Часть 8 из 9 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Средневековая улица. Днем, у всех на глазах, прямо из воздуха возникают двое, странного вида. Но с красными звездами (дьявольскими пентограммами!) на шапках. Оглядываются по сторонам.
Священник, оказавшийся рядом, подняв крест, кричит: «Демоны! Сгинь!» Тут же подбегает патруль городской стражи с алебардами наперевес. Сбегается толпа, вооруженная кто чем.
– Назад давай! – командир Петрухе. – Черт, а где дыра?
Дыра рядом, но невидима. Шаг туда, сюда – не найти.
– Именем Господа нашего, изыди! – орет священник.
– Живьем брать демонов! – кричит начальник стражи.
И начинается бег наперегонки. По улицам, дворам, даже крышам. Под азартные крики – лови нечисть!
Из окна верхнего этажа женщина выплескивает ночной горшок. Попадает по стражнику, первому в погоне. Командир партизан кричит: «Гражданочка, спасибо!» Женщина (поняв, что происходит) орет: «Держите, ловите!» И роняет горшок, попадающий точно по каске другому стражнику.
По улице бежит черный кот, совершенно не замечая суеты. Партизаны пробегают мимо – кот, возмущенно мяукнув вслед, садится посреди дороги и начинает вылизываться. Погоня тормозит: «Демон, демон, сгинь!» Вперед проталкивается священник с крестом наперевес, кричит коту: «Изыди!» Стражник командует: «Несите сеть, живьем брать нечистого!» Тут из соседней двери выглядывает девушка: «Эй, служивые, вы что, это мой кот!» Забирает на руки зверька, уходит. Погоня бежит дальше.
Снова землянка. Комиссар отряда кричит «хрононавтам»:
– Да вытаскивайте вы наших скорее!
– Так не успеваем – бегают быстро!
Тут через «окно» суется бородатая рожа, крестится, орет «Нечистая!» и пропадает. Зато внутрь влетает бердыш и попадает куда-то в аппаратуру – искры, дым!
– Канал на аварийной, через минуту сдохнет! – кричит «джинсовый».
– Ах ты! – второй хрононавт вскакивает, высовывается через окно по пояс, машет рукой: – Сюда давайте!
И его как кеглю сносят влетевшие в землянку командир с Петрухой. Заодно опрокидывают стол, на полу куча мала из тел и вещей. И на прощание влетает стрела и пришпиливает шапку комиссара к доске.
– Отключай!
Окно гаснет. Петруха спрашивает:
– Это как? Они ведь там покойники уже давно.
Комиссар показывает ему пробитую шапку.
– А ты видел, как покойнички стреляют?
И обращается к хрононавтам:
– А если бы их поймали, что тогда?
– Да головы бы отрубили, как колдунам, согласно «Уложению о наказаниях» Польского королевства. Или на костре бы сожгли, это если бы Церковь подключилась. Или осиновый кол в сердце, и закопали бы.
– Они там что, хуже фашистов?
– Так ведь 1494 год – жизнь другая совсем.
Командир достает бутылку самогона, наливает стакан, залпом выпивает без закуски. И говорит:
– Ладно, товарищи, убедили. Раз вам туда надо. Чем мы можем помочь?
Лючия Смоленцева
«Землянка» не была землянкой, как там с камерой развернуться и освещение обеспечить? Сделали декорацию в подвале Арсенала. Хотя в этом эпизоде я не участвовала, но из интереса сочла нужным присутствовать и смотреть. «Окно» было сделано из холста, а изображение на нем каким-то методом комбинированной съемки. «Средневековый город» и погоню снимали, конечно, отдельно, в совсем другой день – просмотрев монтаж, режиссер остался недоволен и сказал, что если будет возможность, переснимет после, в каком-нибудь кремле, «вроде в Ростове или в Горьком натура есть похожая». Но пока пришлось довольствоваться тем, что есть.
Нашли место, которое могло бы внешне сойти за что-то старинное. Задекорировали и сняли – эпизод в пять минут экранного времени за полный съемочный день. Массовкой в этот раз были не солдаты (в сцене боя в лесу изображавшие и немцев, и партизан – ну а многочисленные немецкие трупы, живописно разбросанные по поляне, на самом деле просто куклами были), а нанятые здесь студенты. При съемке эпизода они часто смотрели прямо в камеру, что злило режиссера. Хотя бывало, что сами собой возникали удачные моменты. Так, уроненного горшка на голову стражника не было в сценарии. Как и кота, выскочившего на место съемок неведомо откуда. Но режиссер, найдя их удачными, велел включить в фильм.
Читала, что он и там, в иной истории, отличался своими импровизациями на съемочной площадке. Потому на бедного кота было потрачено несколько дублей. Он просто дорогу перебежал перед погоней – а в перерыве вдруг сел и стал умываться, режиссер увидел и приказал: снимай скорее! И смонтировали после так, будто кот перед стражниками сел, а камера то на него, то на людей, как иллюзия одновременности.
А я смотрела и скучала. Поскольку моей роли здесь не было.
В перерыве ко мне подошла одна из девушек, местная (та, что ловила кота). Смущаясь, спросила, не я ли та самая Лючия, кто снималась в «Иване-тюльпане» и в «Высоте». Услышав мой ответ, смутилась еще больше. Затем спросила:
– А что, в Москве все такие красивые? И одеваются так же?
Красивые – это вопрос. Если тебя причесать, приодеть, сделать макияж, еще кое-какие мелочи – то выглядеть будешь вполне и по московским меркам. Уж если Ли Юншен привез из Китая сестричек, которые в буквальном средневековье жили, а у нас теперь даже на подиум выходят. Хотя Ганна (так моя собеседница назвалась) полновата немного для наших мерок, но обязательные занятия физкультурой быстро сделают ее фигуру, может, и не такой, как у меня или Анны (с телосложением ничего не поделать), но статной, в пропорции. И платья у нас в коллекции есть и на такой тип – пусть не мое любимое «тонкая талия, широкая юбка», а «трапеция» от плеча или прямого покроя с широким от колена. Что ж ты за собой настолько не следишь? Конечно, на студенческую стипендию не пошикуешь – но зачем же ходить в совсем не модном, истрепанном и чиненном много раз?
– У нас жизнь совсем другая. Еще батя мой маме говорил – чем тебе новый платок, лучше что-то в хозяйство полезное прикупим. И Игоречек мой тоже говорил: Ганнуся, чем в кино сходить, давай я лучше на учебу себе отложу. Все на юридический хотел поступить, а денег не хватало, даже с льготой. Ну и правильно: мужчина-добытчик и крепкое хозяйство – это главное. А мне красоваться зачем – для мужа я и так хороша, а посторонних привлекать видом – это грех.
Глупая ты. А я убеждена, что «лучшее украшение для любого синьора – это красивая и нарядная синьорина рядом». Вот как это по-русски сказать? И мой муж, мой рыцарь, с этим полностью согласен! А вздумай я с ним выйти так бедно одетой, он бы еще и подумал, что я на него обижена, или разлюбила.
– А кто у вас муж? Ой! Так вы та самая Смоленцева, что с итальянскими пиратами воевала? И ваш муж – тот самый Герой, и вы с ним вместе…
– Здесь он, – улыбаюсь я. Тайну не разглашая – поскольку личность Юрия Смоленцева в СССР уже широко известна, а бороду отращивать, чтобы внешность изменить, долго, то, не мудрствуя, решили вписать его в штат «киногруппы» под своей фамилией, главным военным консультантом. Армия (вернее, флот) – это ведь не госбезопасность, лишь наша принадлежность к «инквизиции» – это истинный секрет.
– Только я тогда своего Игоречка в Москву отпускать боюсь. Если там много таких, как вы. И он там про меня забудет. Он у меня тоже человек служивый. Только вот…
Она поколебалась чуть, а затем выпалила:
– Только арестовали его, не знаю за что. Но могу ручаться, он никогда ничего против советской власти не имел и, тем более, с уголовными не якшался. Товарищ Смоленцева, я слышала, вас сам Федоров принимает. Может, узнаете, за что моего Игорька – это, наверное, какая-то ошибка.
Ее Игорек – это не Горьковский ли, который Якубсона убил? Только не спугнуть – эх, Анну бы на мое место, но ее даже рядом нет на площадке, дела у нее какие-то в местном ЦК.
– Ну что ж, Ганна, я тебе помогу, как женщина женщине. Но только мне надо знать, за что его арестовали?
Что тебе прямо никто ничего не говорил, верю, а что ты ничего не замечала и ни о чем не догадывалась – нет. Влюбленные женщины очень наблюдательны и чутки.
– Да не знаю я! Одно лишь помню – он как раз накануне с Сергеем Степановичем встречался и был после какой-то не в себе. Но когда я после у Сергея Степановича спросила, он на меня даже накричал и прогнал.
Интересно. А кто такой Сергей Степанович?
– А он в университете кафедрой заведует. А еще нашим ребятам рассказывает, каким должен быть коммунизм. Я пару раз всего на тех собраниях была, не поняла ничего, необразованная я. Но точно помню, они там труды Ленина разбирали.
– А мне можно его послушать?
– Ой, не знаю. Сергей Степанович не каждого допускает – лишь по рекомендации кого-то из тех, кто уже… Говорит, что учение Ленина – Сталина слишком сложно для неподготовленного человека. За меня Игоречек ручался – ну а я вот не знаю, послушает ли он меня? Так вы про Игоречка узнаете?
– Что ж, сделаю что смогу. Только и от меня тебе совет. Ты про наш разговор лучше никому не говори. А Сергею Степановичу особенно. Так лучше будет.
– Ой, а отчего?
– Ну ты сама подумай. Если Сергей Степанович отчего-то не хотел, чтобы ты про Игоря своего узнавала, значит, он на тебя и обидеться может. А это надо тебе?
Париж.
19 августа 1953 г.
В дешевом кафе на окраине за столиком сидели двое.
– Товарищ Мануэль, мне ужасно неудобно, но я прошу вашей помощи, – говорил низкорослый молодой азиат, – поскольку без денег я вылететь не могу, и мои товарищи тоже. У меня отняли все и избили так, что я еле до квартиры дополз. Били ногами, дубинками и кастетами, целый десяток здоровенных громил!
И азиат потрогал здоровенный синяк на физиономии, под левым глазом.
– С вашей стороны было опрометчиво идти одному вечером в таком районе, имея в кармане крупную сумму в долларах, – ответил его собеседник с едва заметным американским акцентом, – и странно тогда, что вы вообще ходите, после того как вас били вдесятером и тяжелыми предметами. В полицию заявили?
– А что бы ответили в полиции?! – воскликнул азиат. – «Вас что, уже убили? Тогда предъявите ваш труп, чтобы мы возбудили дело». Наверное, сейчас по полицейской статистике в Париже и во всей Франции резко сократилось число уличных грабежей – все банды поняли, зачем трогать мирных обывателей, если есть выходцы из Индокитая, чьи заявления в полицию даже рассматриваться не будут. Когда уже депутаты призывают с трибун: «А ну, поджарим вьетнамца!» Мы не вьетнамцы – но для толпы разницы нет, бей всех черных и узкоглазых. Даже у нас в Сорбонне теперь случается, нас оскорбляют и унижают – но хотя бы пока не бьют. Даже те, кто знает, что мы не вьетнамцы! И не имеем отношения к тому, что случилось в Сайгоне.
– Сколько? – оборвал его американец, которому разговор начал надоедать. – А вообще, это должны быть ваши проблемы. Мне что, еще и охрану для вас нанять, пока вы из Франции не улетите?
– Ну, хотя бы на такси добавить, – ответил азиат, – а то уже темнеет.
– Черт с вами, держите. Но если и это потеряете, будут точно лишь ваши проблемы. А мы найдем другого, более осторожного. Зачем нам тот, кто даже свою безопасность не может обеспечить?
– Наш народ вас не забудет, товарищ Мануэль, – сказал азиат, – уже скоро… Мы не вьетнамцы – это лишь французы ради административного удобства объединили три государства в свою колонию Индокитай. А прежде мы и они никогда не подчинялись одной короне. И если вьетнамцы тяготели к Китаю и многое от него переняли, то мы во всем ближе к Индии. Мы построили храмы Ангкора, когда во Вьетнаме еще бегали по лесу голые дикари. Но вьетнамцы столетиями пытались нас поработить и присоединить к себе. И когда Франция обратила на нас свой взор, наш народ добровольно ей покорился, без эксцессов, – а вьетнамцы встретили европейскую культуру пулями и клинками, оказав жестокое сопротивление европейской цивилизации.
– Будущее покажет, – ответил американец, – мы даем вам шанс, так не упустите. Если хотите, чтобы после вас чтили как победителя, а не вспоминали как последнего неудачника. Хотя неудачников даже не вспоминают. Но торопитесь, пока у вас на родине не началось. Король Сианук уверяет, что за него готовы подняться сотни тысяч – и все ждут, что ответит Париж. Заманивать в свои ряды тех, кто вступает в борьбу, намного проще и дешевле, чем переманивать тех, кто уже принес присягу другому претенденту. У вас есть идея и сподвижники – и если там вам удастся хорошо разжечь, у вас будут и деньги, и средства для пропаганды, и оружие в любом количестве. Но если хотите, чтобы мы от вас не отвернулись, постарайтесь не проиграть – неудачникам никто не дает кредита.
Азиат согласно кивнул. Представив открывшееся будущее – не долгий и упорный путь наверх, от мелкого функционера партии в вожди, а мгновенный взлет в лидеры собственной партии, имеющей мощную поддержку от величайшей державы мира. Однако же американец прав, дома может начаться в любой момент, так что лучше не экономить на билетах и лететь, а не добираться поездом до Марселя и дальше на пароход. Оставался лишь последний вопрос. По тому, как вел себя «товарищ Мануэль» в самом начале их знакомства, еще можно было поверить в интеллектуала, сочувствующего коммунистам. Но гарантировать поставки оружия, «включая танки и артиллерию», с американских военных складов в Таиланде мог лишь тот, у кого за спиной правительство США. И за океаном сейчас свирепствует комиссия по расследованию антиамериканской деятельности – ставить под удар свою карьеру не стал бы ни один сочувствующий интеллектуал, даже оказавшийся случайно на высоком посту.