Но не в привычного мне Халка, почему-то. Вместо этого я стал куколкой. Ну, которые гусеницы, потом бабочки. Жесткий внешний кокон и что-то меняющееся внутри. Для меня преграды не было, я словно бы рентгеном пронзал скорлупу, за которой творилось генетическое волшебство. Однако, понятнее процессы от этого не стали. Перестройка цепочек аминокислот, наверное, не самая зрелищная картина. Длилось все около шестнадцати часов — в этот раз я даже время осознавал. По прошествию которых, кокон распался и истлел в считанные секунды, а я, голый, но вполне обычный мужчина, поднялся на ноги. «Это только внешне. — усмехнулся я про себя. — Нормальные люди из кокона не вылупляются. Ты, мой дорогой, уже далеко не человек». Но чувствовал-то я себя таковым. И мыслил так же, и эмоции испытывал прежние. Например, радость от того, что не сдох, и сумел при втором по счету пробуждении сохранить человеческий облик. Но многое и изменилось. Не самоидентификация, слава богу. Просто на каком-то подсознательном уровне появились новые знания. Например, я точно знал, как сделать так, чтобы эссенция врага, если мы с ним деремся без купола, поменьше рассеялась в воздухе. И как сам купол для ритуального поединка соорудить. Причем, все это не какими-то действиями, типа махания руками и напряжением складок мозга. Просто желанием. Присесть на пол, понять, какой размер золотого свечения тебе нужен, и создать его. Другим стало и ощущение тела. Тонким и каким-то инстинктивным. Регенерация стало понятной — я мог ускорить или замедлить ее. Время реакций сократилось — я буквально понимал, как проходят нервные импульсы по волокнам. Даже воздух, окружающий меня, сейчас виделся… нет, не правильное слово — ощущался совсем по-другому. Я не просто знал его молекулярный состав, но и при желании мог немного изменить его. Сделав суше, например. Или вот — замок. Совершенно понятный механизм, в котором можно лишь на парочку деталей нажать силой мысли… Что я и сделал. После чего вышел в коридор под аккомпанемент вопящей сирены. Глава 9 Третья точка, где был возможен прокол пространства, находилась километрах в пятнадцати от поселка городского типа Диканька, Полтавской области. Я, естественно, не упустил возможности позубоскалить на эту тему. Мол, еще Гоголь, получается, знал, что место непростое. Иначе, как объяснить, что русский классик и советские сверхи, выбрали одно и то же место, чтобы пообщаться с «потусторонним». Всего то разницы, что у Николая Васильевича ведьмы да черти, у нас савараны. — Вполне может быть. — пожал плечами Окелла, не найдя в этом совпадении ничего странного. — Может в девятнадцатом веке тут стая Гончих вышла, а потом местное темное крестьянство историю раздуло до ведьм и чертей. Гоголь только отполировал, да в книжку свою вставил. Винер тоже высказался, что эту тему. Со своей, научной точки зрения. Только почему-то сразу ушел в сторону квантовой физики, кротовых нор, и тому подобного непонятного. Мы с Василием его точку зрения выслушали внимательно, в нужных местах кивая, но, судя по всему, чернокожий кэкээсник понял из нее так же мало, как и я. База находилась совсем рядом с поселком, всего в каких-то трех километрах. И, в связи с этим, была залегендирована, как обычная мотострелковая часть, внутри которой находился особо охраняемый периметр. Местные были уверены, что там находились шахты с ядерным оружием, ККС, разумеется, никого в этом разубеждать не собирался. Полетели мы туда через три дня после моего второго «пробуждения». Пока меня измерили и взвесили, пока все тесты прогнали. Если не вдаваться в подробности, то по советской классификации я теперь имел твердую «девятку» во всех трех основных показателях метаморфа, и поднял псионические силы до пятерки. Это сделало меня очень опасным противником даже для таких сверхов, как Зима, Шторм и Интернационал. По крайней мере теперь я мог защитится о массированных и дистанционных атак телекинезом или просто созданием энергетических щитов. При этом, Воином по схеме генолордов, я числился только по названию. По той простой причине, что некоторые возможности я не мог использовать, не имея достаточной фантазии, чтобы их придумать. Я и раньше обращал на это внимание, теперь же проблема стала острее. Приведу пример. На одном из испытаний, я выпрыгнул из вертолета без парашюта. Высота было двести метров, то есть достаточная, чтобы даже такое крепкое тело, как мое, расплющило об землю. Но мы и не собирались проверять мою устойчивость к внешним повреждениям, как и то, с какой скоростью я смогу восстановить себя из «коровьей лепешки». Задача состояла в том, чтобы отработать метод приземления, используя либо физические, либо псионические возможности. Начали с первых — метоморфизм у меня все же был развит лучше. Сразу, как выпрыгнул, я перешел в боевую форму и отрастил крылья. Широкие такие, кожистые, похожие на те, что я видел у первого демона в тяньшанских горах. Медленно распахнул их, пытаясь поймать воздушный поток, и тут же вскрикнул от боли — ветер просто выгнул их назад, сломав одно из крыльев. Пришлось менять стратегию, и на высоте около пятидесяти метров я смог снизить скорость снижения за счет псионики. Формировал под собой более плотную область воздуха, ставил поля. В конечном итоге приземлился без повреждений, уйдя в землю самое большое по щиколотку. Но зато выяснил проблему. Не было в моей голове понимания, как летать. Физики полета, знания законов аэродинамики. Возможности были, а умений — нет. Для того, чтобы они появились, нужно было много читать и тренироваться. Сводить, так сказать, теорию с практикой. Но я точно не мог просто взять, отрастить крылья и взлететь. Максимум — высоко прыгнуть. Впрочем, это не особенно тревожило ни меня, ни моих кураторов. Будет время — научусь, а не будет — чего тогда жалеть? Впереди было третье столкновение с демоном, и нужно было подготовиться к тому, что я смогу применить внутри золотого купола, а не малополезные для этого дела навыки. Чем я и занимался все свободное время. И вот тут, надо сказать, я достиг некоторых успехов. В первую очередь, за счет возросших регенерации и управления массой. Вкупе с «девяткой» в метаморфизме, я мог за секунду подстроится к любому противнику своего уровня. Когда пришло время для третьего прокола, все сперва шло штатно. Ангар, на этот раз почти по самую крышу утопленный в землю, круг из несчастных животных, аппаратура и два лаборанта, ею управляющих. А затем, когда вой собак смолк, и начало формироваться золотое зеркало перехода, я вдруг понял, что что-то идет не по плану. Во-первых, ртутная поверхность линзы возникла слишком быстро. Во-вторых — продолжала расти даже когда заполнила все расстояние от пола до потолка. И в третьих, Барон оттуда не вышел. Зато стали выпрыгивать твари, которых называли Гончими — те, которые выступали псами-загонщиками на охоте саваранов. И их было много. Очень много. С первой десяткой я разделался быстро, но пока я был занят ими, в ангаре скопилось уже около полусотни монстров. Часть бросалась на меня, часть на двери, пытаясь их выломать, а некоторые терзали оборудование, оставленное в помещении. Когда две псины сомкнули свои чудовищные челюсти на непонятных ящиках и пультах, прозвучало несколько взрывов, а линза «прокола» замигала и стала расширяться еще стремительнее. Понимая, что все это непросто так, я стал быстро наращивать на теле броню, даже лицо упрятал под костяной пластиной, оставив только узкие щелочки для глаз. Это меня и спасло, полагаю. Мигание золотого зеркала сделалось похожим на работу стробоскопа. Затем вспышка золотого света поглотила все вокруг. Я почувствовал, как возросла температура воздуха, как нагреваются мои «доспехи», ощутил запах горелой плоти — уже не знаю, своей или десятков Гончих, которые к этому времени визжали на одной ноте. Длилось это несколько секунд, после чего свет стал стихать. После чего рискнул открыть глаза. Первые мгновения казалось, что я ослеп, но потом сквозь белый шум стали проступать очертания предметов, и вскоре я уже мог различить внутренности ангара. Посреди которого висела здоровенная, размером с трехэтажный дом линза «прокола». Не собирающаяся, судя по всему, исчезать, как это бывало раньше. Следующее, что я заметил — отсутствие у ангара крыши. Хорошей такой, добротной. По словам Окелло — способной выдержать прямое попадание серьезной бомбы или ракеты. Так вот, она попросту исчезла. Вместе с верхней частью знания. Так что теперь я находился в глубокой, шестиметровой яме, заполненной тушами сгоревших Гончих. Ни одной живой твари я не заметил. Не тратя времени, я подпрыгнул, и оказался на поверхности. Бросил очередной взгляд на здоровенный портал — иначе не назовешь. Огляделся по сторонам, заметил несколько группы спецназа, занявших укрытия, и наставивших стволы винтовок и пулеметов в сторону аномалии. Три въезжающих на внутреннюю территорию «части в части» боевых машины пехоты. Обратил внимание на то, что соседние, довольно далеко от ангара стоящие здания, посекло осколками, в которая превратилась крыша. И, наконец, нашел глазами чернокоженого кэкээсника. Помахал ему рукой и медленно направился в его сторону. Военные напряглись. Оружие сменило направление, и почти все теперь смотрело на меня. Понять их было можно — случилось ЧП, а им навстречу топает почти трехметровый здоровяк, держащий руки ладонями вперед, и широко улыбающийся. Сразу возникает желание всадить в него очередь-другую. Для профилактики. — Не стрелять! — закричал Окелло, выбегая из-за остановившейся БМП. — Свои! Дождался, пока я приближусь, а шел я медленно, постоянно оглядываясь на висящее в воздухе зеркало и ожидая, что оттуда начнет что-нибудь выпрыгивать, и накинулся с расспросами. Что я видел? Как это было? И, главное, что я по этому поводу думаю. Винера рядом не было. При первом возникновении опасности, ученого посадили на заднее сидение военного джипа и со всей возможной скоростью повезли прочь от эпицентра непонятно чего. Сверхов, даже очень сильных, еще можно найти, как и высокопоставленных функционеров, а вот профессоров, способных построить модель развития общества, на Земле больше не было. — Понятия не имею, Василий. — ответил я на последний вопрос, предварительно описав все, что со мной происходило в ангаре. — Что-то пошло не так. Может, место проклятое? Напоследок я решил немного пошутить, чтобы снизить напряженность. Но негр юмора не оценил, сморщился, как от зубной боли. — Барона не было? — уточнил он. — Говорю же тебе — только Гончие. Очень много, разных видов и размеров. Все сгорели, живой твари ни одной нет. — Ясно. — без выражения протянул Окелло. И, оставив меня, продолжил организовывать войска. В руках у него был спутниковый телефон, по которому он непрерывно связывался с кем-то. На кого-то ругался, кого-то упрашивал, с третьим и четвертым собеседником вел себя ровно, просто докладывая обстановку. Я стоял рядом в боевой форме и не делал ничего. Мое дело начнется, если из «прокола» кто-то все-таки полезет. Какая-то часть меня нашептывало «отличные» идеи. Например, попробовать войти в эту золотую ртуть — наверняка ведь это двусторонний проход. Если оттуда могли выйти песики, то и я смогу пройти на другую сторону без проблем. Но эти мысли гнал. Это здесь я, может быть, очень крутой, с девяткой в каждом показателе. А там, за барьером, могут ждать такие твари, которой всей моей крутости на один укус. Я ведь не забыл названия верхних строк в схеме развития генолордов. Все эти Владыки, Казни и Мгла не воодушевляли на разведку. Тем временем, периметр секретной базы был полностью блокирован военной техникой. Я насчитал десяток БМП, стоящих на с разных сторон, четыре танка, два скорострельных зенитных комплекса, названия которых не знал, но которые имели сходство с известной мне по родному миру «Шилкой». Правда, модификацией минимум на пару поколений постарше. Очень хорошая, кстати, вещь. Даже если версию ТТХ моего мира брать — три тысячи 23-миллиметровых снарядов в минуту. Это и против очень крутого сверха аргумент. Вскоре, на границах мотострелковой части повисло три штурмовых вертолета. К чести моего куратора, он не рвал с головы свои короткие курчавые волосы, не вопил «все пропало!» и не сетовал о том, что зря мы все это вообще затеяли — развитие, проект «Мефисто» и т. д. Просто реагировал на непонятную угрозу, стараясь подстраховаться по максимуму. Из одного его телефонного звонка я понял, что и мои товарищи по группе резерва ККС уже направляются в этот полтавский поселок. — Не хочешь туда заглянуть? Прошло уже больше часа, а золотое зеркало так и не проявляло признаков активности. И Окелло, закончив с оргвопросами, смог немного отвлечься на посторонние суждения. В частности, на такие вот вопросы. — Хочу. — признал я. — Интересно же. Но не полезу. Сам понимаешь… — Нет, я не про это. — поправился Василий. — Тебя туда не тянет? Не ощущаешь потребности войти в прокол? Ах, вот он о чем. Нет, такого желания я не испытывал, о чем ему и сказал. Услышал в ответ что-то вроде: «так какого хрена эта штука тогда делает?» и на некоторое время мы оба замолчали. Я уже успел настроить в голове целую кучу версий. Что проход этот создала тварь посильнее Барона, и вот-вот произойдет ее переход. Что мы повредили своими призывами что-то в межмировой механике, и теперь прокол так и останется висеть близ поселка, бессмертие которому уже обеспечил один русский писатель. Наконец, что мы на грани вторжения из мира саваранов, и скоро через золотую линзу начнут маршировать полчища чудовищ. Любой из этих вариантов был вполне возможен. И ни к одному из них, насколько я понимал, мы готовы не были. Есть такая русская поговорка — не по Сеньке шапка. Вот у меня тоже сложилось мнение, что со своими экспериментами мы залезли туда, куда не следует. — Так и будем ждать? — уточнил я еще через полчаса. — Да. — сперва Окелло хотел ограничиться одним лишь этим словом, но заметив, что я опять открыл рот, пояснил. — По крайней мере до тех пор, пока здесь не окажутся сильнейшие сверхи страны, мы ничего предпринимать не будем. Я уже проконсультировался с кем только возможно. Мы обсудили и бомбовый удар, и обстрел, и запуск зонда. Но пока все решили занять выжидательную позицию. И отдать первый ход той стороне. Нет ни у кого уверенности, что запуск тележки с ядерным боеприпасом на ту сторону не сделает хуже, чем есть сейчас. — До такого даже? — не слишком удивился я. — Как последний аргумент — да. — не стал юлить Василий. — Эвакуация местного населения уже проводится. Черт. Это плохой признак. Разговоры за ядерное оружие всегда встает лишь, когда дело заходит в полный тупик. И наши элитарии, если уже подняли этот вопрос, не видят никакого запасного плана. Надеюсь, обойдется. Сам я чувствовал себя довольно спокойно. Имелось, конечно, некоторое внутреннее смятение и даже легкое чувство вины — я бы соврал, если бы сказал, что это не так. В конце концов, именно с моей помощью открыли два предыдущих и этот «проколы». Так что я как минимум был соучастником происходящего. Но при этом, я не настолько молод и эмоционален, чтобы заесть себя этим всерьез. Не я, так другой бы на моем месте оказался. Когда члены ЦК принимают решение возобновить программу, которую заморозили тридцать-сорок лет назад, что на себя-то пенять, даже года в этом мире не прожив? «Зеркало» стало проявлять активность ближе к полудню. Обычно, мы «проколы» совершали с утра — уж не знаю с чем это было связано. Так и тут в ангар я вошел около девяти часов утра. И почти сразу началась эта катавасия. Теперь же солнце стояло в зените, а поверхность «линзы» пошла вдруг крупной рябью. — Готовность! — без всякой на то необходимости закричали командиры своим подчиненным. Я, на всякий случай проверив, что не закрываю никому траекторию стрельбы, сделал два шага вперед. Если придется бежать вперед, то ангара я достигну за два мощных прыжка. — Эх, еще бы пару часов подождала эта хрень! — пробурчал за спиной Василий. — Команда Зимы бы успела добраться. — Они же в Монголии были? — не оборачиваясь произнес я.