Глава 3 На следующий день Александр был занят, у него была суточная смена на основном месте работы. Наведать новую знакомую, а заодно и получить очередную порцию садистского удовольствия, он решил в понедельник, ближе к вечеру. Хорошенько выспавшись после «суток», он весь день провел лежа на диване перед большой плазмой, просматривая новые диски со своими любимыми ужастиками. Как страстный любитель подобного жанра он специально откладывал на потом просмотр купленных по случаю новинок, считая, что хорошее кино нужно смотреть не спеша, как говорится, с чувством, с толком, с расстановкой. Откуда он знал эту фразу — точно не помнил, но считал ее очень верной, правильно описывающей подход к фильмам такого рода. Хоррор он любил больше всего. Возбуждал он, конечно, не столь сильно, как реальные делишки, но именно в нем его извращенный ум находил много такого, что приятно щекотало расшатанные болезнью нервы. А нервы у тридцатилетнего мужчины были не в лучшем состоянии. Точнее не сами нервы, а общее состояние его нервной системы. Она представляла собой, по его же собственному мнению, качели. Туда-сюда, туда-сюда… и так на протяжении многих лет. Хотя, по правде сказать, ему больше нравилось другое сравнение — американские горки. Это когда, добравшись до самой верхней точки подъема, на миг там задержавшись и ощутив не с чем несравнимый восторг, в следующую секунду ты летишь вниз головой в пугающую бездну, абсолютно не зная, что там тебя ждет. Правда, сам Александр с прискорбием признавал, что падение в бездну было захватывающим только в самом начале, поскольку затем обычно начинались серьезные психологические проблемы. Самой худшей из них была жесточайшая, ни с чем несравнимая, «черная» депрессия. Ее он ненавидел всеми фибрами души, а потому боролся с ней как мог. В какой-то момент он даже согласился пить эти чертовы таблетки, которые ему прописал лечащий врач-психиатр. Только даже и они помогали не всегда. И тогда он шел на крайнюю меру. Он начинал принимать психоактивные вещества, и первым в линейке таких «лекарств» стоял амфетамин. Он быстро давал ему прилив сил и отлично улучшал настроение. Но была в нем и большая потаенная опасность: всякий раз, как только он пытался с него «соскочить», следом его возвращалась депрессии. Вот тогда он действительно оказывался на самом краю пропасти, почти беспросветно думая о суициде. Александр знал, что причина его душевного расстройства — болезнь, которую он унаследовал от матери. Та тоже имела схожие психические проблемы, правда, в отличие от него, даже не пыталась с этим бороться, почти беспросветно пребывая в молчаливо-угрюмом подавленном состоянии. К врачам мать не обращалась принципиально, заливая проблемы крепким дешевым алкоголем. Он вспомнил мать. Улыбалась она редко, зато, если вдруг на нее нападал приступ безудержного веселья, то все, держись округа и соседи по подъезду. Пьянки-гулянки могли длиться неделями, пока не заканчивались все припасенные заранее деньги. Тогда загул резко заканчивался, мать уходила в себя, становясь вначале молчаливой, а затем злой. И тогда наступала финальная фаза отходняка. Она окончательно отстранялась от мира, переставала ходить на работу, а в ее глазах застывало одно-единственное выражение — смертная тоска. «Смертная тоска на меня напала, сынок, — жаловалась она сыну, потому как кроме него в такие периоды ни с кем не общалась. — Совсем жить не хочется. Так бы и наложила на себя руки, да только ты меня в этом мире и держишь. Маленький ты еще…» И однажды, когда он уже подрос, она все же решилась и сделала шаг в неизвестность. Но сейчас об этом думать Александр не хотел. Его «болид настроения» находился не внизу американских горок, а с огромным ускорением мчался в сторону вершины. А такие моменты он ценил больше всего. Взглянув на часы на экране телефона, он с удовлетворением улыбнулся, выключил телевизор и отправился в ванную комнату. Ему до сих пор казалось, что навязчивый запах горелой человеческой плоти остается на его волосах. С одной стороны этот запах он любил, потому, как с ним было связано множество приятных воспоминаний, но с другой — он настолько его бесил своей навязчивостью, что порой сводил с ума. А вот этого Александр позволить себе не мог: он любил свободу во всех ее проявлениях. Даже со своими рабынями он никогда не имел продолжительных отношений, поскольку они быстро ему надоедали, причем, как ни странно, покорностью. Правда и бунт, и сопротивление с их стороны он так же не терпел ни в каком виде. Вот такая была у него дилемма, с которой приходилось бесконечно мириться. В результате, принимая как данность всю сложность своей натуры, в какой-то момент он решил не идти наперекор себе, а сделать из жизни бесконечную вереницу удовольствий. Ему даже было не важно, как долго он сможет продлить этот праздник жизни, главнее было то, что цель стала его единственным щитом. От глубинного страха, что терзал с раннего детства, от неустроенности в семье, где он вырос. Щит, в конце концов, от невообразимого ужаса, который он испытывал во времена эпизодов глубокой депрессии. И главное, это был щит от страха собственной смерти. * * * Приведя себя в порядок и переодевшись в чистую одежду, в качестве последнего штриха он обильно оросил себя дорогим парфюмом. Прихожую мгновенно заполнил густой и горьковатый, с легкими нотками цитрусовых аромат туалетной воды от Gucci. Игнорируя благоухание исходящее от него, Александр стал вновь принюхиваться, придирчиво выискивая запах крематория. «Черт, опять что ли от меня жжеными трупаками воняет? Или мне это только кажется?» — чтобы избавиться от навязчивого запаха, он достал из пачки сигарету и закурил. Методом проб и ошибок он выяснил, что лишь табачный дым был в состоянии затмить мерзкую гарь крематорной печи. Докурив и сунув в карман куртки ключи от машины, он захлопнул за собой дверь и вышел на улицу. Двор был завален первым снегом, который без малейшего намека на перерыв все сыпал и сыпал сыпать с неба крупными, плотными хлопьями. Было слякотно и промозгло. Поздняя осень была для него самым нелюбимым временем года. И обычно самым депрессивным. «То ли дело месяц май», — подумал он, шлепая в утепленных кроссовках «Nike» по раскисшей снежной жиже. Стараясь не забрызгать штанины и не промочить ноги, он кое-как дошлепал до машины и быстро забрался внутрь. В салоне все еще пахло дорогой кожей и ни с чем не сравнимым запахом новой машины. Этот неуловимый флер новизны все еще витал в воздухе, поскольку автомобиль был купленный буквально месяц тому назад. Александр прекрасно помнил, как удивились соседи по подъезду, когда увидели его выбирающимся из сверкающего на солнце ярко-красного «Форда». Новенький трехдверный «Фокус» выглядел свежо и ярко, но, что намного важнее, контрастно по сравнению с тем ржавым корытом под названием «Фольксваген-Пассат» восемьдесят девятого года выпуска, на котором он ездил до этого. О старой машине, доставшейся ему полукриминальным путем, теперь он старался не вспоминать. Для себя Александр решил, что все в его жизни — еда, привычки, одежда, авто — должно доставлять ему исключительно приятные ощущения. * * * Он притормозил около минимаркета и, завернув на стоянку, припарковался на свободном месте, сразу же по привычке начав искать глазами видеокамеры. Будучи осторожным по натуре, мужчина старался без надобности нигде не светиться. А уж во время «охоты» и подавно. В такие периоды он придерживался еще более строгих правил, заранее изучая окрестности и внутреннее обустройство того заведения, где планировал найти очередную рабыню. Вот и на этот раз по уже укоренившейся привычке он специально оставил машину подальше от многоэтажки, где, как знал, Катя снимала квартиру. Проклиная слякотную погоду, Александр добрался до подъезда старенькой «двенадцатиэтажки» и осмотрелся по сторонам. Никого. Набрав наугад на панели домофона код номера квартиры, он нажал кнопку вызова. В ответ чей-то детский голосок поинтересовался, кто звонит. Александр представился соседом, забывшим ключ от подъездной двери. Ребенок поверил убедительно говорящему дяде, и в следующее мгновение раздался щелчок открываемого замка. Долговязый брюнет на всякий случай еще раз огляделся и быстро шагнул внутрь. Врожденная осторожность, смешиваясь с нарастающим азартом, всегда порождала в нем ту особую гремучую смесь ощущений, дающую ни с чем несравнимое удовольствие. В предвкушении предстоящей встречи он даже решил на день отказаться от наркотиков, заменив их успокоительными препаратами. Нашарив в кармане пузырек с таблетками, он достал его, отсчитал две штуки и ловко забросил их в рот. Глотать без запивки вышло как всегда противно, но сейчас ему было не до подобных мелочей. На кону стояла свобода. «Ради дела можно и попридержать коней», — заключил Александр, понимая, что впереди его может поджидать опасность. Обращалась Катерина с заявлением в милицию или нет, он еще точно не знал. Сегодняшняя вылазка носила исключительно разведывательный характер. Выйдя этажом ниже, Александр остановился на лестничной площадке. Он решил не торопиться. Закурив, мужчина прислушался. Ничто в подъезде не нарушало тишину. Лишь в квартире напротив лифта какой-то юный меломан, сквозь поток ритмичных выкрикиваний солиста отвязной группы «Prodigy», явно пытаясь его перекричать, что-то яростно вопил, подпевая срывающимся подростковым голоском. «Это хорошо, что в подъезде никого», — рассудил он, потому как на памяти у него был свежий случай, приключившийся, когда он выслеживал предыдущую рабыню по имени Алена. * * * Тогда он так же вначале заманил девушку в крематорий, как следует «обработал» и, наигравшись с ней всласть, полуживую от страха довез до ближайшей станции метро. Сам же, на всякий случай, незаметно последовал за ней, хотя уже заранее знал, где она живет. Дело в том, что у этой дурехи с собой оказался паспорт, который та возила в сумочке. Правда, адрес прописки оказался не московский, а далекой Ростовской области, но столичный штамп о временной регистрации дал ответ на главный вопрос. «Понаехавшая», — усмехнулся он про себя, будучи крайне доволен обнаруженным фактом. Иметь дело с иногородними дамочками всегда было проще, чем с коренными москвичками. Через пару дней, решив навестить новую рабыню, которую уже успел окрестить Шоколадной Аленкой, Александр явился по адресу ее временного проживания. Вызвав лифт, он неторопливо дожидался прибытие кабины, как в последний момент его что-то остановило. Вместо того чтобы прямиком отправиться к ее квартире, он решил походить по этажам, прислушаться, так сказать, к жизни дома. И эта осторожность оказалась, как нельзя, кстати. Внезапно в подъездной тишине — как раз на том этаже, где располагалась съемная квартира Алены — звякнул дверной замок и раздался звук открываемой двери. Александр едва успел спуститься по лестнице на площадку между этажей и затаиться за мусоропроводом. В подъездной тишине раздались два мужских голоса. — Да, я быстро. Только куплю сигарет, поесть и попить чего-нибудь. Уже вторые сутки пошли, как мы с тобой в засаде сидим, — глухо пробасил какой-то человек. — Ладно, только не задерживайся. А мне еще кефира купи, а то от этой сухомятки запоры замучили, — кинул ему вслед второй. Раздался короткий смешок, хлопнула дверь, грохнули створки лифта, и через пару секунд сложный подъемный механизм начал свое движение вниз. Дождавшись, когда неизвестный покинет подъезд, стараясь ступать как можно тише, Александр подкрался к двери Алениной квартиры. Он приложил ухо к мягкому дерматину обивки и стал напряженно вслушиваться в звуки за дверью. Ему было одновременно и боязно, и любопытно: мощный выброс адреналина в кровь давал неповторимые ощущения. Как бы это ни показалось странным, но в целом Александр оказался крайне доволен вскрывшимся фактом. То, что рабыня ослушалась и обратилась в милицию, его откровенно обрадовало. Теперь он был честен перед собой. Она его предала, а значит, он мог без промедления приступать к приведению в исполнение основной угрозы — отрезать Алене мочку уха. В том, что сотовый телефон девушки находится на прослушке у оперативников, он так же ничуть не сомневался. «Надо бы завести привычку сразу после развлекухи избавляться от «симки». Эта, похоже, свое уже отработала. Жаль, что придется вместе с ней и телефон на «выкинштейн» отправлять», — решил он, с досадой рассматривая старенькую кнопочную Мотороллу, к которой испытывал особую симпатию — это был его первый мобильник. Вскоре он уже был в ближайшем торговом комплексе «МТС», «Билайн»… да хоть у кавказцев в переходе с рук взять, без разницы! Главное, чтобы имелись «симки» без регистрации, — заключил он, но мысли сами собой перескочили на более важную тему. — Надо немного выждать, когда все окончательно уляжется. А вот потом…» От этой мысли в паху мужчины появилась приятная истома. Ох, как он этого ждал! В итоге все так и получилось. Недели через две засаду с квартиры сняли, а еще через неделю Шоколадная Аленка лишилась мочки уха, а заодно и зрения. Он же ее предупреждал…