– Ни за что! Фантастика! Фрост нахмурился и, пробурчав себе под нос что-то насчет упрямства, которым страдают не только известные четвероногие, достал из внутреннего кармана пиджака какие-то бумаги и выбрал сложенный вдвое листок, остальные спрятал обратно. Потом поднял глаза на Вулфа и заговорил: – Я почти два дня бегал, чтобы собрать подписи под этой бумагой. Не перебивайте, пожалуйста, дайте мне сказать. Так вот, Молли Лок отравили ровно неделю назад, и началась какая-то игра в прятки. Через два дня, то есть в среду, стало ясно, что полиция топчется на месте, и я обратился за помощью к вам. Я слышал о вас и раньше и знал, что вы тот самый человек, который мне нужен. Я попытался привезти сюда Макнейра и остальных, но они отказались ехать. Тогда я попытался отвезти вас к нему, но вы тоже не захотели, и я опрометчиво послал вас ко всем чертям. Это было пять дней назад. Потом я нанял другого сыщика и заплатил ему триста долларов неизвестно за что. От полицейского инспектора и его ребят толку как от плохих актеров в шекспировской трагедии. Дело и впрямь темное, кроме вас, вряд ли кто его распутает. Это я сообразил в субботу и весь день мотался по городу, даже прихватил воскресенье. Вот, посмотрите, – закончил он, пододвигая бумагу Вулфу. Вулф неохотно взял листок. Я видел, как медленно прикрылись его глаза, и понял, что написанное произвело на него впечатление. Он еще раз пробежал текст, глянул на Ллевелина Фроста и протянул листок мне. Это было письмо, отпечатанное на превосходной бумаге: 28 марта 1936 года, Нью-Йорк Мистеру Ниро Вулфу Дорогой сэр! В ответ на обращение мистера Ллевелина Фроста мы, нижеподписавшиеся, убедительно просим Вас расследовать обстоятельства смерти Молли Лок, которая была отравлена 23 марта в помещении фирмы «Бойден Макнейр инкорпорейтед» на Пятьдесят второй улице в Нью-Йорке. Мы очень надеемся, что Вы не откажетесь встретиться для этого с мистером Макнейром в его конторе. Со всей почтительностью напоминаем Вам, что каждый год Вы выезжаете из дому, дабы посетить Столичную выставку орхидей. Хотя нынешний повод не является для Вас столь значительным, он тем не менее представляется нам достаточным, чтобы просить Вас пожертвовать частью своего драгоценного времени и привычным распорядком жизни. С глубоким уважением, Уинолд Глюкнер Куйлер Дитсон Т. М. О’Горман Реймонд Плен Чарльз Э. Шенкс Кристофер Бэмфорд Я отдал листок Вулфу, сел и, улыбаясь, выжидательно поглядел на него. Он сложил письмо и сунул под кусок окаменелого дерева, служивший ему пресс-папье. – Это все, что я мог придумать, – сказал Фрост. – Иначе просто беда. Надо же как-то распутать всю эту историю. Там уже поработал Дэл Причард, но совершенно впустую. Поэтому я и решил во что бы то ни стало заарканить вас. Так вы поедете? Указательный палец Вулфа описывал кружки на подлокотнике кресла. – Какого дьявола они подписали это письмо? – спросил он. – Очень просто: я упросил их. Объяснил, что, кроме Ниро Вулфа, такое преступление никому не раскрыть. Идея была в том, чтобы уломать вас взяться за это дело. Сыграть на вашем главном, разумеется после гастрономии и денег, увлечении – орхидеях. Джентльмены, сказал я им, вы лучшие цветоводы в Америке, выращивающие орхидеи. Только вы можете повлиять на него. Само собой, я заранее запасся рекомендательными письмами, и все вышло в наилучшем виде. Обратите внимание, тут только самые известные имена. Вулф вздохнул: – У Алека Мартина в Резерфорде сорок тысяч кустов. А его подписи нет. – Была бы, если бы я к нему обратился. Но Глюкнер сказал, что, по вашему мнению, Мартин – ненастоящий цветовод, всякие фокусы выделывает. Так вы поедете? – Чепуха какая-то, – снова вздохнул Вулф. – Сплошной обман и насилие. – Он погрозил пальцем. – Вы, вижу, ни перед чем не остановитесь. Отрывать уважаемых и занятых людей от работы, чтобы подписать идиотскую бумагу… Нет слов! И меня из терпения выводите. Зачем вам это нужно? – Хочу, чтобы вы взялись за это дело. – Почему именно я? – Больше никто с ним не справится. – Весьма признателен, но… Почему вас это интересует? Отравленная девица – она вам кто? – Никто. – Фрост поколебался и продолжил: – То есть я был знаком с ней. Но я говорю об опасности… Черт, надо все по порядку! Значит, было так… – Позвольте, – резко перебил его Вулф. – Если погибшая не приходится вам родственницей и вообще человек не близкий, в какое положение вы ставите сыщика, которого пригласили? И потом: если вы не убедили Макнейра приехать ко мне, где гарантия, что он пожелает разговаривать со мной, если я приеду к нему? – Будет, обязательно будет. Я объясню… – И последнее. Я беру высокую плату. – Это я знаю. – Молодой человек сильно покраснел и подался вперед. – Послушайте, мистер Вулф, я давно вырос из коротких штанишек и денежек отцовских потратил дай бог, особенно в последние два года, когда взялся финансировать театральные постановки. Все с треском проваливались. Но вот наш новый спектакль – гвоздь сезона! Премьера была две недели назад. «Пули на завтрак» называется, не видели? Билеты распроданы на два месяца вперед. Денег у меня хватит. Только бы докопаться, откуда взялся этот проклятый яд, и найти способ… – Фрост умолк. – Способ… продолжайте, сэр! Фрост нахмурился: – Способ выманить из этой смертоубийственной дыры мою ортокузину, то есть двоюродную сестру, дочь брата моего отца. – Вот как! – Вулф пристально посмотрел на посетителя. – Вы что, антрополог? – Да нет же. – Фрост снова покраснел. – Говорю вам, я работаю в шоу-бизнесе. И готов заплатить вам в разумных пределах любую сумму, даже сверх того. Давайте сразу и об этом договоримся. Конечно, вы вправе сами назначить гонорар, но мне бы хотелось выплатить его двумя равными частями. Одну, когда вы узнаете, откуда взялись отравленные конфеты, другую – когда мы уломаем мою кузину расстаться с Макнейром. Хелен упряма, может, похлеще вас, и вам, наверное, придется отработать первую часть гонорара, чтобы получить шанс на вторую. Мне, впрочем, безразлично, отработаете вы или нет. Даже если и не распутаете обстоятельства смерти Молли Лок, но убедите Хелен уйти из фирмы, половина назначенной суммы – ваша. Учтите, на испуг Хелен не возьмешь, она не робкого десятка. Кроме того, она вбила себе в голову дурацкую привязанность к Бойдену Макнейру. Знаете, как она его зовет? Дядя Бойд! Хотя никакой он ей не дядя, а просто старый знакомый тети Калли, матери Хелен. Она его знает всю жизнь. Потом этот недоумок Жебер… Нет, лучше с самого начала… Куда же вы? Вулф отодвинул кресло, поднялся и неторопливой твердой походкой, не лишенной даже некоторого изящества, вышел из-за стола: – Сидите, сидите, мистер Фрост. Кажется, уже четыре, в это время суток я провожу два часа в оранжерее. Мистер Гудвин запишет подробности смерти Молли Лок, а также все ваши семейные обстоятельства, если они имеют отношение к делу. Мне остается только пожелать вам – кажется, в четвертый раз – всего хорошего. С этими словами Ниро Вулф направился к дверям. Фрост вскочил и крикнул, с усилием выдавливая слова: – Но вы приедете?! Вулф обернулся: – Фантастика! Вы же прекрасно знаете, что приеду! Но я вот что скажу: если бы на этой идиотской, возмутительной бумаге стояла подпись Алека Мартина – быть бы ей в мусорной корзине. Он делит клубни орхидей, понимаете? Фантастика!.. Арчи, мы встретимся с мистером Фростом в конторе Макнейра завтра в десять минут двенадцатого. Фрост начал было кипятиться, уверяя, что дело не терпит отлагательств, но Вулф вышел, не обращая на него внимания. Я услышал урчание лифта и лязг дверцы. Ллевелин Фрост повернулся ко мне – то ли радостный от успешного окончания разговора, то ли возмущенный вынужденной задержкой. Поскольку он стал нашим клиентом, я решил присмотреться к нему: светлый шатен, немного вьющиеся волосы зачесаны назад, широко раскрытые карие глаза, мало что говорящие о мыслительных способностях, крупный нос и широкий подбородок, тяжеловатый даже для его шестифутового роста. – В любом случае я премного обязан вам, мистер Гудвин. – Фрост опустился в кресло. – Насчет Мартина вы здорово придумали. Большую услугу мне оказали, я этого не забуду, уверяю вас… – Чепуха! – отмахнулся я. – Услуги я сам себе оказываю. А идея нашего коллективного прошения – заполучить сто́ящего клиента и заодно поставить научный эксперимент: сколько эргов потребуется, чтобы вывести моего шефа из состояния неподвижности. У нас три месяца интересной работы не было. – Я взял блокнот, карандаш и выдвинул боковую столешницу. – Кстати, мистер Фрост, не забудьте, что письмо вы сами придумали. Мне тут думать не положено. – Конечно, – кивнул он. – Строго между нами. Никому ни слова, обещаю. – Хорошо. – Я перелистал блокнот, нашел чистую страницу. – Ну а теперь примемся за отравление, раз уж вам хочется потратить денежки. Выкладывайте все по порядку. Глава 2 Итак, я все-таки вынудил Ниро Вулфа бросить вызов стихиям. Самой страшной из них в этот день оказалось яркое, теплое мартовское солнце. Да, это я нашел приманку, заставившую его нарушить свои правила. Он вышел на улицу мрачный, оскорбленный в лучших чувствах, одетый в пальто, поверх которого был повязан шарф, с какими-то несусветными штуковинами поверх ботинок – он их называл гамашами, – в черной фетровой пиратской шляпе немыслимого размера, надвинутой на самые уши, в перчатках и с тростью в руке. И вытащило его на улицу имя Уинолда Глюкнера, чья подпись открывала список цветоводов в злополучном письме. Того самого Глюкнера, который получил от своего агента в Сараваке, что на острове Калимантан, четыре клубня розоватой Coelogyne pandurata – небывалого в наших краях вида орхидей, и презрительно фыркнул, когда Вулф предложил ему три тысячи зеленых за два из них. Я знал, какая старая задница этот Глюкнер, и потому сомневался, что он расстанется со своими клубнями, даже если Вулф раскроет по его просьбе сотню самых загадочных убийств. Но так или иначе, запал я поджег. Всю дорогу, пока мы ехали от дома на Тридцать пятой улице, где Вулф безвыездно прожил более двадцати лет (а почти половину этого срока вместе с ним и ваш покорный слуга), до указанного адреса, на Пятьдесят второй, я вел наш седан с предельной осторожностью. И только один-единственный раз не удержался. На Пятой авеню около Сорок третьей улицы я высмотрел яму диаметром фута два, – очевидно, какой-то предприимчивый тип именно здесь разыскивал те самые двадцать шесть долларов, которые в незапамятные времена уплатили индейцы за Манхэттен. И я так вывернул автомобиль, что на полной скорости попал в эту рытвину задним колесом. Мельком глянув в зеркало заднего вида, я увидел взбешенное лицо Вулфа. – Прошу прощения, сэр, все улицы раскопали! Он ничего не ответил. То, что поведал мне накануне Ллевелин Фрост о помещении фирмы «Бойден Макнейр инкорпорейтед», подробно записанное в моем блокноте и вечером в понедельник прочитанное Ниро Вулфу, мягко говоря, не давало представления о размахе ее хозяина. Фрост встретил нас в холле и повел к лифту. Первое, что бросилось в глаза, была продавщица, напоминавшая то ли французскую графиню, то ли итальянку из Техаса, которая настойчиво внушала покупательнице, что прелестный, «на каждый день», костюмчик зеленого цвета сшит по эскизу самого мистера Макнейра из ткани ручной выделки и его можно приобрести всего за три сотни. Я подумал о бедном муже покупательницы и, вздрогнув, мысленно произнес: «Чур меня!» А вслух сказал, входя в лифт: – Веселенькое местечко, доложу я вам. На втором этаже, где располагались служебные кабинеты и примерочные, царила все та же роскошь, но было поспокойнее: ни продавщиц, ни покупателей – вообще никаких следов торговой деятельности. По обе стороны длинного просторного коридора, обшитого деревянными панелями и увешанного офортами и эстампами на охотничьи темы, тянулся ряд дверей. Выйдя из лифта, мы сразу же очутились перед входом в большую комнату, устланную темными пушистыми коврами и заставленную обитыми шелком креслами и позолоченными пепельницами на длинных ножках. Я сразу же оценил обстановку и сосредоточил внимание на крошечном канапе, где восседали две юные богини. Одна из них, блондинка с синими глазами, была такой персик, что я едва не зажмурился. Другая, стройненькая шатенка, хотя слегка и уступала ей, однако явно была первой претенденткой на звание «Мисс Пятьдесят вторая улица». Блондинка кивнула нам, а стройненькая бросила: – Привет, Лу! – Привет, Хелен! Еще увидимся, – откликнулся Ллевелин Фрост. Пока мы шли по коридору, я сказал Вулфу: