Анна волновалась за своего брата, по её словам Генрих ворочался последний час и что-то бубнил себе под нос. Сначала она думала, что это дурной сон, поэтому взяла руку брата чтобы его успокоить, но позже она сама начала бояться чего-то неизвестного в голове юноши. Генрих успокоил её, говоря, что это всего лишь сон и что ей не стоит ничего бояться, особенно когда рядом наконец-то её брат. Собравшись, они отправились на первый этаж, где вскоре позавтракали. Хоть еда была той же что и вчерашним днём, она всё равно была изумительной. Генрих ел бы её каждый день, она попросту не могла ему надоесть. Иногда за приёмом пищи Генрих ловил на себе косые взгляды со стороны Вольфганга, который молча намекал ему о серьезном разговоре с Анной. Закончив завтрак, они направились на улицу: Генрих собирался вернуться в штаб к Диди, чтобы продолжить инструктаж и отправиться, наконец, в Норденхайн, – ему не терпелось вживую увидеть этот замок. На выходе из столовой его встретил неизвестный солдат, что принёс с собой письмо от лейтенанта. Генрих открыл предназначенный ему пергамент и принялся его читать. Уважаемый Генрих! К сожалению, нам не удалось закончить наш инструктаж перед твоим отправлением, но учитывая, что важную информацию я до тебя донес, то могу с легкостью позволить тебе отправиться в путь. К десяти утра, по местному времени, должен подъехать конвой машин, на котором твои солдаты, и необходимый груз, будут отправлены в место дальнейшей дислокации. Ещё вчера каждый твой солдат в штабе получил на руки личное дело – убедись, чтобы они попали в руки Эльвире. Твоё-же дело отправлено с машинами. Дальнейшие приказы и важную информацию будешь получать через письма. Груз для безопасности следует поместить в подземелье замка. Удачи, и береги свою сестру. Лейтенант Диди, друг и товарищ. Ознакомившись с письмом, Генрих облегченно выдохнул, он успокоился что не стоит извиняться перед лейтенантом за вчерашний уход. Внимание Генриха привлекла фраза «подземелье», которая была особо подчёркнута несколько раз. Перечитав письмо, Генрих подумал, что нашел бы более удобное и приятное место, нежели старые тоннели замка. Также он был рад, что не нужно будет оставлять Анну одну, возвращаться в штаб и сидеть там неизвестно сколько часов. Уже сейчас он вместе со всеми может отправиться в Норденхайн. Выходя на улицу он обнаружил, что напротив дверей отеля действительно ожидает конвой из машин: одна легковая и несколько грузовиков, в некоторых из которых лежали массивные ящики. - После того, как мы вас отвезём, нам придется вас покинуть, - произнёс один из водителей, что стоял недалеко от поставленных машин. Генрих узнал его, это тот самый водитель что вёз его с Фенригом и Вольфгангом. За рулём легковой машины Генрих увидел знакомое лицо; довольствуясь своим положением и мягким сиденьем за рулем располагался Фенриг. Он осторожно поглаживал руль и осматривал интерьер. - Фенриг? Что ты там делаешь? - спросил у своего подчинённого Генрих. - Он сам вызвался водить этот автомобиль. Учитывая, что водителей у нас мало, а ему нужен опыт, я и разрешил, - сказал бывший водитель этого автомобиля. Генрих помнил, как оставил всех на улице уходя в штаб. Наверное, тогда Фенриг и записался в эту авантюру. - Лучше пусть за рулем будет опытный человек, чем тот, кто… - Генрих, пускай там останется Фенриг, - Вольфганг ворвался в разговор, настаивая на том, чтобы офицер не беспокоился неудобствами. - Ладно, Вольфганг, уговорил. Закончив со сборами, все солдаты поместились в машинах, и конвой тронулся. Всю дорогу, пока они ехали, Анна разглядывала окружающую природу, леса и поля. Её настолько всё впечатляло, что она почти и не говорила с братом. Генрих был доволен таким событием: было меньше риска, что начнется разговор про родителей. Сбежать Генриху от этого неловкого разговора было не суждено, – когда они проехали через знакомые для Анны дороги, то она поняла, что они с братом не возвращаются домой. Она с удивлением и легким испугом посмотрела на Генриха, желая поинтересоваться, куда они направляются. Сколько бы Генрих не думал о том, что ей говорить, он не пришёл к конечному варианту. Учитывая, что дальнейшее молчание или уход от ответа приведёт только к худшему исходу, он был вынужден соврать своей сестре, ради её блага. - Мы переезжаем, Анна, я раздобыл для нас удивительный дом, и, родители скоро туда тоже приедут. Анна немного поморщившись выслушала его ответ. Она подумала, что её брату нет смысла врать, тем более после столь длительной разлуки. - Здорово! Сразу после этого она продолжила наслаждаться видами. Её ответ успокоил Генриха, и, расслабившись на удобном сидении, он заметил, как Вольф, что сидел перед ним, пристально смотрел через зеркало и недовольно сверлил взглядом своего офицера. Добираться до Норденхайна пришлось долго, весь путь должен был длиться около десяти часов. Конвой делал остановку для обеда, тогда все солдаты ели пищу из военных пайков. Генриху не понравилась такая еда, особенно после того что он ел будучи офицером в Керхёфе и в городе. Анна же сказала, что эта еда похожа на ту, которой их кормили в приюте. Иногда во время переезда Анна засыпала на несколько минут, пока машины не наезжали на кочки и ямы. От скуки она пыталась напевать какие-то неизвестные песенки и спрашивала у брата про то, куда он уезжал и что видел. Генрих не рискнул рассказывать ей всю правду, он рассказал только маленькую часть, и то сильно приукрасил события. Он видел много хороших людей, красивые виды и большой провинциальный город. Анне понравилось слушать его рассказы, под некоторые из них она снова засыпала, пока её не тревожила очередная помеха на дороге. Когда они всем конвоем подъезжали к нужному месту, Анна первой увидела Норденхайн. Огромный замок на вершине большой горы, что была усеяна хвойными деревьями. Три высокие белоснежные башни, покрытые черной черепицей; изрядное количество широких окон делало замок издали похожим на белый сыр. - Это он?! - Анна, почти с криком повернулась к Генриху, интересуясь действительно ли это тот самый дом. Генрих не сразу увидел его, но посмотрев в направлении руки своей сестры, заметил большой и красивый замок. Это был тот самый замок, что он видел на фотографиях в штабе, в жизни он был ещё краше, чем на фотографиях. - Да, это он – замок Норденхайн, именно здесь мы и будем жить, - ответил Генрих, испытывая сильное возбуждение от увиденного. Услышав эти слова, Анна сошла на сумасшедший писк – её радости не было предела. Теперь она могла быть как настоящая принцесса, живя в роскошном замке. Приближаясь к строению, Анна всё время смотрела на него с широкими глазами и открытым нараспашку ртом. Вот они проезжают мимо деревни Фюссен. Генрих внимательно осматривал пролетающие мимо дома и людей, все они выглядели обычными, примерно также выглядела и семья самого Генриха, когда они жили до войны. Обычные семьи, местами в грязной и потрепанной одежде, старые деревянные дома, некоторые из них покосились под собственным весом, некоторые частично уходили под землю. Перед домами, почти по центру главной улицы стояло вековое дерево, которое, скорее всего, служило местной достопримечательностью и исторической легендой. Сама деревня нуждалась в детальной реконструкции: еще несколько десятков лет, и деревня просто не сможет существовать. Генрих обдумывал, что если он будет жить здесь достаточно долго, то может помочь жителям с благоустройством. Так он заслужит их признательность и поддержку. За некоторыми домами виднелись работающие в полях люди. Генрих наблюдал за тем, как люди в поте лица работали во время сезона сбора урожая, и, его внутренние часы фермера радостно щелкали. Вид этого приятного захолустья чем-то смутил Генриха: в глазах некоторых жителей, – малой единицы, – он видел недоброжелательные взгляды. Ненавидели ли они новоприбывших или недолюбливали городских, он не знал. Ему не хотелось, чтобы сразу по приезде между ними начались недоброжелательные отношения. Чем ближе был замок, тем выше он становился. Под склоном горы строение выглядело колоссальным, и, Генриха тревожила возможная неприятная репутация самого здания. Мог ли жить в нём злой монарх, что терроризировал несколько поколений местных людей или какое-нибудь абсурдное приведение, зажигающее по ночам огни и бьющее стёкла? Тогда недоброжелательность со стороны населения была бы оправданной и, возможно, неизбежной. Деревню от замка разделяли несколько километров, весь путь Генрих думал только о жителях населённого пункта. Когда они подъезжали по дороге к возвышенности, где-то сбоку послышался громкий рёв. Неизвестный звук для Генриха издали напоминал шум рабочего поезда, когда тот приезжал за людьми. Этот шум сразу уничтожил спокойную и тихую обстановку, словно разразившийся резкий оружейный выстрел. После того, как все обратили своё внимание на источник звука, из кустов сбоку выскочил на большой скорости трактор. Массивная, увешанная деревянными столбами и кусками металла, сельская машина неслась прямо на дорогу. Не разбирая пути и не сворачивая, она направлялась на конвой. Он целился именно в голову, – в легковую машину с Генрихом и Анной. Увидев надвигающуюся опасность, все принялись действовать. Каждый делал то что считал нужным: Генрих закрыл своим телом Анну, пытаясь уберечь ту от столкновения и подставив себя под удар. Вольфганг, достав свой автомат начал стрелять в место, где должен был сидеть водитель; он впервые видел трактор, но, разглядев его строение, определил, где должен быть человек управляющий им. Фенриг пытался свернуть с пути надвигающейся угрозы. Зажав тормоз, он выворачивал руль из всех сил. Столкновение было неизбежно. Была ли виной запоздалая реакция водителя или само событие было достаточно резким и идеально спланированным, но трактор достиг своей цели. В следующие же секунды Генрих оказался в полёте. Закрыв собой свою сестру, он не дал ей сорваться с места. Когда произошел удар, собранный из подручных материалов трактор развалился: плохо закреплённые модификации отлетали в разные стороны, сохраняя опасную скорость. Осколки быстро нашли свою цель: один из них прилетел в Генриха, в его левый глаз. Осколок металлической пластины вошел вглубь на пару сантиметров. Такого ранения было достаточно, чтобы навсегда лишиться зрения. Если бы скорость снаряда была выше, то Генрих бы не пережил этой аварии. Не осознавая происходящего вокруг, он даже и не заметил, как приземлился на спину и прокатился полтора метра по земле. Поднявшись, он увидел под собой образующуюся лужу крови, а правым глазом видел что-то торчащее из лица. Осматривать свои ранение было менее приоритетной задачей, его волновало только состояние сестры. Машина, в которой они ехали, лежала на боку, до неё от Генриха тянулся небольшой след из капель свежей крови и частей машин. Подойдя ближе к месту аварии, Генрих заглянул внутрь транспорта, там, на дверце задних сидений лежала Анна. Девочка была без сознания. В ходе аварии она только получила пару незначительных ушибов. Оценив состояние своей сестры, Генрих посмотрел на первый ряд. Вольфганга там не было, но был Фенриг, – несчастный попал под самый удар, – импровизированные металлические шипы трактора пробили обшивку машины и вонзились в тело юноши. Фенриг был мёртв. Поднявшись в полный рост, Генрих высматривал местность за дымящейся машиной. Достав из кобуры пистолет, он был готов к чему угодно. Но никого не было видно, только со стороны кустов вдали слышался шелест, что с каждым мгновением становился всё тише. Поняв, что самое страшное позади, и атакующие отступили, а Анна не пострадала, Генрих взял её на руки и начал уносить с места происшествия. - Вольфганг! - Генрих быстро осматривался, пытаясь найти своих ближайших подчиненных. Пока он выкрикивал их имена, из других машин начали вылезать люди. Они принялись осматривать место аварии и проверяли нет ли кого ещё рядом. - Я здесь! - раздался крик Вольфганга с другой стороны машины. Генрих пошел на встречу своему другу и обнаружил того с небольшими синяками на лице и слабыми царапинами на теле. Вольфганг держал раскалённый докрасна автомат и осматривал трактор; он проверял сидение где должен был быть водитель. - Я попал! Я ранил гада! - сказал Вольфганг, показывая пальцем на кровь в кабине. Он не обращал внимание на своего друга, а лишь смотрел на то что смог причинить боль врагу, но когда обернулся на Генриха то обнаружил, что у того из глаза торчит металлический осколок. Генрих испытывая сильное волнение за состояние своей сестры, и не обращал никакого внимание на то, что сам получил ранения гораздо хуже. - Мы должны добраться до замка как можно быстрее, только там мы будем в безопасности. - Генрих отправился к другим машинам и залез в кузов грузовика. Офицер держал маленькую девочку на руках, усевшись на пол, он бережно поглаживал её волосы, пытаясь успокоить и себя, и её. Каждый солдат, что увидел тяжелое ранение Генриха, испытывал неприятную боль, будто сам был ранен. Осознавая, что никто ещё не надумал продолжить путь, Генрих крикнул присутствующим: - По машинам! Вскоре, конвой продолжил свой путь. Пока они ехали, Генрих наблюдал, как сзади него остаётся груда металла, бывшая трактором и легковой машиной. Также там остался его верный солдат и друг, с которым он прошел через многое. Глава 5. Норденхайн Глава 5. Норденхайн - Добро пожаловать в Норденхайн! - раздался приятный голос молодой девушки, что выходила из дверей огромного замка. Стоило ей выйти к гостям, как она увидела неприятную для себя картину: большинство из людей, что стояли перед ней, выглядели уставшими, бледными и до смерти напуганными; они стояли на месте, не зная, что делать дальше. Все присутствующие приняли её слова, как страшную шутку, – они не знали, как на это реагировать. Если бы, – около пяти минут назад, – не трагедия у подножья горы, они бы радостно приветствовали новое лицо. Реагировать на «тёплый приём» было так же тяжело, как добраться до самого замка. Каждый из солдат был на взводе. Когда машины поднимались по наклонной дороге, все опасались нового нападения; каждый без исключения держал своё ружьё так крепко, как никогда раньше. Сложнее всего переживал после аварии Вольфганг, – он находился рядом с Фенригом, когда тот умер. Ощущая, что сам был на волоске от собственной гибели, эмоции и мысли, что мучили его ещё в Керхёфе возвращались с новой силой. Он вспоминал ужасные моменты совсем недавней жизни: патрулирование улиц в пустом и враждебном городе, бессонные ночи, наполненные страхом, отчаянием и горем, осознание тяжкой утраты товарищей. Пытаясь совладать с паникой, он всматривался в лесные гущи, желая что-то найти раньше, чем найдут его самого. Генрих же был встревожен состоянием Анны, но на ней не было видно никаких серьёзных ран, что очень сильно его радовало; девочка лежала на руках брата и находилась в безопасности. Он собирался как можно быстрее добраться до замка, чтобы оказать сестре скорую помощь, и, на протяжении всего пути, в глазу Генриха росла ужасная боль. Он понимал, что причина этому - опасное ранение, которому он изначально не придал особого значения. Жжение окутало его голову, простираясь от глаза куда-то глубже. Запрокинув её назад, он чувствовал, как кровь мелкими каплями стекает по его щекам, падая на грязный мундир. Услышав человека, что вышел из замка, Генрих прошел через толпу и направился прямо к девушке. - Прошу, помогите ей! Его вид был самым ужасным: весь в крови и пыли и, имея торчащий из глаза железный осколок, он нёс на руках тело маленькой девочки в тёмно-зелёном платье. Девушка, что вышла к ним на встречу, мигом побежала к офицеру. Осознавая, что юноша в офицерской униформе выглядит более-менее живым, она обеспокоилась состоянием ребенка, который находился без сознания. Оценив состояние девочки поближе, и обнаружив, что она дышит, девушка потребовала у Генриха проследовать за ней. В считанные секунды они скрылись за одним из внутренних коридоров замка. Поняв, что сейчас офицер не в состоянии командовать отрядом, и занят более важными делами, Вольфганг, как идущий следующий по уважению среди солдат, принялся брать ситуацию под свой контроль. Он приказал основному составу вынести ящики из грузовиков и оставить во дворе замка, а сам взял с собой пару солдат и отправился обратно. Внизу по наклонной дороге его ждало место аварии, где он хотел найти виновных и отомстить за Фенрига. Генрих шёл по большим залам замка вслед за девушкой, которая хотела помочь Анне. Почти перейдя на бег они быстро достигли небольшой комнаты. Внутри их ждало светлое помещение с несколькими койками и большим столом с различными бумагами и колбами. Увидев это помещение и то, что девушка начала копаться в ящиках, Генрих понял, что она является местным доктором. Это была крайне хорошая новость, ведь она могла помочь Анне, и также при необходимости помочь ему самому и другим солдатам. Они уложили Анну на койку, где доктор более детально проверила её состояние. Осмотрев девочку, она принялась вкалывать ей шприц с прозрачным содержимым. Увидев эти действия, Генрих моментально схватил её за руку, пытаясь остановить доктора до того, как она что-то сделает его сестре. - Это обезболивающее, она потеряла сознание от удара и может какое-то время испытывать боль. - Девушка поняла причину столь грубого вмешательства и умоляюще смотрела на офицера. - Я хочу помочь. Генрих осторожно отпустил руку и позволил сделать Анне укол. Он надеялся, что это не приведёт ни к чему плохому. После того, как инъекция была введена, доктор приблизилась к Генриху, пытаясь осмотреть его рану. Он только отмахнулся и, волнуясь за свою сестру, сказал, что это подождёт. Стоя на своём, доктор заявила, что девочка будет в сильном шоке если увидит такое ранение. Приняв эти слова, как действительность, Генрих позволил доктору осмотреть себя. Боль его не отпускала, но он всё равно продолжал думать только о своей сестре. Генриха положили на соседнюю от его сестры койку, вкололи обезболивающее и приготовили всё необходимое для дезинфекции раны и наложения бинтов; доктор готовилась к изъятию осколка. Благодаря обезболивающему, боль в голове офицера медленно утихала, – Генриху начало казаться, что он сам придумал её. Сейчас она казалась настолько отдалённой, что можно было игнорировать её, без каких-либо усилий. Это ощущение вскоре пропало, когда взявшись за осколок доктор начала его вытаскивать. С омерзительным звуком режущего мясо металла, осколок начали удалять из глаза Генриха. Боль была невыносима: Генрих со всех сил вцепился руками в койку, ломая её своей крепкой хваткой. Издавая подавленный и обрывочный крик, он задыхался от нехватки кислорода. Эта агония продолжалась целую вечность, никогда Генрих не ощущал такую физическую боль, но она не могла сравниться с тем, что он чувствовал во время утраты семьи. Сейчас он ощущал бурлящую кровь в своём теле, грохочущее и стонущее сердце, болезненную горечь в груди, но там, в стенах дома он чувствовал только смертельный холод. Когда тело Генриха вымоталось от борьбы, он уже неподвижно лежал на койке с обмотанной бинтами головой. Сейчас всё казалось так, будто прошло много часов от операции: всё вокруг было расплывчато и ходило ходуном. Ему довелось пережить страшное событие. Всё тело горело, а после сильной хватки в койку, все пальцы онемели – ими было невозможно шевелить. Генрих беспомощно лежал и глубокими вдохами-выдохами смотрел на белый потолок медицинского кабинета, с облегчением что всё закончилось. Его тело с трудом смогло выдержать такую нагрузку, из-за чего юноша начал терять сознание. В то же время, в голове начали витать самые разные образы, смешивая мрачное прошлое и желаемое светлое будущее. Быстрыми шагами, почти перейдя на бег, группа Вольфганга спускалась вниз по наклонной дороге. Ему пришлось, не разбирая солдат, взять двух рядом стоящих бойцов и отправиться с ними вниз. Ими оказались Цейс и Зигфрид. Вольфганг лично не знакомился со всеми, но несколько раз слышал о том, какая у всех их была удивительная кампания в городе. Спускаясь по дороге, Вольф надеялся, что найдёт нападавших и сможет отомстить за Фенрига. Вольфганг не считал Фенрига за друга, а скорее, просто товарищ. Но за долгие месяца общения, он считал его одним из самых близких людей. Убийство товарищем он посчитал чем-то личным. В голове крутилось множество мыслей, он был шокирован ранением Генриха, а также для него было удивлением само нападение на конвой. Весь отряд находился вдали от полей битв и, пытаясь уйти от них как можно дальше, неожиданно вернулись в их оцепление. Вольфганг только гадал чьих это рук дело: ему хотелось совершить месть и увидеть виновников напротив дула своего автомата. Вернувшись к месту аварии троица застала момент, когда вытекший бензин загорелся, и пламя уже полностью окутало груду металла. Подойдя поближе к машине, в которой находился Вольф, он увидел, что к ней и от неё идут несколько следов из капель крови. Фенриг находился всё ещё на своём сидении: его тело также неподвижно сидело за рулём автомобиля. Это зрелище стало шоком для сопровождающих солдат, они увидели ещё одно последствие аварии. В самом начале, когда это произошло, то из-за шума при столкновении все не сразу среагировали, к тому же вокруг была полная неразбериха. Единственное что они видели - раненных Генриха, Анну и Вольфганга. Сам Фенриг лежал наполовину прикрытый машиной, – его было сложно заметить, не всматриваться в обломки. Теперь о судьбе юноши знало только четыре человека, остальные не заметили этого или не обратили внимание. Вольф попытался вытащить своего погибшего товарища из его отвратительного гроба, он вырвал его из острых кусков металла и положил рядом на землю. На лице Фенрига застыла гримаса удивления, не было ни боли, ни страха. Он скорее всего надеялся избежать удара и выбраться из той ситуации живым, но судьба распорядилась совершенно иначе. Окровавленное тело юноши закопали под деревьями, недалеко от места аварии. Используя армейские лопаты из рюкзаков, пара солдат копала могилу, пока Вольфганг контролировал окрестности. Когда работа была завершена, и они похоронили тело юноши, Вольф положил на неё пару цветов, что нарвал на поляне. Ему было тоскливо, что ещё один человек покинул этот мир раньше времени, его будущее было уничтожено. - Кто она? - раздался голос доктора. От действия обезболивающего и сильной усталости, Генрих с трудом расслышал эти слова – они будто произносились шепотом где-то в соседней комнате, хотя собеседница находилась в паре метров от офицера. - Моя сестра, - ответил Генрих. Это всё, что он мог бы ей сказать, другая информация была бы лишней и бессмысленной. - Где её родители? Генрих только промолчал, он сделал вид что просто не расслышал вопроса. Он не хотел слышать о своей семье, ведь каждое воспоминание несло в себе огромную боль. Генрих со всей силы сжал свой кулак, пытаясь сдержать накапливающуюся злобу. - Я хочу её спасти от войны. - Жаль, что вы попали в беду; раньше подобных случаев не происходило. С ней ничего не случится, я позабочусь об этом. - Доктор продолжала говорить об Анне, в её интонации Генрих уловил печальные ноты, возможно она действительно хочет помочь. - Она такая красивая. Генрих попробовал подняться с койки, даже обычное движение рукой отдавалось болью в пострадавшем глазу. Посмотрев на осколок, что сотворил такую ужасную боль, Генрих понял, что он навсегда лишился зрения. Доктор попыталась остановить пациента от необдуманных действий, но на него не действовали ни слова, ни легкие толчки обратно на место. Генрих только твердил что ему нужно следить за сестрой, и, он хочет убедиться, что с ней всё в порядке. - Ваша сестра в безопасности – время подумать о себе. - Я переживу, а она нуждается в моей защите. Доктору так и не удалось уговорить офицера на отдых, она не смогла пробиться через эту крепкую стену. Вместе наблюдая за маленькой девочкой, что без сознания лежала на койке, между Генрихом и доктором возникла длительная пауза. Девушка нервно поглядывала на юношу, словно хотела о чем-то поговорить с ним, но Генрих игнорировал все признаки внимания. Молчание в кабинете рассеялось после того, как Анна начала приходить в сознание. Она медленно открыла свои глаза и, поднявшись, уселась на койке. Осмотрев большой белоснежный кабинет, она увидела своего брата и рядом сидящую с ним милую девушку. - Анна, ты в порядке? - произнёс Генрих, подходя к своей сестре. Девочка лишь одобрительно покачала головой, а когда к ней подошел её брат то она увидела, что треть его головы перемотана белыми бинтами. - Братик, что с тобой? - Указав пальцем на Генриха, Анна сильно испугалась за его самочувствие. - Всё хорошо, просто маленький порез. Услышав это, Анна не поверила своему брату, она осторожно гладила его по бинтам, пытаясь унять возможную боль. Эти прикосновения были болезненны для Генриха, но он не желал показывать этого своей сестре. Сжавшись от боли и натянув фальшивую улыбку, он очень спокойно смотрел в глаза Анны. Его истинные чувства выдавало только тяжелое дыхание и дрожащие губы. - Я рада, что с вами всё в порядке. Меня зовут Эльвира. - Убедившись в здравом состоянии своих пациентов, доктор представилась им. Генрих развернулся к ней, она - тот самый человек, о котором писал Диди. «От неё может быть польза» - подумал Генрих. Если ей доверяет Диди, значит и сам Генрих может ей довериться.