* * * Благодарю за помощь: Дмитрия Белоусова – за очень ценные советы и критические замечания; Михаила Кубрина – за советы и дополнения к тексту; Читателей форума Самиздат под никами Библиотекарь, Old_Kaa, HeleneS и других – без советов которых, очень может быть, не было бы книги; Товарища Н.Ш. – он знает за что; И конечно же, Бориса Александровича Царегородцева, задавшего основную идею сюжета и героев романа. Также благодарю, и посвящаю эту книгу своей жене Татьяне Аполлоновне (в девичестве Курлевой) и дочери Наталье, которые не только терпимо относятся к моему занятию – но и приняли самое активное участие в создании образов Ани и Лючии. Пролог За три года до описываемых событий. Москва. Март 1950 г. В квартире было двое. Мужчины, уже в годах, но крепкие и бодрые. Один был в полувоенном, «под вождя» – а впрочем, в СССР сейчас многие донашивают военную форму и на гражданке. Второй – в костюме с галстуком, на лацкане партийный значок. За окном опускались сумерки, падал мокрый снег. – Ну здравствуй, Андрюха! – сказал тот, кто был в штатском. – Сколько ж не виделись? Черт, а ведь почти сорок лет как знакомы, с тринадцатого года! Сколько нас таких еще осталось – большевиков, с дореволюционным стажем? Белых вместе рубали, после, как в песне, тебя на Запад, меня на Дальний Восток, последний раз когда виделись – тридцать седьмой, Испания, под Теруэлем. И вот сегодня, это надо же! Служба? – Она самая, – кивнул его собеседник, – только старой дружбе не помеха. Как в прошлый раз я в Москве был, тогда уже я про тебя спрашивал, где ты и что, – но встретиться не сложилось. Ну а ты, Вить, лишь с этого года в центральном аппарате? – Ну да! С войны на войну – после фронта снова на Дальний Восток, так в Харбине застрял. А там остатков белогвардейщины полно, причем и таких, кто с японцами не просто активно сотрудничал, а в набеги на нашу сторону ходил в тридцатые. А как их хозяев разбили, так все стали за СССР. Ну, и пришлось нашему ведомству разбираться, кто искренне, а кто камень за пазухой затаил. – А ты, я вижу, преуспел, раз в центр перевели, – усмехнулся военный. – Тогда, не в службу, а в дружбу, как я тебе когда-то в Испании помог: я здесь совсем недавно – где был раньше, не скажу, поскольку подписку давал, намекну лишь, что очень далеко, – и вот, снова Москва; так проясни неофициально, какая сейчас текущая политическая линия и кто есть кто и на каких постах? Чтоб легче ориентироваться. Без всяких секретов – то, что я бы и сам узнал, но со временем, успев уже дров наломать и шишек набить. Только, уж прости, вопрос деликатный – здесь чисто, слежки нет? Понимаю все – но как-то неприятно, между своими. – Ну, за кого ты меня держишь? – хохотнул штатский. – Это моя личная квартира, для особых встреч. В столичных наркоматах, тьфу, министерствах, порядок все тот же – с одиннадцати-двенадцати работа, в шесть можно свалить, кто в театр едет, кто в ресторан, кто по бабам, в десять как штык быть снова на месте, вдруг Сам позвонит, что-то спросит, так что бдим, ну и за полночь домой. В этом самом доме, двумя этажами выше, живет моя любовница, как все считают – так что сейчас я вроде как у нее. А на черную лестницу выйти с кухни, спуститься, и вот я здесь. Живет тут инженер один, которому я негласно поспособствовал эту квартирку отдельную получить – с условием, что я тоже буду иногда этой жилплощадью пользоваться. Так что он сейчас в кино, а мы здесь. Однако позволю спросить, а зачем такая конспирация? Могли ведь и в «Арагви» посидеть культурно. – Привык, – ответил военный, – особенно попервости. Не зная пока дозволенных границ. Забыл, что ли, как не так давно за обычный разговор можно было загреметь далеко и надолго? И предмет деликатный – вот, например, если сидят вот так же на кухне Тухачевский с каким-нибудь Гамарником или Якиром, и выскажет кто-то, что наш вождь неправ, это ведь можно под заговор подвести? Кстати, вполне справедливо – поскольку и настоящие заговорщики, ясное дело, никаких бумаг писать не станут, а лишь такие вот слова в неофициальной обстановке. – С этим сейчас полегче, – сказал штатский, – законность блюдут. Упрощенно говоря, если ты чист, то и тебя не тронут. Лично мне кажется, что даже Сам сообразил, что один ум, даже гениальный, это хорошо, но много умов все же лучше – естественно, когда «мы тут посовещались, и я решил». Но иные мнения даже приветствуются – опять же, во-первых, исключительно между своими, не для масс, а во-вторых, на этапе обсуждения, пока к делу еще не приступили. Учти, что у нас тут даже не социализм вроде, а второе издание нэпа – и дело не только в том, что артели, кооперативы и, конечно, колхозы наличествуют, это и в тридцатые было. А в том, что Сам открыто объявил, что частная собственность, нажитая своим трудом (как в артелях), вовсе не является эксплуататорской и подлежащей искоренению – то есть сосуществование ее с собственностью общенародной вполне законно. Опять же, если в дозволенных пределах – ясно, что завод Уралмаш или ГАЗ никто тебе во владение не отдаст, а вот какое-нибудь кафе, или пошив одежды, или даже авторемонтную мастерскую – это пожалуйста. Да и мелкосерийное производство – причем даже таких вещей, как фотоаппараты или радиоприемники. Есть тут свои тонкости, касаемо фондов, распределения прибыли, налогов и найма сторонней рабочей силы – но ими Финансовая служба занимается, не мы. – Это ОБХСС так сейчас переименовали? – Не только название. Там задачи другие, круг шире. Не только хищение социалистической собственности, но и претензии тех же частников между собой. А также внешнеэкономическая деятельность – вот с этим геморрой! Поскольку монополия внешней торговли сейчас, ну ты же знаешь, на соцстраны не распространяется – так что какой-то фирмач из ГДР или Народной Италии должен лишь лицензию получить, и вези к нам свое, покупай наше! Или совместное предприятие, вроде как на «Москвиче» сначала «фольксвагены» делали, ну и все бабы знают «дом русско-итальянской моды», а это не только подиум с манекенщицами, но и собственное производство. Но все это предмет отдельный и нас лишь краем касаемый. А вот что во власти творится, тебе надо знать подробнее. Да ты вина налей, не стесняйся, чего натощак говорить! Налили. Выпили. Закусили бутербродами с колбасой. – Вот ты знаешь, какая служба у нас самая высшая? – продолжил штатский. – Не мы. И не вы, ты ведь под погонами ходишь, я угадал? Но выше всех Партийная безопасность. Контора новая, но очень зубастая – ее уже в разговоре «инквизицией» зовут. Говорят, что Киев сорок четвертого, ну когда там первого Украины под вышак за связь с бандеровцами, это уже их работа была. Главный там Пономаренко – который в войну главноначальствующим над партизанами был. А сейчас ходят слухи, что его Сам в преемники готовит – правда или нет, сказать не берусь. Но если и так, то наш Лаврентий Палыч тоже в курсе – по крайней мере, ни о каких терках с его стороны сведений нет. Еще молодые резко поднимаются – Косыгин, Мазуров, Машеров, ну про армию ты, наверное, и сам знаешь. А правой рукой у Пономаренко некая Лазарева Анна, это вообще уникум, поскольку попала туда, когда ей было едва за двадцать. И совершенно не за то, о чем можно подумать, – слышал я, что это она тогда в Киеве очень удачно выступила, ее заметили, и не прогадали. И она же жена Лазарева с Северного флота, того самого Адмирала Победы. – Я слышал, флотские сейчас у Самого в фаворе, больше чем армейцы? – Да нет. Это не фавор, а что-то другое. Вот не смейся… а, ладно, это ведь слухи, о чем в коридорах шепчутся иногда, и я об их неразглашении подписки не давал? Очень намеками – что они к нам то ли с Марса попали, то ли из потустороннего мира, а больше всего – что из будущего. Лично мне один высокопоставленный товарищ по пьяни разболтал, что ему достоверно известно, подлодку К-25, что на Севере весь немецкий флот на ноль помножила, а затем еще и в Средиземном море отметилась и, ну тут не проверено, против японцев в сорок пятом – не только ни на одной нашей верфи построить не могли, но и на любой другой в этом мире. Прибыли они к нам откуда-то – а откуда, неясно. Разговоры ходят и про «коммунистический Марс», и про шаманов из Аркаима, и прочие поповские бредни – дозволенные разговоры, которых никто не запрещает. – Дымовая завеса? «Где лучше спрятать лист – в лесу», – у какого-то их детективщика читал. – Андрюха, ну ты же знаешь, я попам не верю и в церковь не хожу. Пока сам господь бог передо мной не явится и лично мне потусторонний мир не покажет. Но есть среди бредовых версий одна, что многое объясняет. Ты не смейся – но когда материалистические объяснения заканчиваются, приходится наиболее вероятные из прочих искать. Так вот, слух был, что они к нам из будущего прибыли – а что, вдруг там наука таких высот достигла, что и временем управляет, ведь еще недавно считалось, что атом неделим? И решили они нам помочь – и войну выиграть, и всякие трудности предупредить. Знаю доподлинно про якутские алмазы – что их в сорок третьем не открыли, а уже на указанное место геологи шли. Так же и про нефть в Дацине – когда нефтехранилища начали строить еще до разведочного бурения, очень сильно время там поджимало. А засуха и неурожай сорок седьмого года – ну откуда кто-то мог заранее знать, что Алтая и Забайкалья она не коснется и там надо обеспечить, чтоб ни колоска не пропало, под снег не ушло – и меры были драконовские, прям как на бандеровской Украине, по соблюдению дисциплины и порядка. Как, например, собранное зерно в полиэтилен запаивать и газом заполнять – и не дай бог не выполнишь по разгильдяйству. Причем завод в Барнауле, что упаковку эту делал, запускали в сорок шестом в авральном режиме, как в войну. В Ашхабаде учения по гражданской обороне с эвакуацией населения объявили как раз накануне, как тряхнуло, причем войска с инженерной техникой прибыли за неделю до того. Про научно-технический прогресс промолчу – не спец я, и трудно там различить, что привнесено, а что естественным путем, быстро развивается сейчас наука. А кадровые решения, очень часто оказывающиеся очень удачными, – вот как знал кто-то, что человек на своем месте будет. И это дело на поток поставлено – есть такие особые списки, в основном интеллигенция научно-техническая, но и прочие фигуры попадаются, – и кто туда внесен, им мало того что предписано обеспечивать тепличные условия для роста, но даже при прегрешениях арестовать нельзя без дозволения «инквизиции», не МГБ, не ЦК и даже не Совета труда и обороны. Причем, опять же, есть сведения, что «инквизиторы» имеют какие-то особые отношения с флотом, а еще более конкретно – с СФ. На сем умолкаю – выводы делай сам. Молчание на пару минут. – Интересная картина, – наконец произнес военный, – и страшноватая в чем-то. Это ведь как ленд-лиз выходит их помощь – военная, научная, техническая. Когда цели наши и капиталистов совпадают. А под эту лавочку втихую можно и иное провести – например, погоны, министерства вместо наркоматов, с попами дружба, и частная собственность, оказывается, дозволена, если трудовая – артелей развелось, как и при нэпе не бывало. Андрюха, скажи, мне одному кажется, что милиция в новой форме на царских городовых стала похожа? Даже быт у людей другой – про коммуны никто уже и не заикается, зато отдельная квартира стала идеалом, к которому надо стремиться, ты лишь работай хорошо. Детей раньше на лето в деревню к родне вывозили – а теперь собственные дачи дозволены, по закону от сорок седьмого[1]. А много ли в наше время было личных автомашин? Причем партия наша смотрит на это нормально. И даже дискуссии дозволены – пока сугубо среди своих, но подожди, скоро и до масс дойдет. Тебе все это ничего не напоминает? – Положим, в тридцать седьмом мы бы так не болтали, – усмехнулся штатский, – так ты к чему клонишь? Что эти, из будущего, если наше предположение верно, нам вовсе не друзья, а союзники? Попутчики, на тот момент времени, а вот дальше – это вопрос? Так ведь о том, чтоб узду ослабить, еще задолго до них движение было – и выборы с множеством кандидатов, и больше власти Советам, Конституция тридцать шестого была вершиной. Ну, а дальше пошел откат. – За Робеспьерами приходят Бонапарты, – сказал военный. – Да, было. И от кого исходило тогда, забыл? А теперь снова зерно упало, в подготовленную почву. У нас ведь ничего не делается просто так – культ Победы, празднование, даже парад теперь не на Первомай, а Девятое. Ради того же – ведь Советская армия, что брала Берлин, это уже не РККА, в которой мы служили когда-то, не передовой вооруженный отряд мирового пролетариата, а официально армия Советской державы. «За веру, царя, Отечество» – «За Родину, за Сталина, за КПСС». И даже тут – держава и идея поменялись местами. Но если Победа – то значит, и новый курс верен? За Робеспьерами приходят Бонапарты – и знаешь, на мой взгляд, самое подлое, что там, у французов, контрреволюции не было. А когда Бонапарт провозгласил себя императором Наполеоном, никого из его прежних сподвижников назад в простонародье не выпихнули – все они с радостью стали графьями и баронами, забыв про свое прежнее «либертэ, франшитэ, эгалитэ». Так же как и народ – что тогда было аналогом собственных дач и машин? Забыли лишь Революцию – но нам-то какое дело, мы ведь уже выбились наверх, из грязи в князи? – Андрюха, вот не пойму, ты на что намекаешь? – спросил штатский. – Ну да, слышал я уже тут, по углам – «Красная империя», от отдельных товарищей. А геноссе-камрады и Самого, не стесняясь, красным кайзером зовут. И что – думаешь, он решит себя и в монархи? – Он – нет! – усмехнулся военный. – Хотя, положа руку на сердце, вот если бы решился, многие бы выступили против? Но раз он этого не сделал – хотя, тут уж прости, но моя циничная натура говорит, сам он и так по факту имеет все, но вот стоящего наследника у него нет, чтоб династию создать, и зачем тогда корона? Проще уж, как Петру Первому, в завещании «отдать все» – кому? А вот тут перспективы рисуются самые тревожные… Если названные выше товарищи пришли из будущего, то какой у них строй? Ведь и монархисты могут быть патриотами, что мы и видели после Победы, уж если сам Деникин пенсионером в Крыму доживал, милостливо прощенный. В сорок третьем тут в Москве дело «Януса» было, ты должен знать. Был товарищ с явными заслугами в Гражданскую, которого сам Дзержинский именным оружием наградил – по биографии, из крестьян Виленской губернии, что под поляками, сам из германского плена вернулся в восемнадцатом, в РККА с того же года, затем в ЧК и ГПУ, контру давил старательно и с умом, дело свое делал хорошо, высоко не лез, в игры не встревал, оттого даже тридцать седьмой не только пережил без вопросов, но даже и взлетел выше, на освободившееся место. А оказался, как разоблачили, кадровым офицером германского Генштаба, засланным с дальним прицелом, чистокровным немцем фон каким-то. Хотя напомню и повторю, в Гражданскую и после нам несомненную пользу принес – ну кто ему беляки? – Ох, Андрюха, чую, втягиваешь ты меня… Вот не был бы ты моим дружбаном с тех времен… – То арестовал бы меня по обвинению в заговоре. Сам-то ты веришь, что я был и остаюсь истинным коммунистом? – Вообще, про твою «гибель» под Теруэлем тогда тоже всякое говорили. Тела не нашли – без вести пропал. – Ну, было бы странно, если бы я в прежней ипостаси объявился в некоей стране за океаном? А так, «товарищ Пабло» геройски погиб, ну а некий мистер, севший на пароход в Лиссабоне через два месяца, это совсем другое лицо. Мне тебе рассказывать, как делается такое и зачем? – Но все же… Знаешь, Андрюха, лучше про такое вслух не говорить. – А придется. «Если ты не хочешь заниматься политикой – то политика займется тобой». Если я вдруг окажусь прав – что тогда? – Ну а от меня-то ты что хочешь? Информацию я тебе уже дал. Кстати, мне уже скоро надо исчезнуть отсюда. – Бойся данайцев, дары приносящих. А еще вспомни про бесплатный сыр, что лишь в мышеловке бывает. Товарищ Сталин не вечен – ты рожу не криви, понимаешь ведь, что бессмертием наша наука еще не овладела, а он с какого года, восемьсот семьдесят девятого? И когда ему срок настанет, кто на его место придет и куда поведет – а вдруг одними погонами не ограничится? Мне, как истинному коммунисту, не все равно! А если решат, что и заводы в собственность, и землю с крестьянами, «ради исторических традиций»? Или все же к ленинским нормам вернемся и с заданного Ильичем курса не сойдем. – Ты ж понимаешь, решаем не мы. Не я. И не ты. У нас звездочек на погонах не хватает. – Так я ж не предлагаю тебе ничего такого. А просто чтоб ты подумал. Когда Сам займет место в Мавзолее, на чьей ты будешь стороне? А пока мне нужна информация про «данайцев». Особенно – что касается их политического курса. – Только та, что ко мне попадет по службе. Класть голову под топор не стану, уж ты прости! – В двадцатом на польском фронте ты был смелее. Ладно уж. Возможно, за сведениями приду не я. Тебе скажут – от Странника. Значит, это один из нас. – Так у вас уже и Организация есть? Ну, Андрюх, ты меня прямо в заговор втягиваешь! – Я Странник, братишка, а не… Нет уже того шебутного хлопца в буденовке и с шашкой наголо, усек? И про товарища Пабло забудь. Коммунист я, был им и остаюсь. Всяко побольше, чем иные, кто о Красной империи мечтает! Куба, Гавана. 8 августа 1953 г. Отчего этот райский остров еще не штат США? Этот вопрос был поставлен шестьдесят лет назад – когда Куба, последняя из колоний Испании в Новом свете, встала на путь свободы и демократии. Носителями которой выступили вовсе не забитые крестьяне с сахарных плантаций и заводов, а гринго с севера – владельцы этих плантаций и заводов. Испанские власти посмели задать этим достойным джентльменам постыдный вопрос, отчего они, ведя свой бизнес на территории под испанской юрисдикцией, не желают платить налоги в испанскую казну, как это делают законопослушные испанские плантаторы? Причем гринго обнаглели настолько, что содержат вооруженные наемные банды из всякого сброда, именуемые «охраной» – которая не только бьет лентяев, не желающих работать, и убивает смутьянов, призывающих к неповиновению, но и встречает пулями испанских полицейских и сборщиков налогов. Имейте совесть, джентльмены – Куба пока еще не штат США! – Не штат США? – ответили гринго. – Окей, сейчас мы это исправим. И взорвался на рейде Гаваны американский броненосец «Мэн», как было тут же заявлено в Вашингтоне, от испанской торпеды. Правда, когда спустя много времени до корабля добрались водолазы, то оказалось, что листы обшивки у пробоины в корпусе загнуты наружу, из чего следует, что взрыв был внутренним – ну значит, подлые испанцы как-то сумели подложить бомбу в пороховой погреб, и вообще, это уже история, ведь Куба давно стала свободной? Но не штатом США – ведь тогда хозяевам плантаций пришлось бы платить налог уже в американскую казну, а правительству США нести какие-то обязательства перед населением. Бесспорно, Соединенные Штаты были тогда самой передовой страной – до европейцев лишь через полвека дойдет, что чем нести все издержки по содержанию колонии, лучше взвалить их на местную суверенную власть, оставив себе одну доходную часть бюджета, недаром же «Юнайтед Фрут» в разговоре зовут министерством колоний США. И зачем нам выступать кровавыми палачами, отрубленные руки черных детей, как делали бельгийцы в Конго, это слишком дурно пахнет. США же всегда были оплотом свободы – для святого дела революции найдутся идеалисты вроде Хосе Марти (кому сейчас памятник в Гаване стоит, мертвый он уже не опасен), и, пожалуйста, не надо писать в анналы, что большую часть работы сделали уже упомянутые банды «охраны плантаций», вмиг перекрасившиеся в «кубинских повстанцев», пусть электорат верит в легенду о славной национальной революции (которую вполне назвали бы «оранжевой», случись она столетием позже). Ну, а что при суверенитете творит с народом местная «горилла», мы не отвечаем. «Сукин сын – зато наш сукин сын, благодаря которому у каждой американской семьи на столе дешевые бананы (или иной фрукт). И господь затем и сотворил границы, чтобы мы не страдали от бедствий по ту сторону». Ну а что горилла, как бы ее ни звали, твердо знает, кто ее хозяин и чью руку дозволено лишь лизать, но не кусать, – это навсегда останется между нами. Старая Гавана еще помнила прежние колониальные времена – дома в староиспанском стиле на бульваре Прадо, городская Ратуша, старинный католический собор, крепость Ла-Реаль-Фуэрса, монастырь Санта-Клара. Но вставали уже кварталы современных высотных отелей (пожалуй, их и небоскребами можно назвать). Куба приобрела у богатых американцев огромную популярность во времена «сухого закона», всего полсотни миль от Флориды, и полная свобода, пей и гуляй. Богатым гринго было совершенно невместно надираться до усрачки в портовых кабаках, и очень быстро появилось все необходимое для райской жизни – отели, бордели, казино, рестораны, кинотеатры, а также магазины, ателье, больницы, автомастерские – абсолютно все, что может потребоваться небедному американскому туристу. Даже если он не миллионер – приехать сюда на уик-энд было вполне доступно и среднему классу. Кто был владельцем этого богатства, кто имел с него доход – ну конечно, не кубинцы. А очень серьезные люди из Штатов – и не только те, чьи конторы на Уолл-Стрит. Подобно тому, как «сухой закон» и контрабанда спиртного дали гигантский толчок развитию американской мафии, так и гостиничное дело на Кубе показалось лакомым куском для тех из «донов», кто поверил в «американскую мечту». Впрочем, «не спрашивайте, как я заработал свой первый миллион» – отцы-основатели финансовых империй, вроде Моргана и Рокфеллера, в начале своего пути расправлялись с конкурентами совершенно в духе незабвенного Аль Капоне, не прибегая к помощи судов и адвокатов, а в другой совсем стране в девяностые будут говорить «лох тот бандит, кто не хотел бы стать бизнесменом». Оттого на дне бухты Гаваны лежали трупы, обутые в цемент, и стреляли иногда на бульваре Прадо, как в Чикаго, – но к началу пятидесятых все было уже обговорено, поделено и устоялось, каждая из сторон знала, что нарушать договор выйдет себе дороже. Ну, а кубинцы должны быть благодарны – из кого гринго набирали персонал, не из Штатов же везти? И по числу качественных автомобильных дорог и выработке электричества (что на душу населения, что на единицу территории) Куба сравнялась с Европой – правда, кубинской провинции, куда туристы не заглядывали, это не коснулось совершенно, ну так народ там сотни лет жил без всего этого и не роптал. Стояли на рейде корабли ВМС США, пришедшие с дружеским визитом. Шлялись по набережной толпы пьяных американских моряков, приставая ко всем встреченным сеньоринам. Шумел какой-то то ли праздник, то ли карнавал. А в одном из отелей, на шестнадцатом этаже, за запертыми дверями собрались серьезные люди – и вышколенная охрана (свои, не местные) была строжайше проинструктирована, чтобы никто не помешал. Даже вздумай приехать сюда сам Батиста, президент Кубы, в сопровождении всей кубинской полиции, его бы не пустили. – Дыра! – сказал первый из джентльменов. – Дождь каждый день. И это курорт? – Здесь это часто, с мая по октябрь, – ответил второй, – зато сервис на высшем уровне. Забываешь, что ты не в Лас-Вегасе. А какая кухня – лучшие повара, каких наша фирма сумела на этом острове разыскать. Или вы сегодняшним проигрышем в казино недовольны – так что для вас полсотни тысяч? – В казино ходят не для того, чтобы выиграть, а затем, чтоб получить адреналин, оставив за это деньги, – усмехнулся его собеседник. – Однако мое время стоит дороже, чем эти жалкие полсотни. Мне послезавтра встречаться с президентом, что я ему предложу? – За этим мы и собрались, – сказал третий джентльмен. – Айк все ж остался слишком генералом, а не политиком. Искренне верит, что тут как в армии, отдашь приказ, тут же исполнят. Не учитывая всяких обстоятельств. С братьями Даллесами иметь дело было проще. – Беда всех политиков, – вступил четвертый джентльмен, – решить, что ты не просто власть, а абсолютная власть. Которой виднее всех, что надо делать. И перейти дорогу не тем людям, разрушить их игру… – Я с самого начала предупреждал, что черноморская акция ни к чему хорошему не приведет, – буркнул второй джентльмен. – Кто настоял на принятии к исполнению плана, составленного если не самим Алланом, то кем-то из его последователей? Благодарите бога, что удалось в значительной степени перевести стрелки на британцев и заставить их расплатиться по нашим счетам. – Положим, мы даже остались в выигрыше, – сказал первый, – если Средиземное море – это пока еще английская зона охоты. И ослабить конкурента чужими руками… Всего лишь поддержка советской позиции в ООН, а еще насчет передачи макаронникам доли в Суэцком канале. Который, я надеюсь, мы в будущем заберем. Суверенный Египет, национализация и панамизация, а отчего нет? – Пока что выгоду получили русские и макаронники, – произнес четвертый, – и про ливийскую нефть все подтвердилось. Как про Дацин. – У вас особые отношение с «Датч Шелл», так какие вопросы? – удивился третий. – Буду удивлен, если завтра на ливийских нефтепромыслах не начнутся пожары, взрывы и все последствия от набегов повстанцев. Сделать эту чертову нефть не благом, а проклятьем итальяшек. Или война, и сплошные расходы и потери, без прибыли – или мир, и мы в доле. Уж вам-то не привыкать. – Не получится, – угрюмо ответил четвертый, – «повстанцам» очень не понравилось, что англичане выдали их главу, этого Мухамада Идриса. Утрутся, конечно, когда поймут, что без друзей плохо – но время! А нам очень помешала та идиотская инициатива самого Айка – могли бы и в стороне остаться, а атомная бомбежка зачем? Вдобавок итальяшки напустили на «наших» повстанцев своих прикормленных дикарей – в пустыне сейчас творится такое, кочевники режут друг друга и пленных не берут.