- Подождите! Зачем офицеру убивать себя на глазах солдата? И даже не из собственного оружия! - Один из солдат, присматривающих за Генрихом, неожиданно решил высказать свои подозрения о произошедшем. - От Манфрэда многого требовали, в конечном итоге он начал не справляться. Также, учитывая его характер, я не удивлён, что перед смертью он решил создать для кого-нибудь проблемы и позабавиться. Я проверил труп, слова нашего подозреваемого правдивы. - Офицер вступился за Генриха, и это оказался тот самый спасательный круг, который он ждал с самого начала. Солдат выдвинувший своё подозрение, посмотрев повинующимся взглядом в пол, отошел обратно на своё место. Генриха отпустили, офицер попросил его подойти утром для проведения дальнейших действий. Генрих возвращался в свой барак, осторожно протирая ссадины. Не смотря на то, что ему пришлось пережить, он ощущал себя лучше. В пределах лагеря, для него наконец-то появился новый товарищ. Проходя по скрипучим половицам барака, Генрих боялся каждой последующей минуты. Информация о смерти отца стала ударом в самое сердце. Генрих всё же подвёл всю свою семью. Когда за ним прибыли, то сразу сказали, что возвращение отца маловероятно. Тогда он еще мог остаться с сестрой и матерью, они бы помогали друг другу и жили бы дальше… но нет, Генрих решил, что всё поправимо. Он отправился туда, где гибнут люди, в надежде не допустить гибель, которая давно уже случилась. Осознание происходящего, настигало Генриха с новой силой. Он не сможет увидеть своего отца, не сможет его обнять. Они не будут говорить на разные темы, отец не сможет научить его многим вещам. Генрих остался единственный мужчиной в своей семье. Справится ли он? Сможет ли его семья быть хотя бы чуть-чуть счастливее, чем раньше? Слёзы щипали его глаза. Подобно дождю, они падали на пол. Генрих был на грани безумия и отчаяния, ему не хотелось, чтобы всё это происходило по-настоящему, чтобы всё это было лишь глупым сном, а он проснулся бы в своей комнате, в мягкой постели, среди знакомых стен и любящей семьи. Ему стала безразлична собственная жизнь, ибо рискуя ею, он потерял гораздо больше, чем боялся. Сестра и мать нуждались в нём, и, осознавая злой рок событий, он думал только об одной вещи, что способна его успокоить в этот страшный момент. Мучительные мысли о смерти отца могли заглушить только приятные воспоминания. Подойдя к своей койке, он отодвинул подушку и ничего под ней не обнаружил. Желтого дневника не было. Оставался только резкий запах гнили и черное пятно на матрасе. Глава 3.4 Руины (Перемены) 3.4 Перемены Тошнотворный запах всю ночь витал вокруг своей ближайшей жертвы, мешая Генриху спокойно восстанавливать силы и отдыхать. Несмотря на ужасную окружающую обстановку, владелец вонючей койки всё же смог уснуть. Возможно, отсутствие снов как раз было вызвано этим фактором. Генрих находился в мрачной бездне, он ничего не видел вокруг себя, даже собственное тело никак не показывалось перед глазами. Ощущение времени было не таким слабым, как в обычных сновидениях. Здесь, в пустоте, ощущалась каждая минута. Они тянулись так мучительно долго, как это только было возможно представить. Именно здесь, в тишине, можно было расслабиться. «Наверное, так же себя и чувствуют звери в пещерах» - думал Генрих. Проснуться же пришлось раньше, чем хотелось – рвотные позывы выгнали юношу из тёмного спокойствия. Если бы его ждали сладкие сны, он был бы даже огорчен столь неприятным событием. В бараке стояла мертвая тишина. Ни на одной койке не было никого. Генрих как пришел сюда один, так одним и оставался. Сидя на своем спальном месте, он всматривался в другой конец барака, представляя те самые дни, когда отряд тренировался. По сравнению с недавними событиями, эти воспоминания были для него радостными. До рассвета и всеобщего пробуждения оставалось ориентировочно пара часов. Можно было только наблюдать за тем, как небо от восхода становилась светлее. Прогуливаясь по спящему лагерю, Генрих обнаружил, что он единственный, кто сейчас не дремлет – даже столовая была закрыта. Посетив кладбище и прогулявшись рядом с бараками, Генрих прибыл к полю, где проходил последний день тренировок. Именно здесь он впервые убил человека. Последствие того действия до сих пор гложет его. Манфрэд мертв, и мертво его наследие. Теперь отряд будет расформирован, и ничего не будет, как раньше. «Встретимся ли мы когда-нибудь?» - спрашивал самого себя Генрих, надеясь снова встретиться со своими товарищами. Убийства, которые совершил Генрих за последние дни были необходимы, он был вынужден защищаться. «Простите» - произнес он себе под нос. Он извинялся перед двумя незнакомцами, которых убил. Собственной рукой он оборвал их жизни, разрушив их семьи вдали отсюда. Только одной смерти Генрих был рад. Манфрэд не заслуживал жизни, имея врагов в своем окружении, он рано или поздно бы погиб. То, что Генрих ускорил это событие, ничего не означало. Каждый раз вспоминая это имя, его сердце начинало бешено биться, а в ушах застывал неугомонный гул. Из-за того, что именно этот человек разрушил семью Генриха. Карабин забрали прошлой ночью, поэтому юноша ничем не мог себя занять; сонливость резко покинуло его с самого момента пробуждения. Оставалось только блуждать в одиночестве, обдумывая всё произошедшее и, то, что будет происходить в будущем. Отец мертв – бессмысленно оставаться в Керхёфе. Но побег будет расценен как дезертирство, а дом - первое место, где его будут искать. Генрих не хотел создавать больших проблем для матери и сестры. «Интересно, как там они?» - думал он. Имея в запасе несколько часов свободного времени, Генрих обдумал всё, что будет происходить в его жизни. Через время, он пришел к выводу, что нужно дальше заниматься военной службой. Добившись уважения среди вышестоящих, он сможет благополучно вернуться домой, живым, уважаемым. Главное – не с пустыми руками. Потратив достаточно времени, Генрих смог дождаться момента, который он впервые увидел. Кто-то пришел к дверям столовой и открыл их ключом. Дверь оставалась открытой, поэтому Генрих решил пройти внутрь. Когда он зашел, то увидел, что повара работают и выгружают различные кастрюли. Подойдя к одному из них, Генриха встретил улыбчивый повар. - Ещё рано; нужно подождать, пока еда будет готова, - сказал мужчина в фартуке. Присев на одно из свободных мест, Генрих молча наблюдал за трудоемкой работой поваров. Без привычного карабина, он чувствовал себя почти голым, – из-за отсутствия привычной тяжести за плечом, он ощущал, будто потерял часть себя. Смотря на поваров, Генрих заметил в них сильное отличие от остальных людей в Керхёфе: они были более радостны и спокойны, на их лицах отсутствовали признаки усталости, которые наблюдались даже у офицеров. - Наверное, никто не будет возражать. У тебя, скорее всего, была бессонница, тебе нужно хорошо подкрепиться. - Неизвестный голос раздался позади Генриха, вынудив его обернуться через плечо. Позади него стоял один из поваров, держа в руках поднос с едой, которую приносили офицерам. О такой роскоши мечтал каждый солдат, за исключением тех случаев, когда их готовили отправлять на убой. Поднос положили перед Генрихом, и повар начал удаляться. - Почему я? - остановил его Генрих. Этот вопрос мучил его уже не первый день. Он родился в его голове еще тогда, когда вместе с Вольфангом они отправились в лес. В последнее время, страшные вещи происходили вокруг него, погружая его в пучины неприятностей и бед. - Я слышал, что один из офицеров покончил с собой, а еда была приготовлена еще вчерашним вечером. Учитывая, что есть одна лишняя порция, она попросту испортится. - Повар смотрел на Генриха слегка тоскливым взглядом. Генрих понимал его, они, как люди, которые защищены от сражений, не смогли сбежать от битв – теперь смерть была рядом, прямо за углом. - Как так получилось? Вы стали поварами, вместо того, чтобы быть солдатами. - Генрих был удивлен, повара сильно отличались от остальных. Он даже начал жалеть, что не мог оказаться на их месте. - Мы здесь не по собственному желанию – каждый из нас сделал облажал. Лично я потерял своё ружьё, и, один офицер сказал что-то на подобии: «потерял оружие - потерял и жизнь», отправил меня туда, где будет больше проку. Тут я доказал, что здесь мне место. Если поваром ты ни на что не способен, тебя опять забирают. Слушая слова своего собеседника, часть об оружии напомнила Генриху поведение и мысли Манфрэда. Поняв, что дальше от поваров идут сапёры, Генрих начал сожалеть тяжелому пути и труду этих людей. Его собеседник удалился обратно на кухню. Ушедший смеялся с другими поварами, и они активно что-то обсуждали. Они были рады своему положению. «Нет» - подумал Генрих. Они были рады тому, что не одни в таком ужасном положении. Любая новая оплошность отправила бы их в более ужасное место. Заложники своих ошибок и неудач, держались вместе единым коллективом, помогая друг другу. Именно такая сплоченность должна быть у настоящих солдат. Офицерская еда была неописуемо приятной. По сравнению с остальным, что Генрих пробовал будучи в лагере или в Администрации. Он ощущал, что все солдаты будто и не люди. С самого начала, с самого первого завтрака их будто готовили к тому, что их жизнь будет однообразной и ужасной. Ужасной во всём. Экономия и неуважение была только малой частью. Генрих слышал, что солдаты лишь «пешки войны», но никак не мог по-настоящему познать эту фразу, пока не увидел могилы бывших солдат и то, как они жили в аду, который породил человек. Тревожные мысли, что кружили в голове юноши, сделали утренний приём пищи не таким приятным, как хотелось бы. Закончив свой завтрак, Генрих отнёс поднос обратно поварам. Выходя из столовой, его охватили противоречивые мысли: радость и грусть за других людей. Мысль, что ничем он не сможет им помочь, завершила дальнейшие раздумья. Генриху удалось увидеть одно из редчайших явлений в его жизни: огненный шар ближайшей звезды поднимался над горизонтом, выглядывая своим ликом из-за дальних лесных массивов. Рассвет был обычным явлением для многих людей, но уделял ему особое внимание. Это природное явление всегда было тем, что помогает его семье жить и всегда радоваться новому дню. Именно при свете солнца струилась жизнь сильным потоком и дома, и в огороде. Первые лучи солнца ласкали и согревали лицо, наполняли сознание спокойствием. Первый день нового жизненного этапа стоило сдвигать с мертвой точки. Закончив период размышлений и прогулок, Генрих отправился к кабинету офицера «зло». Ему стоило бы узнать его имя, ведь называть его «офицером зло», как-то по-детски нелепо. Какое бы ни было у него имя, оно, скорее всего, подошло бы гораздо меньше, чем, то, как назвали его подчинённые. Именно своими действиями он и заслуживает такого имени. Стуча в дверь офицера, Генрих был готов ко всему. Уже несколько дней к ряду, он был наготове каждую минуту к самому худшему из возможного, и это его сильно выматывало. Чем дольше шло ожидание открытия двери, тем более безразличным было отношение ко всему происходящему. Дверь распахнулась, и за порогом стоял офицер. Безжизненным взглядом он насквозь сверлил Генриха. Окончательно проснувшись, он нарисовал улыбку на лице. - Генрих! входи! Приглашенный юноша вошел в кабинет офицера – помещение, где в последние два дня он был чаще, чем в собственном бараке. Усевшись на стуле, Генрих ожидал любого исхода, но больше всего он надеялся, что его муки будут компенсированы. Офицер, что принял у себя гостя, сел напротив него и приготовился к продолжительной беседе с человеком, которого он начал считать личным слугой. - Я рад, что ты пришел. Наша операция прошла успешно. Остальное тебе понравятся, обещаю. Ты будешь новым офицером! – Хозяин дома закончил свою речь, ожидая запоминающуюся, увлекательную реакцию. Эти слова мгновенно оказали влияние на Генриха: глаза расширились, брови поднялись, сердце начало биться быстрее и сильнее, что было слышно даже офицеру. Хоть он и ожидал такого исхода, когда не раз слышал о помощи в карьере, благодаря письму с Администрации, эта новость всё же попала в самое сердце. - Что?.. - единственное слово, которое Генрих смог сказать. - Да, учитывая, что Манфрэда не стало, а ты вернулся с боевой операции с рекомендацией от офицера в руках, а заодно получишь и мою рекомендацию, то ты точно сможешь занять место нового командира. Просто жди, тебя позовут, когда будет надо. А пока, свободен. Офицер проводил Генриха к выходу на улицу. «Неужели этот момент настал? Неужели я чего-то могу достигнуть?» - думал Генрих. Мысли о том, что он может стать офицером, радовали его. Возможно, начинается новый этап жизни Генриха. В появившееся свободное время, он гулял по лагерю и размышлял, что будет делать, будучи офицером. Заполучив такую власть раньше, он бы пытался всеми силами спасти отца. Генрих хотел заполучить её ещё с самого начала, когда он только прибыл в лагерь. Но сейчас все было бесполезно, и было с самого начала, ибо его отец был мёртв. «Я должен найти его могилу» - к такой мысли пришел Генрих. Глубоко в душе, будучи все же наивным, он надеялся, что слова Манфрэда были ложью. Время шло, Генриха всё никак не вызывали. Он даже не мог найти Вольфа – его барак был пуст. Имея свободное от занятий время, он решил пройтись до места, где началось его преступление. Спустя десять минут, он достиг чёрного ящика, стоящего у деревянного забора. Именно здесь, вчера, он взял единственный патрон. Он даже и не подумал, что стал частью одной из старых и обыденных мыслей, что преступники всегда возвращаются на места преступлений. Действительно, они рассуждают о многих вещах: сейчас «убийца» думал о том, какие могли быть ещё варианты развития событий прошлой ночи. Невозможная удача явилась к нему, когда забили тревогу. «Кто вторгся в наш лагерь? Может, это он забрал книгу?» - Генрих пытался найти в своей голове ответы на эти загадочные вопросы. Никто не мог знать о дневнике в желтой обложке, но он всё же исчез. Возможно, этот вопрос навсегда останется без ответа. Вернувшись в Керхёф, Генрих ловил на себе осуждающие взгляды со стороны проходящих мимо. Случайно встретившись с солдатами, что вчера несли и охраняли его, он видел их пристальные взгляды, полные отвращения и презрения. Они не верили всему, что произошло в кабинете офицера, но были вынуждены оставить свои мнения при себе. Генриху не нравилось такое поведение, он не хотел получить неожиданный удар в спину, как случилось с Манфрэдом. Ему даже казалось, что стоит подойти к ним и решить все вопросы раз и навсегда, чтобы заручиться их поддержкой в будущем. Медленно поворачиваясь к своим наблюдателям и уставившись на них, Генрих решил с ними поговорить. Чем ближе он подходил к солдатам, тем четче мог видеть картину, застывшую на их лицах. С каждым шагом в их глазах росло напряжение. Они боялись его, как многие боялись Манфрэда и офицера «зло». Этот страх сильно раздражал. В какой-то момент перед Генрихом возник незнакомый ему солдат. - Тебя вызывают, Генрих. - Откуда ты меня знаешь? - Генриху неприятным то, что собеседник его знает, а он собеседника - нет. - Мне сказали искать человека без оружия. Ты тут такой один. Генрих вспомнил, что он уже не первый час ходит без карабина. В начале это было непривычно и мысли часто возвращались к вопросу: «Где моё оружие?» Теперь Генрих забыл о нём, ощущая лёгкость, он думал о более важных вещах. Направившись вслед за провожатым, он прибыл к зданию старшего сержанта. Генрих хорошо помнил это здание, его хозяина он ненавидел за грубость, ложь и тщеславие. Войти внутрь пришлось ему одному, там его ждал уже знакомый кабинет. В центре помещения стоял стул, чуть дальше находился длинный стол, за которым сидели офицеры. - Займи место, Генрих Верлорен, - прозвучал незнакомый голос. Генрих не смог определить кто говорил, но исполнил приказ. Усевшись на стул, юноша ждал дальнейших событий. Это было собрание командующих, которые решали судьбу солдата. – Уважаемые коллеги, в данный момент мы присутствуем здесь, для рассмотрения дела о повышении рядового Генриха Верлорена до звания офицера военных сил. Заседание объявляется открытым, работу с протоколом оставляю за собой. – Один из офицеров поднялся со своего места, медленно осмотрел всех находящихся в комнате и вернулся назад. – Если бы здесь был Манфрэд, то он бы многое мог поведать нам об этом юноше, но увы, мы может о нём рассуждать, отталкиваясь только от собственных наблюдений и, примечаний солдат. – Начнём с отрицательного: драка в поезде; нежелание открывать огонь по заключённому; потеря личного состава в ходе операций… – Неуважение к старшим по званию! – вскрикнул кто-то из левого края. – …Неуважение к старшим по званию. – Разрешите, - тихо проговорил офицер «зло», – Манфрэд, как вы знаете, прекрасно доверял своим солдатам, лестно отзываясь о каждом, – он всегда считал свой отряд наиспособнейшим. – Некоторые офицеры одобрительно кивали, признавая правоту говорящего. – О потере личного состава могу сказать следующее: все задачи были выполнены, а остальное, считается лишь случаем и удачей; стрельба в пленного всё же была совершена, непосредственно самим солдатом… – Он был вынужден! – Как «слабое звено», – заметил офицер «зло», – Манфрэд сам рассчитывал на то, что юноша перерастёт себя и, в конечном итоге, справиться с поставленной задачей. Генрих, быть может, ты сам выскажешь пару слов, – мы хоть и судим тебя, но всё же хотим взглянуть на некоторые обстоятельства с твоей стороны. Генрих выслушал это предложение и покорно поднялся со стула. – Спасибо. Обучения в Керфёх далось мне не легко, но после пройденного пути, я начал воспринимать окружающий меня мир иначе, стал… более взрослым. В поезде случилось недопонимание между мной и Блиндаром, но я пытался не идти на конфликт. Меня учили уважать взрослых, и, я не хотел оскорблять ни старшего сержанта, ни офицера Манфрэда, если же я совершил роковую ошибку в отношении с кем-нибудь из вышестоящих, то я готов извиниться и понести наказание. – Генрих говорил почти через силу, понимая, что никому не интересно ни его воспитание, ни эмоциональный рост. Каждый присутствующий получал удовольствие только от одного того, как этот человек покорно отчитывается перед всеми, выставляя себя более слабым и никчёмным. – К тому же, Генрих Верлорен пошел добровольцем! Генрих, расскажи, почему ты решил пойти в армию? – Я хотел спасти отца… – Людвиг Верлорен служил также под командованием Манфрэда, и, по трагическим обстоятельствам, числиться пропавшим без вести. Его способный сын был готов рисковать своей жизнью ради любимого родителя. Любовь и забота. Генрих Верлорен не плохой человек, а умный, сильный, добрый… – Достаточно! – резко проговорил старший сержант, которому явно наскучило то, как заседание превращается в никчёмную клоунаду. – Объявите решения! Следуя определённому порядку, офицеры высказывали своё мнение о том, какая судьба ждёт Генриха. Используя полученные из города документы, они также внимательно рассматривали и мнение своего коллеги, который не находился с ними за одним столом. В ходе финального обсуждения, Генрих обратил внимание на то, как старший сержант переложил полномочия покойного Манфрэда, на офицера «зло», и теперь стал правой рукой старшего сержанта. Генрих начал понимать, в чём заключалась его выгода. В конечном итоге, все офицеры высказали своё решение. - Хорошо, вы меня убедили. - Почёсывая свой подбородок, старший сержант достал какой-то документ из папки. - Назначаю данного солдата, офицером военных сил. Должностные инструкции будут предоставлены позже. Радости Генриха не было предела. У него появилось огромное количество возможностей. Он наконец-то добился чего-то по-настоящему весомого, и сможет вернуться домой не с пустыми руками. Старший сержант отдал распоряжение о повышении, попросив, чтобы соответствующий документ отправили в штаб. - Садись, теперь это твоё место, – сказал один из офицеров, отодвигая свободный стул. Поднявшись во весь рост с железного и твёрдого стула, Генрих сел на деревянный и мягкий, на которых сидели только офицеры. Заняв место рядом с другими вышестоящими, для Генриха начался небольшой инструктаж, в ходе которого ему рассказали о его обязанностях, а также, что для него будет сформирован личный отряд. - Нам поступила телеграмма, что в ближайший месяц к нам прибудут другие новобранцы. Ты, Генрих, наравне с остальными, возьмёшь их под своё командование. Мы надеемся, что ты справишься. До самого вечера, собравшиеся обсуждали многие военные вещи, между которыми были и события, происходящие на фронте и в собственном тылу. Часто звучали планы на будущее и разбор произошедшего, кто-то из офицеров даже продвигал различные теории и идеи. Из-за происшествия с Манфрэдом, общая нагрузка на других офицеров была снижена, многие были этому даже рады. Покидая здание заседаний, уставший Генрих направился обратно в свой барак. Когда он подходил к нему, то его остановили. Это был один из офицеров. Генрих не знал его лично и не имел понятия, как с ним разговаривать.