- Анна, я должен помочь Вольфу с одним делом, не могла бы ты сказать маме, чтобы ждала меня ближе к ужину? - не отрываясь от пристального взора на Вольфганга, говорил Генрих. От того, что всё идёт так, как и было задумано, Вольф уже перестал закатывать глаза и хитро подмигнув своему приятелю, решил добавить: - Мы найдём то чудище и больше оно никого не побеспокоит. Услышав это, Анна была шокирована пуще прежнего. Она уже знала, что оба юноши способны прогнать этого страшного зверя, но и не догадывалась, что это можно сделать навсегда. Читая сказки, она примечала, что только самые добрые, сильные и хитрые могли совершить такое подвиг. - Анна, только не говори маме; просто скажи, что я вернусь позже, пожалуйста. – Генрих, взяв инициативу в свои руки, решил больше не давать Вольфгангу время на ещё более глупые слова и выражения. - Почему? Мама должна знать, какой ты у нас сильный! - Анна уставилась в глаза своего брата, выискивая в них разрешение и поддержку. Она могла и без него всё сказать, но расстраивать брата и вредить ему было для неё грубо и не по-семейному. Если баловаться с братом и подшучивать над ним, – как это уже было утром - это весело и забавно, а делать ему зло и создавать проблемы - совсем другое, а Анна этого не хотела. - Потому, что ... - Генрих сделал паузу, пытаясь подобрать нужные слова. Он не обдумал, что стоит сказать Анне, он не знал, как это сделать максимально правильно и надежно. - Потому, что?.. - Потому, что если люди будут знать и помнить о чудовищах, то они рано или поздно вернутся, так как их притягивают воспоминания, - наконец высказал Генрих. Эти слова показались Анне логичными и даже правдоподобными. Ведь это так хорошо объясняет то, что одни и те же чудовища появляются в совершенно разных сказках, снова и снова терроризируя людей. - Ради безопасности, я спрячу эти страшные знания тут, - указывая пальцем на висок, говорила Анна. Это было знаком того, что она приняла просьбу брата и будет молчать. - Спасибо, сестрёнка. - Генрих был рад этому ответу, он нежно поцеловал Анну в макушку и пошел в сторону сарая, где и оставил инструменты по окончанию работы. Возвращаясь к веранде дома, он уже видел сидящего на ступенях Вольфганга, который упершись подбородком в кулаки, смотрел куда-то в сторону. Генрих подошел к своему другу вплотную и, когда их взгляды пересеклись, кивнул ему, давая понять, что готов к дальнейшему делу. Улыбаясь, Вольф встал, и, они оба молча направились в сторону леса, что при свете солнца выглядел, как черная туча, которая ползала по самой земле. Глава 2. Чудовище дикого леса Глава 2. Чудище дикого леса Густой лес находился недалеко от дома Генриха и покрывал обширные территории, уходя на сотни километров вдаль. Весь путь до лесного массива Вольфганг не замолкая говорил о том, что он как, «истинный охотник», найдёт ту свинью и справится с ней. - Нашел чем заняться: гоняешься за животиной из жажды мести, - перебил Генрих. Наступило резкое молчание; Генрих шел дальше, не оглядываясь по сторонам, но всё же ощутил, как Вольфганг злобно сверлит его взглядом, – он очень не любил, когда его перебивали. - Ничего ты не понимаешь, пугало огородное. Я охочусь на него для того, чтобы продать тушу в городе, - не сразу ответил Вольфганг. - В городе? как ты думаешь доставить его в город? Эта скотина должна весить килограмм сто! - Генрих был удивлён и рассмешен наивностью своего напарника. - Оставь свой пессимизм в огороде, мы его дотащим, или докатим, до рынка... - Вольф резко замолчал, будто готовился к дальнейшему спору. - Так и быть, заработок разделим… - Ты с ума сошел! Я не собираюсь участвовать в этой авантюре, ищи себе дурака! - Генрих был не рад тому, что его почти вынуждают делать то, чем он не хочет заниматься. Тем более, принимать участие просто в Наполеоновских планах. - Ладно-ладно. Твой отец иногда уезжает в город, может он поможет, по-соседски? - Вольфганг уже не говорил с Генрихом, а просто размышлял вслух, и делал это достаточно громко, чтобы его было хорошо слышно. - Не дождёшься, – ты сильно не нравишься моему отцу, – он точно не даст своё согласие! На этой фразе они закончили спор, и Вольфганг отстал от Генриха, чему тот был даже рад. Если бы Генрих сбавил шаг и был ближе к своему товарищу, то легко бы расслышал, как тот тихо произнёс себе под нос: «дождусь». Вскоре юноши перешли порог леса. Зелёный гигант встретил своих новых гостей слабым дуновением ветра, несущего в себе свежий запах хвойных деревьев. Под ногами юношей был слышен хруст шишек и упавших веток, а окружающие их высокие кусты и деревья переросли в коридоры непомерно дремучего лабиринта. Пройдя ещё несколько минут, Вольфганг кашлем привлек внимание Генриха, и когда тот обернулся, начал рассказывать свой хитрый план. - Мы на месте. Самое главное в охоте - осмотреть местность. Нам надо найти следы нужного животного, или его метки на деревьях, дополнительно ищем логово и готовим засаду. - Вольфганг перечислял последовательность действий, загибая пальцы по порядку. - Я вижу, ты хорошо подготовился… ладно, так и быть, я слушаю тебя. - Наличие хоть каких-то знаний успокоило Генриха, и он был готов частично довериться Вольфу. - Сейчас твоё дело не слушать, а смотреть: ищи следы копыт, место вскопанной земли или ободранную кору на деревьях. - Вольфганг говорил это, пристально уставившись в землю и внимательно осматривая пространство вокруг себя. Окружающая их местность выглядела самой обычной, как и любая другая часть леса. Вольфганг же был уверен в своих возможностях, и прекрасно понимал, что если выискивать все детали, то каждый новый уголок леса будет отличаться от своего собрата. Генрих смотрел вниз и видел на земле только маленькие – похожие на кошачьи – следы. Они были не глубокими и легко проглядывались на засохшей грязи; проследив взглядом за следами, он заметил, что они приближались к дереву, и уже по самому стволу вверх уходили маленькие, расположенные рядом друг с другом царапины. «Наверное, это белка» - подумал Генрих. Отводя взгляд в сторону, он заметил метрах в десяти от себя поваленное дерево. На упавшем стволе отсутствовала часть коры, и её место занимали глубокие царапины. Подходя через пышные кусты ближе к упавшему дереву, Генрих смотрел только на эти необычные метки; не смотря себе под ноги, он запнулся и упал. В мгновение выругавшись и проклиная все, что только можно, он долетел до земли и сильно ударился о почву. Пытаясь встать, он еще пару секунд старался выпутаться из извилистых и цепких веток, но после того, как ему удалось подняться, он обернулся к тому месту откуда шел, чтобы позвать Вольфа. Когда же он встал и начал высматривать своего товарища, то не нашел его. В его голове сразу родилась мысль вернуться назад и искать незадачливого охотника. Весь план испарился, так как сзади раздался хруст ветки. - Так-так-так, что тут у нас? Метки дикого животного на упавшем дереве. - Проговорив это, Вольфганг медленно водил пальцами по царапинам, проверяя их глубину и наклон на ощупь. Он выглядел и звучал как карикатурный заучка-охотник, что любил более демонстрировать свои теоритические знания, нежели практические. Генриху не сильно нравилось то, что Вольфганг пытается показать себя выше чем тот, кем он являлся; он уже смотрел на друга с едва заметным презрением. Но Вольф уже был увлечен охотой и надеждой на то, что его долгожданная цель близка, не обращая ни малейшего внимания на Генриха. Указав пальцем на царапины, он сказал: - Это дерево упало после того как его метил кабан, об этом говорит то, что царапины идут вдоль ствола дерева, а не поперёк. К тому же, кора ободрана примерно на метровой высоте, значит это место чаще всего посещал кабан, всё выше и выше обдирая дерево. - Значит, мы рядом с его логовом, - заключил Генрих. От этой фразы Вольфганга заметно передёрнуло. - Не ты здесь охотник, Генрих. Не мешай мне заниматься искусством, - высокомерно проговорил Вольфганг. – Это означает, что мы рядом с его берлогой. - Я так и сказал. - Ты сказал «логово», - ехидно добавил Вольф. - Осталось дело за малым - найти его, - уже встав ногами на дерево, добавил Вольфганг. Осмотревшись вокруг, никто из них не увидел ничего полезного или интересного. Вскоре было принято решение пойти вглубь леса. Метки кабана находились почти на каждом десятом дереве, и чем дальше Генрих и Вольфганг шли, тем ниже на деревьях были эти отметины. Юноши петляли взад-вперёд, выискивая место, где мог бы находится кабан или что-то, что может походить на его «берлогу». Вскоре они вышли к небольшому оврагу, который на шесть метров уходил вниз. Это углубление не выглядело природным, его будто сделали люди, для каких-нибудь целей, может, для добычи ископаемых. Не имея желания туда спускаться, Генрих и Вольфганг решили обойти этот овраг по разным сторонам, смотря вниз и вокруг на наличие других улик. Генрих, перешагивал через кусты и коряги, смотрел вниз, рассматривал деревья, и, в то же время, не желал видеть ни одной отметки, потому что после этого ему бы пришлось спуститься. Но его внимание привлекло резкое движение внизу, он услышал, как что-то шевелилось в пышных и зелёных кустах на дне оврага. Генрих остановился и начал всматриваться, надеясь хоть на какое-нибудь разнообразие в его скучных поисках. Небольшая остановка на краю крутого оврага была не лучшей идеей. Вскоре эта мысль дошла и до Генриха, но слишком поздно. Осознание своей глупости и надвигающейся опасности пришло к нему, когда он уже кубарем катился вниз, собирая своим телом ветки, камни и землю. Пока юноша стремительно скатывался вниз, он мог только и думать о том, что вот-вот рухнет на землю. Он мог бы плавно и менее болезненно скатиться по ровному склону, только с середины пути, вторая часть склона была отвесной, в связи с чем Генрих слетел с неё вниз к земле. Спуск оказался более сложным, чем думал в начале Генрих, – когда ещё надеялся не спускаться вниз. В самом начале обхода, он на всякий случай заранее приметил спокойную и безопасную тропу, и как на зло, не успел ею воспользоваться. Генрих, какое-то время лежал на груди и стонал от резкой боли, но потом перевернулся на бок и начал вглядываться в ту сторону, где ещё минуту назад был Вольфганг. Свалившийся с двухметровой высоты юноша надеясь увидеть веселящееся лицо охотника, который ещё не понимал, что его другу действительно больно. К большому сожалению, – и легкой нотке страха, – ему не удалось найти товарища, и Генрих ещё сильнее испугался. Всплыла молниеносная мысль, что его друг убежал в страхе или вовсе ушел дальше в чащу леса. Между Генрихом и тем местом, находились кусты, откуда, как и казалось ему, был слышен звук шуршания листвы. Этот звук, как оказалось, – и на что изначально надеялся юноша, – ему ничуть не почудился. Что-то действительно там было, и продолжало ещё пару секунд создавать специфический шум. Когда Генрих принялся вглядываться в кучу листвы, то сразу оттуда выбежал маленький поросёнок. Бурый комочек, размером с дыню, визжал и бежал в сторону лежащего человека, и Генрих уже подумал, что это какая-то шутка, что его вот-вот убьёт пискля, размером с его голову. До смерти напуганный поросёнок пробежал мимо Генриха, что было удивлением для второго. Юноша сразу почувствовал облегчение, но затем он задумался: если детёныш не собирались атаковать, а убегал из страха, то почему он побежал в сторону возможного и неизвестного хищника? Такое поведение животного было невозможным и нелепым. Следя за тем, куда бежит визжащий бочонок, Генрих перевернулся на спину и оперся на локти; он видел, как поросёнок убежал в огромную нору, что была вырыта под склоном. Там, маленькое существо и скрылось во тьме. Потеряв контакт с животным, Генрих поднялся на ноги; когда же он приступил отряхиваться от грязи и пыли, то услышал новый и совершенно другой шум. Это был громкий и хриплый визг. Но визжал уже не маленький поросёнок, визжало что-то более крупное и свирепое; издаваемый кем-то неизвестным звук медленно перешел в бешенный рёв, Генрих направил взгляд в сторону норы и стал медленно пятиться, испытывая прилив первобытного ужаса. Ему навстречу мчал кабан. Это был центрально европейский подвид, чуть меньше своего среднестатистического родственника, но достаточно крупный для неспособного к охоте юноше. Родитель был очень зол и намеревался наказать, оказавшегося на его территории, человека. Кабан с каждой секундой был всё ближе и ближе к Генриху; уже на небольшой дистанции, этого зверя было видно во всей красе. Его шкура была полностью взъерошена, засохшая грязь напоминала торчащие во все стороны иглы, а из раскрытой пасти капала, набирающаяся от неудержимого гнева, пена. Сам того не ведая, Генрих отпрыгнул в сторону и уже находился сбоку от своего противника. Их разделяли сущие сантиметры. Острый клык легко мог задеть глаз Генриха, но пролетел на опасной близости мимо цели. Не рассчитав такого быстрого маневра, кабан на полной скорости влетел в кусты терновника, откуда совсем недавно выбежал его детёныш. - Вольф! - Генрих начал кричать во всю глотку, не думая о том, что крик может приманить второго родителя; юноша думал только о том, чтобы не остаться один на один с бешеным животным. - Вольфганг! Генрих водил безумным взглядом по вершинам оврага, пытаясь найти своего друга. Сердце билось, выпрыгивая из груди; пульсирующая кровь шумом отдавалась в ушах. Спасения не было, был только страх, и оглушающий шум крови. Никто не придет на помощь, Генрих остался один на один с тем, с кем и не надеялся встретится. Обдумывая каждый дальнейший шаг, он смог уловить неприятный звук, что доносился до него из ближайших кустов. Это был звук, который так сильно походил на тот, когда у свежеприготовленной курицы вырывают ножки; звук того, как рвётся плоть и ломаются хрящи. Кабан вырывался из куста, он запутался в нем, когда не справившись с собственной скоростью угодил в эту неудачную западню. Со всей силы он вырывал кусты из земли, желая выбраться из этой нелепой ловушки. Генрих ощущал, что вот-вот его жизнь будет кончена, и бежать ему было некуда. Он панически начал прикидывать все возможные пути: позади была гигантская нора, где было темно… у него там просто не было бы шансов спастись; впереди был свирепый зверь, что превосходил его в скорости, силе и весе; по бокам были крутые склоны, поднимаясь по которым, он рисковал в очередной раз скатиться вниз, возможно, даже в последний раз; под ногами валялись хрупкие ветви и заросшие мхом камни, которыми он смог бы защититься от зверя, но вряд ли у него бы это получилось. Генрих уже чувствовал дуновение приближающейся угрозы: прохладный ветер, что бил из норы и смрад зверя раздражали нос. Звуки того, как кабан высвобождал себя из плена неожиданно прекратились. Зверь покинул свою ловушку. Кабан неуклюже вышел из кустов и пристально уставившись на Генриха, начал скидывать с рыла остатки корней и веток. Он готовился к новой атаке, и она не заставила себя долго ждать. Животное сорвалось с места, постепенно ускоряясь и поднимая за собой клубы пыли. Расстояния между Генрихом и кабаном сокращалось. Оставалось восемь метров, семь, пять... Мрачная искра блеснула в глазах Генриха. В этот момент в голове родилась крошечная, молниеносная мысль, что ему никогда не удастся увидеть, как его сестра выходит замуж, как весело они с семьей обустраивают дом для пополнения, как они вместе гуляют по городу, любуясь огромными каменными зданиями, как он будет сидеть в кресле и присматривать за своими внуками и внучатыми племянниками, что играют в салочки. Все эти картины пролетели как-то быстро, почти незаметно, но они всё же отразились неприятным ощущением глубоко в груди. Эхо детского смеха воображаемых детей резко переросло в свирепый крик, который оглушил Генриха. Он понял. что этот крик пришел к нему не из мира мечтаний. Он открыл глаза и увидел, как сверху на кабана летел Вольфганг. Приняв положение для перегруппировки и держа в руке нож, он, как небесный воитель, летел на встречу порождению из преисподней. Была ли это удача или точный расчёт, но Вольфганг приземлился прямо на кабана и всадил ему нож в спину. Уже через мгновение, они оба лежали на земле. Вольф после приземления перекатился через плечо, надеясь смягчить удар; его падение не выглядело безболезненным и удобным, оно было громким и неприятным. Не пролежав на земле и секунды, Вольфганг начал подниматься на дрожащих от страха и боли ногах. Кабан же после сильного удара свалился на бок и, прокатившись кубарем по земле, лежал почти у самых ног Генриха. Это было невозможно. Нереально. Резкий вопль потряс весь лес. От такого громкого звука птицы покинули свои гнёзда на деревьях и принялись в панике улетать прочь, параллельно своими криками предупреждая других жителей леса. Поверженное животное пыталось встать: оно извивалось и пробовало передними ногами опереться на землю и подняться. Гневный вопль сменился плачем. В глазах зверя Генрих увидел страх и боль. Кабан не мог подняться на ноги, и это было понятно по его бессмысленному извиванию. Нож вошел в поясницу животного и повредил позвоночник. Его задние ноги оказались парализованы, и с такой раной он не мог больше драться или бежать. С этой травмой он не сможет сделать что-либо, только ждать неминуемой смерти. Один сильный удар, который поставил точку в дальнейшем существовании живого существа. Животное было обречено, и все это понимали, просто не знали, что будет дальше. Вольфганг наконец-то встал на ноги. Шатаясь, он шел к своей добыче. Услышав – а затем увидев – это, кабан начал повторять попытки встать, уползти, оказаться как можно дальше от того, кто причинил ему столько страданий и обрёк на мучительное существование. Страх в его глазах нарастал; он рос так сильно, и был таким заразительным, что передался даже самому Генриху. И юноше начало казаться, что Вольфганг идёт уже за ним самим. Подойдя к кабану, Вольф упал на колени. Он даже не заметил, и сморщился оттого, как сильно защелкали его отбитые суставы. Оказалось, что он сильно просчитался с высотой и скоростью при падении; просчитался во всем, что планировал, был слишком наивен и самоуверен, но его дело было сделано, насколько бы не был удачлив весь этот момент. Чтобы не упасть от бессилия на кабана, юноша упёрся об него руками, и тут животное начало визжать пуще прежнего. Его заживо пожирал ужас, а боль от удара разносилась по всему телу. - Я смог! Я наконец-то смог сделать то, к чему так долго готовился! - Вольфганг задыхаясь выговаривал эти слова, проглатывая их и захлёбываясь собственными слюнями, будучи в возбуждённом состоянии. Генрих был напуган, он впервые смог увидеть Вольфа таким. Это выглядело так, будто рядом с ним стоял не его старый друг, а совершенно незнакомый ему человек, с неизвестным мышлением и намерениями. Они оба были в растерянности. Генрих мог бы поговорить со своим другом, отвлечь его, помочь ему, но он не знал, как на это отреагирует сам Вольфганг, особенно в таком странном состоянии. Теперь жертвой, мог оказаться и сам Генрих. Вольфганг протянул руку к ножу, который всё ещё торчал из спины животного. Рана, что он оставил, кровоточила и смачивала шерсть и траву вокруг поверженного кабана. Рука юноши медленно продвигалась по туше, осторожно поглаживая грязную и твёрдую шерсть; она плавно направлялась от неприятно теплого живота к пояснице. Почувствовав на ощупь деревянную ручку, Вольфганг схватил её и сильно сжал. Быстрым движением он попробовал вытащить нож из зверя. Он тянул его вверх, влево, вправо, но нож не выходил из костей. Каждая попытка высвободить оружие разносилось новой волной мучительных воплей. Сильнее напрягаясь и пытаясь вытащить нож, Вольф обломил его лезвие и, отлетев в сторону, упал на спину. Он лежал на земле, смотря в небо, и держал в руках то, что осталось от его оружия. Смола с деревянной ручки облепила всю ладонь, смешиваясь со свежей кровью. Вольф поднялся и попытался выкинуть ручку, но она не хотела покидать руку своего создателя; она оставалась с ним до тех пор, пока её не оторвали с силой, при этом лишившись нескольких слоёв кожи. Этот нож с самого начала не понравился Генриху, он выглядел очень хрупким. В этом он не ошибся – эта поломка была лишь вопросом времени. Вольфганг стоя на трясущихся ногах и пристально смотрел на свою жертву. Он думал только о том, как ему завершить дело. Сейчас у него нет оружия, а он стоит слишком близко к финалу, и просто не мог повернуть назад. Он и не посмеет повернуть! Конец должен состояться! Генрих молча с осторожностью наблюдал за Вольфом и видел, как он отходит в сторону, наклоняется к земле и берёт в руки большой покрытый мхом камень. Проверяя его на вес, охотник медленно начал возвращаться к своей жертве. Юноша остановился перед ней и посмотрел в эти глаза, похожие на две кротовые норы, внутри которых ещё можно было найти жизнь. Визг невыносимых страданий, слёзы, умоляющий взгляд и угасающие попытки цепляться за жизнь; в тот момент это всё так сильно действовало на уязвимую психику! Вольфганг поднял камень над своей головой и, пытаясь перекричать вопль животного, резко опустил своё орудие. Первый удар прошел мимо заданного курса, или же Вольфганг сам не знал, куда надо было бить. Он ударил кабана в клык из-за чего раздался омерзительный треск, а за ним еще более отчаянный визг. Этот удар вызвал у кабана смещение зуба из-за чего изо рта начала активно вытекать кровь.