— Это ваша работа, товарищи. — Генкель поднялся. — Я с вашего позволения оставлю вас. Встретимся мы теперь во вторник в резиденции Кубе. Больше контактов не будет. — Он взглянул на Сосновского, ехидно усмехнулся и добавил: — Вы больше не увидитесь с несравненной фрау Келлер. — Большой привет ей от меня. — Передам. Удачи вам! — сказал штандартенфюрер и вышел из каморки. Сосновский взглянул на Шелестова. — Что скажешь, командир? — Для тебя, Миша, одно. Ты должен сегодня же прогуляться до адреса, названного Генкелем, и встретиться с Авдеевым. Переместить к себе оружие следует завтра, в воскресенье. В понедельник группа должна перебраться в твою хату. Мы там разместимся? — У меня, конечно, не как у Буревича, но разместимся. — Добро. Там же обсудим план действий. — Вопрос, Максим. — Задавай. — Авдеева привлечем к акции? — Подумаем. Когда встретишься с ним, обговори возможность размещения его группы ближе к центру. — Понял, обговорю. Да ты и сам сможешь с ним пообщаться. — Сперва ты, потом и я. Все. Теперь давай к себе, гауптман. Ночью пройди коллектор, посмотри подъем в резиденцию, крышку люка. Вдруг ее рвать придется? — Сделаю. Я, вообще-то, осмотрел коллектор, но у своего дома. — Он проходимый? — Вполне. Но там такая вонища! — А что ты хотел? Отмоемся. Все, давай. Я посмотрю, как ты уйдешь, и поднимусь к нашим. Сразу начнем конкретную работу. Прежде всего прикинем, как перейти к тебе. — Удачи вам! В 16.40 Сосновский прошел развалины целого квартала. Здесь пленные не занимались расчисткой, и вид был угнетающим. Он подошел вплотную к дому, где был заложен тайник с оружием, и вдруг услышал сзади знакомый голос: — Заблудился, приятель? Ты не дергайся, поаккуратней с пистолетом! Перед капитаном стоял Авдеев в штатской одежде. — Черт, Саша! Как же неслышно ты подошел. — Научен. Я ждал тебя, но не сегодня. — А я вот решил пройтись по городу, дома невмоготу сидеть, а пялиться на рожи фрицев в кафе — еще хуже. — Ну, раз пришел, то давай займемся делом. — Где твоя берлога? Авдеев улыбнулся. — Берлога у нас такая, что лучше не придумаешь. Она рядом, идем. Только давай-ка посмотрим, не притащил ли ты за собой хвост. — Я проверялся. — Ладно, идем. Они прошагали к соседнему полуразрушенному дому, зашли в средний подъезд и спустились в подвал. В нем раньше располагались кладовки жильцов, в которых они хранили картофель, овощи, банки с соленьями и грибами. Теперь же тут ничего не осталось. Ни продуктов, ни кладовок. Даже перегородки люди растащили для растопки печей. И только в торце стоял деревянный щит, перекрывавший половину ширины подвала. За него они и зашли. Сосновский увидел лежанки, буржуйку, стопку дров, в основном тех же досок, из которых был сделан щит. Посредине стояли стол и табурет, явно притащенные из какой-то квартиры. Рюкзаки в углу, у щита ППШ с дисковыми магазинами. Двое крепких парней, лежавших на нарах, поднялись. Авдеев представил их: — Это мои ребята, старшина Федор Егоров и сержант Тимофей Соболев. Представлять Сосновского он не стал. Сказал только, мол, это наш человек. Сосновский осмотрел это вот временное жилище и заявил: — Я бы не сказал, что лучше не придумать. — Не гостиница, конечно, и даже не барак, но жить можно. Главное в том, что фрицы сюда не суются. Но охранение на ночь мы, разумеется, выставим. — Вы же утром прибыли. Как обустроиться-то успели? — День большой. Печь еще не топили. Попробуем ночью, когда дым не виден и если ветра не будет. А то и без печки обойдемся. Ты с чем пришел? — Давай отойдем и поговорим. — Пойдем. — Авдеев взглянул на подчиненных и сказал: — Вы, ребята, не обижайтесь, но так положено. — Да нам что, — проговорил старшина, укладываясь на лежанку. — Наше дело маленькое. Офицеры прошли в середину подвала. Там Сосновский объяснил Авдееву, что им придется сделать завтра. Тот выслушал его и произнес: — Ну, оружие перевезем, это не проблема. Тем более во время обеда. Ты только встреть меня где-нибудь в начале Булавской, чтобы не спрашивать у местных, как проехать. Дорогу до нее я знаю. Только по карте смотрел, но разберусь. — Один поедешь? — Не тащить же с собой еще двух бугаев с советскими автоматами! Мужики тем временем подготовятся к переезду. Я при возвращении посмотрю частный сектор между Кайзерштрассе и Булавской, определю место новой базы. Там наверняка пустых домов много. Жильцы успели эвакуироваться. — Но чтобы без соседей. — Решим этот вопрос. Как сообщить тебе о новом месте? — Придешь вечером и поведаешь. — А это безопасно? — Можно налететь на патруль. — Пойду дворами, между улицами. Туда фрицы не заглядывают. — Но не забывай, там-то как раз могут быть подпольщики. Увидят тебя, эсэсовца, и грохнут. — Это ты верно заметил. Лучше по улице идти. Патруль сразу стрелять не начнет, а подпольщики документы спрашивать не будут. Напичкают свинцом — и все дела. Или утащат в подземелье, на базу свою. Церемониться не станут, а я раскрываться не имею права. Нет, от патруля уйду как-нибудь, да и документы у меня хорошие. — Будь осторожен. — Не попался бы мне тот жандарм, который остановил нас с тобой на въезде в город. Вот он домотается, не отвяжешься. — Тот оберфельдфебель геройски погиб в кровати проститутки местного борделя. — Да? Вот бы не подумал. Ну и черт с ним. Когда работаем? — Решение о применении твоей группы еще не принято. Возможно, мы и сами управимся. Если что, зная, где ваша новая база, оповещу вас. — Добро, капитан. Самогона не выпьешь? — С ума сошел? Вы что, из отряда самогонку взяли? — Старшина подсуетился, он у меня хозяйственный. — Вы смотрите тут, без излишеств, а то нажретесь и заорете на всю округу: «Выходила на берег Катюша». Вот весело будет. — Не беспокойся, у меня дисциплина. Если и выпьем, то совсем немного. Для согрева и аппетита.