Бонке обратился к командиру роты, своему бывшему заместителю: — Карл, твое мнение, что означает такое вот поведение партизан? Эсэсовец прикурил сигарету и ответил: — Я думаю, они прощупывают крепость обороны наших подразделений. Их выход к Горошу, очевидно, связан с отправкой местных жителей в Германию. Они намерены сорвать это дело. Партизаны пойдут в атаку, это лишь вопрос времени. Посему предлагаю не паниковать. В конце концов у нас даже при имеющихся потерях сил больше, чем у лесных бандитов. Шесть бронетранспортеров, мотоциклы, мы находимся в населенном пункте. Я посоветовал бы вам связаться с Минском, дабы там на время отложили подход к станции Горош эшелона, и, конечно, запросить поддержку. Второй роты батальона СС вполне хватит. — По-твоему я идиот, Карл? В Минске уже известно о вылазке партизан. Командир зондеркоманды оберштурмбанфюрер Винтер, который заменил на время бригаденфюрера Цепнера, приказал уничтожить партизан силами нашего гарнизона. Эшелон остановлен. Оберштурмфюрер пожал плечами и произнес: — Значит, будем уничтожать бандитов своими силами. Мы допустили ошибку, выслав к железной дороге и в Ясино три взвода, которых успешно лишились. Но у нас остались два охранных взвода и два взвода СС, шесть бронетранспортеров, столько же мотоциклов и подчиненные господина Калача. Этого достаточно, чтобы уничтожить партизанский отряд, действующий максимум четырьмя взводами без боевой техники. Долго сидеть на позициях они не будут. Не за этим сюда пришли. Пойдут в наступление, тогда-то мы и разгромим их. В сложившейся обстановке я не вижу ничего критического. Бонке со злостью взглянул на своего бывшего заместителя. — Значит, выход взвода Курца и двух взводов охранной роты ты считаешь ошибкой. — А разве нет, Вилли? Впрочем, прошу извинить. Ты принял тактически обоснованное решение. Мы обязаны прикрывать железную дорогу. В Ясине взвод погиб из-за неверных действий Гофрида. Курцу надо было… хотя что теперь об этом говорить. — Связист! — Бонке повернулся к рядовому Зигелю. — Да, герр гауптштурмфюрер. — Связь с командирами взводов. — Вокзал вызывать? — спросил солдат. — Я сказал, с командирами взводов, значит, со всеми. — Слушаюсь! Бургомистр кашлянул. Бонке перевел взгляд на него и заявил: — А ты чего здесь сидишь? Займись охраной управы. — Герр Бонке, в управе уже никого нет, кроме двух полицейских, которые охраняют вход, — ответил Роденко. — Мне там делать нечего, разрешите остаться здесь. — Да ты никак боишься! — Признаюсь, мне не по себе. Какое-то плохое предчувствие. — Трус ты, Роденко. Сиди тут, а то еще наделаешь делов. — Гауптштурмфюрер взглянул на начальника полиции. — Калач, но ты-то неробкого десятка. Чего здесь делаешь? — А кто меня вызвал, не вы ли, герр гауптштурмфюрер? — Мы уточнили обстановку, теперь иди и занимайся охраной зоны. — У меня просьба, господин Бонке. — Ну? — Вы бы дали команду прислать на усиление полиции пару мотоциклов от вокзала. Там им делать нечего, а тут… — Что тут? — прервал его исполняющий обязанности коменданта. — У меня десять человек, вооруженных винтовками. — И что? Задача отряда полиции — охранять административную зону. От кого ты собираешься оборонять ее? — Кто знает, не прикрывает ли партизанский отряд действия какой-нибудь группы специального назначения? Мы не можем исключить, что к партизанам не добрались диверсанты из-за линии фронта. Вспомните, что произошло в Минске. Бонке усмехнулся и заявил: — Я все хорошо помню. Там, Калач, никто не прикрывал диверсантов. Если такая группа и заброшена к нам, то она должна действовать самостоятельно, без того шума, который устроили партизаны. Да и кого здесь ликвидировать диверсантам? Меня, тебя, ротных, бургомистра? Районная власть — не та мишень для диверсионных групп. Минск — это да, там было кого убирать, а здесь? Не надо льстить себе, Калач. В Москве вряд ли приняли решение уничтожить новую власть в захолустном районном центре. Ступай, проверь своих полицейских. — Как скажете, господин Бонке. Пока шло совещание в комендатуре, группа капитана Авдеева перешла железную дорогу и начала сближение с улицей Восточной, откуда должна была выйти по Трудовой к административной зоне. В это же время на пустую улицу Береговую заехал немецкий полуторатонный грузовик «Опель», ведомый Рогозой. Он встал у своего дома, зашел во двор, где его уже ждала группа Шелестова. — Как обстановка в поселке? — спросил майор. — Нервная. Немцы лишились трех взводов и шести бронетранспортеров. Сейчас все заведения закрыты, взводы СС ведут перестрелку. Против них довольно большой отряд партизан вышел, но не атакует. У хлебозавода тоже непонятка. Партизаны обстреливают гитлеровцев, но не наступают. Я видел, как с Западной, с места примыкания к ней Весенней ушел охранный взвод. Он отправился на юг, но куда, к окраине поселка, к эсэсовцам или к вокзалу, не знаю. Ну и взвод, который стоял на вокзале, там и находится. — А где главари немцев? — Черт их знает. Наверное, комендант у себя, ротные во взводах, бургомистр в управе, Калач тоже где-то в административной зоне. Что дальше, майор? Шелестов объяснил, что собирается сделать. Рогоза кивнул и сказал: — Добро, тогда прошу в кузов, на пол, чтобы из-за бортов видно не было. Плохо, что из оружия у вас только «ТТ». Могли бы и автоматы в отряде взять. Сосновский похлопал Рогозу по плечу и проговорил: — Ты, Ефим, довези нас до административной зоны, а там мы и с «ТТ» управимся. — Без проблем. Да, а чего потом мне и Грише Зайцеву делать? — Вам обязательно надо уходить из поселка. Но вместе с нами спокойнее будет. Подвезешь нас к центру и двинешь обратно. Ждите нас. — Слушаюсь, товарищ майор! — И правильно, Ефим, делаешь. Умных людей всегда надо слушаться. Офицеры группы поднялись в кузов, легли на пол, приготовили к бою пистолеты «ТТ» и гранаты. Рогоза вывел грузовик с Береговой на Мещанскую и медленно двинулся к площади Свободы. Стрельба не умолкала. Офицеры различали грохот пулеметов. На улице никого не было. Местные жители попрятались, немцы находились на позициях. Проехав площадь, Рогоза свернул в административную зону. Это был участок асфальта с редкими клумбами, где раньше находились райком, исполком, отделение НКВД и военкомат. У комендатуры стояли два полицая, столько же у управы. Грузовик встал посреди площадки. К нему тут же двинулся полицай от управы. — Рогоза, твою мать, ты чего забыл здесь на своем драндулете? Ефим через окно ответил: — Подарки вам привез. — Какие на хрен подарки? Неужто не знаешь, что творится у поселка? — У поселка ерунда, а вот тут… — Он не договорил. В кузове поднялись офицеры. Прогремели четыре выстрела «ТТ», полицаи повалились на асфальт. — Вот вам и подарки, — с усмешкой проговорил Рогоза. Офицеры спрыгнули на площадку. Водитель резко развернул машину и повел ее обратно. Из отделения полиции выбежал еще один человек и попал под колеса. Машину подбросило, она переехала незадачливого карателя. — Твою мать! — Рогоза сплюнул в окно. — Куда ты бежал, придурок? Но по делу. Он вывел машину обратно к площади, проехал немного по Мещанской и проулками двинулся на Береговую. Офицеры подбежали к крыльцу комендатуры. Один из полицаев был ранен, это Буторин специально стрелял не на поражение. Майор схватил его за грудки.