясь вспомнить нужное слово. — А, кажется, вспомнил… обонятельная галлюцинация. Правильно я говорю, так это называется? «Особенно у истеричных особ, — мысленно добавил Кравцов. — Знаем мы таких…» Но Петрова его не слышала. Погрузившись в воспоминания, она лишь тихонько всхлипывала и скулила. — Ну, Юлия Ивановна, не нужно так переживать… Мы ищем его, а значит, рано или поздно, обязательно найдём, — осторожно взяв из ее руки платок, уверенно добавил следователь. Сочувственно вздохнув, он с жалостью посмотрел на заплаканную девушку. Ну что ему ей сказать? Что искать эфемерного маньяка, шастающего по метро в поисках своих жертв попросту глупо?.. Увольте, такое точно выглядит бредовой идеей. К тому же он достоверно знал, что дело маньяка, нападавшего на женщин, старший следователь по особо важным делам Власенко уже закрыл, списав все эпизоды на сумасшедшего Виктора Зуева. Но, что более важно, после поимки Зуева новых случаев нападений зафиксировано не было. «Если, конечно, не считать, вот этой дамочки, что сидит сейчас напротив меня, — завершил рассуждения Кравцов. — Ох, как же она не вовремя заявилась…» Дело в том, что с сегодняшнего дня отдельным приказом по отделу он был задействован в новом и более важном с точки зрения его дальнейшей карьеры деле. А именно, в расследовании таинственного случая смертельного отравления некоего Сергея Ерохина, завсегдатая ночного клуба «Пропаганда», который, как выяснилось, приходился родным племянником одного из заместителей мера Москвы. «Вот где масть уж точно пойдет, если я что ценное накопаю, — просто и практично рассудил карьерист Кравцов. — А там, глядишь, и звездочка, и повышение по службе… Где власть — там и масть». Посчитав, что на этом пора ставить точку в беспочвенном разговоре, амбициозный следователь молниеносным движением руки расписался в пропуске и, прощаясь, на всякий случай с неохотой добавил: — Ну, а если, Юлия Ивановна, вы все же увидите или… унюхаете этого маньяка, то сразу дуйте к нам. Мы, слуги закона, готовы прийти на помощь в любое время суток, и ночью, и днем. * * * «Господи, да что же мне делать-то?.. Следователь не воспринимает мои рассказы всерьез, а ведь мне еще две недели тут торчать. А если маньяк все же выслеживает меня?!.. — Юля в страхе схватилась рукой за мочку уха. — Нет, только не это!» Она зарыдала и, уткнувшись в подушку, проплакала, наверное, с полчаса. Но только она успокоилась, как ее посетила совершенно противоположная мысль: «А что если это был все-таки не он, а мне и вправду все только почудилось?..» Так продолжалось весь вечер и всю ночь, до самого утра. Бесконечные терзания постепенно превратили ее душу в лоскутное одеяло, лишив сна и остатков сил. От недавней вспышки смелости не осталось и следа. Юля вновь была на распутье, абсолютно не зная, что ей делать дальше.