– У нее не было никакой деменции, – говорю я. – Что в завещании? Она оставила все приюту для кошек? У меня такое ощущение, будто внутри у Грегори что-то вспыхивает. Он смотрит на меня с яростью и орет: – Я не знаю, почему ты спрашиваешь, Ева. Я уверен, что ты знаешь о содержании завещания. – Что ты имеешь в виду? Сядь и объясни мне, что происходит. Конечно, Грегори и не думает садиться. – Я удивлен, что ты вообще хочешь тот дом, – говорит он. – Ты же понимаешь, что не сможешь его продать. Он будет камнем на твоей шее. Никому не нужен дом, в котором были совершены убийства, да еще и постепенно погружающийся в болото. Я злюсь. – Я на самом деле не понимаю, о чем ты говоришь, черт побери. Почему бы тебе просто не объяснить мне, о чем речь? Делла с грохотом захлопывает дверцу шкафчика. – Нас только что уведомили. У нас не было времени переварить эту информацию, – заявляет она. Грегори склоняется над столом, опираясь ладонями на столешницу из массива сосны. – В завещании говорится, что ты получаешь Красный дом и все, что в нем есть. Похоже, Пегги считала, что ты будешь там жить вместе с кучей спасенных животных. – Я? – Я представляю Красный дом, стоящий на острове в окружении кроваво-красного болота. – Я не хочу там жить. – Вот видишь: все не так хорошо, как ты представляла, – замечает Грегори. – Я вообще ничего не представляла! Она не обсуждала это со мной. Я задумываюсь, не планировала ли она это сделать в тот вечер, когда я от нее отмахнулась и заставила замолчать. – А деньги она оставила в трастовом фонде для Джозефа, и ни у кого из нас нет к ним доступа, пока он жив. – Но это, возможно, и не представляет проблемы, – подключается Делла. – Потому что нет смысла оставлять его в живых. Ты что-то получишь после смерти Джозефа, да, Грегори? – Она оставила мне немного денег, – признается Грегори. – И да, я должен получить какие-то деньги после того, как Джозефа не станет. Кажется, что злость из него уходит, он вздыхает и опирается о крепкий кухонный стол. – Мы не можем убить его ради денег, – говорю я. – Речь не об этом, – заявляет Грегори. – Это разумно, это благо для него. Он на протяжении долгих лет был занозой в заднице для нашей семьи, и пришла пора с этим покончить. Она оставила его мне. Пегги оставила мне Красный дом. И именно поэтому Грегори и Делла так злятся на меня, хоть и очень стараются этого не показывать. Может, они и ненавидят этот дом, но он стоит много денег. Неправда, что его нельзя будет продать. Там участок земли, овчарни, у него есть своя история, а это может быть плюсом для некоторых людей. Люди бывают странные. На мгновение я представляю свою жизнь, если переберусь туда. Смогла бы я примириться с этим местом? Нет. Я не хочу жить в Красном доме, который медленно погружается в окрашенное красным цветом болото. Я не хочу жить в доме, где убили мою семью. * * * Я иду прогуляться по лесу и оказываюсь на тропинке, по которой обычно ходила в школу, расположенную в другой части деревни. Меня пронзает вспышка воспоминаний, такая острая и холодная, словно в меня ткнули сосулькой. Моя первая встреча с Коди. Это должно было быть счастливым воспоминанием, но оно испорчено тем, что случилось позднее. За лесом простиралось поле, на котором весной обычно расцветало множество диких цветов. Туда никто не ходил, поэтому я обычно доходила до центра поля и усаживалась там, скрытая из виду цветами. Там росли разные цветы – крошечные белые, голубые, которые, казалось, переливались на свету, маленькие пурпурные, напоминавшие орхидеи. Они помогали мне все забыть. Но однажды я услышала, как кто-то ко мне приближается. Я сидела тихо, надеясь, что этот человек меня не заметит. Это оказался мальчик. Он тоже уселся в цветах, только с книгой. Он осматривал цветы, а потом сверялся с книгой. Я пыталась сидеть абсолютно неподвижно, задерживала дыхание, но он почувствовал мое присутствие, посмотрел прямо на меня, и я была вынуждена улыбнуться и поздороваться. Он подвинулся немного поближе ко мне и спросил: – Ты Селестина? Конечно, я его не узнала. Он выглядел, как все остальные мальчики. – Меня зовут Коди, – подсказал он. – Да, конечно. Привет. – Не говори никому, что я сюда приходил смотреть на цветы, – попросил он. – А то об этом будут трепаться до конца моей жизни. Я рассмеялась. – Я сохраню твою тайну. И мы стали встречаться на этом поле с цветами. Похоже на типичное клише из любовных романов, не правда ли? Только окончилось все совсем иначе. Я понимаю, что сошла с тропинки и нахожусь рядом с домиком на дереве, словно мои воспоминания привели меня сюда. Я резко разворачиваюсь и иду назад к дому Грегори и Деллы. Они в кухне. Грегори разбирает стопку рекламных проспектов агентства недвижимости, а Делла сидит с чашкой кофе и внимательно меня изучает. – Я бы на твоем месте выбрала тон посветлее, Ева, – говорит она. – Может, что-то поближе к кофейному? Он лучше подойдет к твоему цвету лица. – Я не знала, что она собиралась оставить его мне, – заявляю я. – Мы никогда это не обсуждали. Грегори склоняется над столом и засовывает рекламные проспекты в конверт. Делла наливает чай в его чашку. – Мне не хотелось бы, чтобы ты занимался этим за кухонным столом. У тебя есть кабинет. – Я хотел поговорить с Евой. – Он поднимает голову от своих проспектов и прищуривается, глядя на меня. – Я не понимаю, почему ты хочешь оставить Джозефа в живых, если это вообще можно назвать жизнью. Он уничтожил все. Ты хочешь потратить наследство, все, что тебе осталось от семьи, на то, чтобы поддерживать в нем жизнь? Без какой-либо цели? – Я обещала бабушке, – отвечаю я и понимаю, что это звучит нелепо. Она умерла. Она никогда не узнает, что я нарушила обещание. Грегори смягчается. – Я знаю, что ты обещала, Ева. Но просто подумай об этом. Ее больше нет с нами, а что за жизнь у этого парня? Пегги была уверена, что он когда-нибудь поправится, но он не поправился. И не поправится. – Я знаю. – Печально то, что Пегги не смогла смириться с положением дел – она потратила такую огромную часть жизни на уход за ним. Когда она узнала, что умрет раньше него, она поняла, что это было ошибкой. Дать ему умереть означало бы признать это. Я чувствую, что начинаю поддаваться. То, что говорит Грегори, на самом деле имеет смысл. Мое сопротивление, мое нежелание дать Джозефу умереть нелогично. Я думаю, что хватаюсь за свою любовь к нему, ведь когда-то я любила его, он был моим старшим братом. И независимо от обстоятельств, тяжело позволить своему старшему брату уйти, особенно если он твой последний близкий родственник. – Я действительно любила его в детстве, – говорю я. – Я не помню деталей, но знаю, что любила его. Я имею в виду… до. – Мне очень жаль, Ева. Я знаю, как все это тяжело для тебя. Ты потеряла семью, только что лишилась Пегги, а теперь еще встал вопрос с Джозефом, независимо от того, что он натворил. И именно в эту минуту, когда Грегори демонстрирует сочувствие, я ломаюсь. – Хорошо. Ты прав. Нам следует дать ему умереть. Глава 11 На следующий день я отправляюсь в дом инвалидов «Гринакр» и подписываю тысячу документов, подтверждая, что мы собираемся позволить Джозефу умереть. Доктор Патель говорит мне, что я поступаю правильно. Также она говорит, что грустно в конце концов отпускать его, но так будет лучше. Звонят разным чиновникам, а я сижу и жду в каком-то отупелом состоянии. Меня немного мучает чувство вины, но преобладает оптимизм. Это начало светлой полосы моей жизни. Вернувшись домой, я не могу поверить, насколько лучше я себя чувствую. Я читаю, немного смотрю телевизор, провожу несколько часов, просматривая видео с котиками на Ютубе. Облегчение от того, что решение принято, вызывает легкую дрожь по всему телу. Я звоню Грегори, и мы разговариваем почти как нормальные люди. Он говорит мне, что собирается инвестировать унаследованные от Пегги деньги в агентство недвижимости, они должны оживить бизнес, и все будет хорошо. Похоже, он больше не злится на меня за то, что я получила Красный дом. – Я не стану извиняться за свои чувства, – заявляет Грегори. – Он убил моего брата и его семью, и я не стану притворяться, что опечален из-за него. – Все нормально, – отвечаю я. – Я вначале расстраивалась, но теперь тоже чувствую облегчение. Мы заканчиваем разговор на хорошей ноте, и я чувствую, что улыбаюсь. Эта улыбка идет изнутри, а такого не было на протяжении многих лет. Я решаю съездить в приют для животных, снять ролики о свиньях и сообщить Мэри, что нам нужно совсем чуть-чуть продержаться, и тогда у меня, возможно, появятся деньги, чтобы закрыть долги по аренде, и я постараюсь вытащить нас из этой дыры. * * *