Несмотря на то, что Генрих пропустил свой приём пищи, никто не позвал его. Юноша не осуждал никого и понимал, что все расслабляются и занимаются любимыми делами. Проводя рукой по области сердца, он надеялся о том, что когда-нибудь его странное состояние тела пройдёт. Раны, которые были в его груди и животе не исчезли, они оставались на бледном теле. Старые узоры на потолке по-прежнему привлекали внимание юноши, вводя офицера в гипнотические фантазии. Весь следующий день не отличался собой от всех предыдущих: он был таким же спокойным и тихим. В нём был обычный завтрак, где Эльвира и Анна радостно беседовали друг с другом, а Генрих наслаждался налаженной идиллией. Только Эльвира странно себя вела по отношению к офицеру, будто не замечала его, или не хотела замечать. Люди в замке пытались заняться полезными делами или хотя бы убить время за чтением книг. Девочка под четким присмотром брата ходила в дендрарий с попыткой посадить семена в землю. Она несколько часов блуждала по пепелищу, рисовала будущие тропинки и чертила грядки. Не желая перечить сестре и беспокоить её, Генрих следил, чтобы никто не вступал на минированное место, – он всё же не до конца был уверен в безопасности замка, и хотел, чтобы мина осталась на месте. Весь отряд Генриха от скуки помогал девочке с её работой. Именно в этот момент все жильцы были ближе друг к другу, чем когда-либо. Потом они опять расходились по своим делам, иногда встречаясь в коридорах и радостно беседовали друг с другом на обыденные темы. Генрих посетил погреб, где уже давно лежали без дела ящики Диди. Офицер не понимал, что могло быть такого ценного в них, раз уж ради этого жители Фюссена рисковали своими жизнями, но решил ничего не вскрывать. Чтобы там ни было, это вряд ли была полезная вещь для улучшения безопасности Анны или способ избавиться от жителей деревни раз и навсегда. Постепенно наступал вечер, Анна и Эльвира готовили еду на всех. До этого они договорились с Зигфридом, чтобы тот временно отдохнул от жара печи и оды кипящей воды. Повар был не против, и охотно отдал им свою «мастерскую». В начале все блюда отнесли солдатам, а потом девушки начали обставлять уже свой зал. Когда весь стол был накрыт, вся троица преступила к трапезе. Офицер уже понимал, что он сделал всё для обустройства безопасного места для сестры, и, теперь мог спокойно расслабиться. Юноша начал приём пищи, не ожидая чего-либо, и не следя за кем-либо. Почти сразу эта перемена в поведении знакомого человека удивила оставшихся людей за столом: все уже давно привыкли, что Генрих вначале ожидает пока еда остынет, а только потом приступает к её употреблению. Однако, сейчас Генрих приступил сразу, нарушив свою старую привычку. На ужин был густой суп, и, несмотря на то что в нём почти ничего не плавало, сам по себе он был сытным. По привычке, – которая часто бывает у людей, что постоянно употребляют твёрдую пищу, – Генрих жевал свою порцию, пока на его зуб не попало что-то твёрдое. Что-то маленькое и раздробленное на малейшие кусочки скользило по рту юноши, и, он никак не мог определить, что это. Сохраняя приличие, Генрих незаметно для всех осторожно сплюнул странный предмет в поднесённую ко рту салфетку. Протерев инородный объект тканью, офицер видел слегка пенящуюся таблетку. «Возможно, витамины» - подумал он. - Какой вкусный суп, - сказал юноша, достаточно громко, чтобы его было хорошо слышно. - Да… - слегка протяжно ответила Эльвира. – Мы изготовили его по местному рецепту. После этих слов она продолжила есть. Анна всё это время молчала, будто бы и не заметила того, что её брат что-то сказал. Давно Генриха не настигали те самые мысли, он даже успел успокоится и начал думать о чём-то другом, как резко они начали появляться с новой силой. Прервав ужин, Генрих незамедлительно отправился на кухню. Более детально рассмотрев таблетку, он ничего не обнаружил. Пытаясь почувствовать запах, он не ощущал ничего, даже приправы и ингредиенты на кухне не подавали ароматов, и, как на зло, он никак не мог определить, что же это за препарат. Офицер решил остаться в помещении, продолжая размышлять о предназначении странной добавки. Вскоре, по скрипу стульев он определил, что Эльвира и Анна закончили ужин и покинули зал. Ещё через несколько минут пришел повар. Зигфрид был удивлён встрече Генриха на кухне, но не возражал его присутствию. - Чем могу помочь? - Что это? - Генрих взял лежащую на столе таблетку и протянул её повару. - Я не знаю, – еду готовили Анна и Эльвира. Может, особая витаминная добавка? - немного растерянно сказал Зигфрид. - Я такого не видел в своей тарелке. - А в чужих? - Тоже. - Повар подошёл поближе к странному предмету и начал более детально его рассматривать. - Может, что-то упало в тарелку? Как на вкус? - Может и упало… Вкус я не определил. - Офицер внимательно рассматривал полки со специями и добавками. - Дай мне, - сказал Зигфрид, взяв таблетку из рук. Засунув её себе в рот, повар немного молча постоял на месте, смотря в потолок. Жадно причмокивая ртом, он пытался определить вкус у таблетки, надеясь идентифицировать её. «Чувствую перловую крупу… Больше ничего» - произнёс он. Генрих холодно смотрел на своего солдата. Если бы он мог что-то испытывать, то скорее всего пытался подавить отвращение и тошноту. Зигфрид с каким-то фанатизмом принялся за найденную вещь, и, похоже, это была обыденная практика. Проглотив то, что удалось и не удалось рассосать, Зигфрид лишь неудовлетворительно пожал плечами, не зная, что только что он попробовал. - Наверное, витаминные добавки, поэтому и без вкуса, - заключил он. Когда их эксперимент не дал никакого результата, повар начал относить собранную посуду к раковине, чтобы всё помыть. Генрих всё это время стоял на прежнем месте, размышляя, что только у него эта таблетка не успела раствориться в супе. Также он рассуждал о том, что Эльвира ничего не сказала о «особых добавках». «Может, она просто не хотела говорить при Анне?» - подумал офицер. Генрих никогда бы не назвал свою сестру брезгливой по отношению к медицине, она никогда не пугалась витаминов и лекарств. Размышление Генриха прервал звук бьющейся посуды. Обернувшись на шум, офицер увидел своего повара, который неряшливо стоял в окружении осколков фарфора на полу. Зигфрид скорчил гримасу сожаления, пытаясь сказать, что он случайно. Вскоре его мимика сошла на нет так же быстро, как и разнесённый по комнате звук бьющейся посуды. Издав протяжный хрип, повар свалился с громким грохотом на острые осколки. Офицер подбежал к своему солдату и перевернул его на спину. Глаза лежащего человека не реагировали на свет, грудь не вздымалась, а пульс отсутствовал. Зигфрид умер. Предположив, что дело было не из-за возможной аллергической реакции или чистой случайности, Генрих отправился в медицинский кабинет, оставив товарища на полу. По дороге до нужного места он слышал голоса Эльвиры и Анны из библиотеки и понимал, что они внутри. Оказавшись в нужном помещении, офицер начал быстро просматривать содержимое всех банок и коробок, надеясь найти схожую таблетку. Ему хорошо довелось её разглядеть, а значит, найти другую - вопрос времени. Ни в шкафах, ни в коробках не было схожего препарата. Места, где можно было искать заканчивались, и Генрих медленно приближался к рабочему столу доктора. Когда до него дошла очередь, юноша открывал встроенные ящики, и в одном из них нашел то, что искал. Лист из фольги с упакованными внутри таблетками, схожими с той, что была съедена. Неизвестное название ни о чем не говорило, но в составе присутствовало смутно знакомое название: Акони́т. В упаковке из двенадцати таблеток отсутствовала только одна. Офицер убрал пачку в карман, частично сомневаясь в тех мыслях, что Эльвира могла попытаться отравить его. За прошедшие дни жизни с Эльвирой, Генрих научился доверять девушке, но так до сих пор и не мог понять её, а сейчас эти сомнения только росли. Генриху нужны были ответы, и, он сел на одну из коек и принялся ждать своего доктора. В течении следующего часа ожидания девушки, Генрих думал о том, что он скажет, что он сделает. Возможно, под влиянием препарата, мимика Зигфрида менялась от одной эмоции к другой, активно заставляя всё тело тщетно сопротивляться стремительно приближавшейся смерти. «Что же ты чувствовал…» - думал Генрих, вспоминая каждую последнюю секунду жизни Зигфрида. Юноша даже завидовал участи своего повара: сколько бы Генрих не сталкивался с вещами что должны были повлиять на него, он ничего не ощущал. Даже таблетка, что должна была убить его, не привела ни к какому результату. Вскоре явилась Эльвира, она была сильно удивлена, встретив в своём кабинете офицера. Девушка прошла на своё рабочее место и молча села за стол. - Чем я могу помочь, Генрих? Юноше понравилось, что девушка сама шла на диалог, поэтому она возможно ответит на все вопросы. - Знаешь, Эльвира, - Генрих встал с койки и медленными шагами направился к двери, - у меня давно возникла одна проблема... - он закрыл дверь на внутренний замок. Юноша решил действовать максимально осторожно, подготовившись к любому исходу. - Проблема?.. – смущённо и удивлённо переспросила Эльвира, нервничая при виде странного поведения молодого человека. - Я стал думать, что вокруг меня одни враги… я хотел услышать тёплые слова поддержки от друга, но тут есть другой, более важный вопрос. - Генрих достал из кармана своего кожаного мундира лист с таблетками. - Что это? Девушка заметно напряглась, будто её поймали за страшным преступлением, наказание за которое - смертная казнь. Её лицо побледнело, а мышцы напряглись. Несмотря на яркую реакцию, она ничего не ответила. - Зигфрид умер, когда съел это. Она лежала в моей тарелке, а в чужих - нет. - Генрих демонстративно вытащил одну из таблеток. - Это витамины? - Эльвира не дала ответ своему офицеру, после чего, Генрих медленно положил таблетку в рот. Девушка только нервно усмехнулась, увидев это, но вернув себя в руки, подтвердила, что это всего лишь витамины. Она не среагировала на полученную информацию о смерти повара, будто эти слова никто не говорил. Генрих проглотил то, что не успел рассосать. - Будешь? – юноша протянул оставшуюся пачку девушке. - Нет... - И вот в чём суть: не знаю почему, но я перестал всё чувствовать. Всё... Знаешь, будто тело мертво. - Генрих начал подходить ближе к доктору, девушка же, встав со стула, начала пятиться к дальней стене. - А ты что-нибудь чувствуешь? В глазах Генриха начало темнеть, стал появляться какой-то тёмный туман, а веки безвольно слипались. Пытаясь что-то ещё сказать девушке, он осознавал, что язык его не слушается, у него получилось только издавать непонятные звуки. Ноги стали подкашиваться и прогибаться под весом всего тела. Генрих упал. Теперь он слышал своё сердце более громко, чем когда-либо и интервал между каждым ударом становился всё больше, пока сердце не ударило последний раз. Очнулся Генрих уже на полу, рядом с ним лежал пустой шприц, а Эльвира что-то активно искала в своих ящиках. - Что-то случилось?! - спросил офицер, поднимаясь на ноги. Увидев это, Эльвира отпрыгнула к стене; раздался глухой удар спиной о камень. - Генрих! Ты просто устал, тебе надо поспать! - прижавшись к стене, девушка начала паниковать и повышать голос, в её глазах медленно рос страх. - Страх… - холодно произнёс Генрих, прочтя эту эмоцию на лице у доктора. - А это что? Шприц?! Собиралась сделать мне лживую инъекцию, а потом сказать, что я умер в ходе аллергической реакции?! – добавил юноша, указывая на пол. Офицер легким движением снял с себя глазную повязку, обнажая старую рану и, проведя по ней рукой, медленно начал погружать внутрь неё указательный палец. В начале он коснулся оставшейся после осколка раны, затем начал погружаться глубже, погрузив внутрь глаза уже целый ноготь. Затем исчезла и дистальная фаланга. Средняя фаланга. Теперь палец наполовину исчез в большой ране на лице юноши. - Чувствую ли я боль? Нет. Тепло или холод? Нет. Страх? радость? горечь вина? жжение в груди от дыма? Нет… - Юноша вытащил из своего раненого глаза окровавленный палец. – Я даже умереть не могу от твоего дрянного яда! Акони́т, даже не пытайся юлить! Что же со мной, Эльвира? - Ты монстр… - вырвался шепот из уст девушки. - Почему? Почему ты решила предать меня? - поинтересовался Генрих, подойдя к ней в упор. - Ты убийца! такой человек не должен быть рядом с ребёнком. Мне всё рассказал Франц! - промолвила она, боясь взглянуть в глаза офицера. - Я не позволю ни убийце, ни предателю находится рядом с Анной, - ответил Генрих, сверля своим взглядом испуганную девушку. Юноша холодными руками вцепился в шею Эльвиры и начал тянуть её вниз. Кабинет начал наполняться звуками приглушенного хрипа и скрипа скользящей по полу обуви. «Что ты чувствуешь?», - промолвил холодно Генрих смотря, как расширяются зрачки девушки, как её рот открывается в порывах глотнуть жизненно необходимого воздуха. «Чем я хуже, Эльвира? Я просто хочу защитить сестру, а ты предала того, кто доверял тебе!» - продолжал говорить офицер. «Я полюбил тебя!» «Почему я ничего не чувствую? но ты чувствуешь всё! Это нечестно!», – это были последние фразы, которые довелось услышать Эльвире. Даже когда Генрих перестал осознавать сопротивление со стороны девушки, он продолжил сжимать пальцы, отсчитывая долгие минуты. Поняв, что даже его друзья могут воткнул нож в его сердце, он погрузился в новый круг ада, под названием паранойя. Весь этот новый наплыв образов и идей теперь касался даже старого друга. Это место гибели доктора, послужит идеальным местом для хранения новых тел, если они последуют. Дождавшись пока в коридорах не станет совсем тихо, офицер перенёс Зигфрида в медицинский кабинет. Генрих закрыл помещение на ключ, оставив внутри тела повара и задушенной девушки, что хотела с самого детства помогать людям. По иронии судьбы она стала жертвой того, кому помогала. Была уже поздняя ночь и, Генрих знал, что все спят, поэтому, решив никого не беспокоить, сам отправился в свои покои. Лёжа на своей кровати и безуспешно пытаясь погрузиться в старый и знакомый гипнотический сон, воображение Генриха начало рисовать картину поверх затемнённых узоров потолка. Теперь этой картине виднелись высокие стены огромного лабиринта, где вместо мифического минотавра блуждало странное существо, не похожее ни на человека, ни на волка, ни на кого-либо ещё. Сон так и не настиг юношу, ему пришлось бодрствовать лёжа в кровати, до тех пор, пока не начало вставать солнце. С улицы послышались странные звуки, Генрих услышал их самым первым, до того, как любой другой смог бы проснуться. Движимый к источнику шума и странного механического рёва, Генрих спустился во внешний двор, где раскрывались огромные ворота. Навстречу юноше, проходя кожаными сапогами по каменному полу, в коротком мундире с множеством орденов шел Диди, в сопровождении взвода солдат, машин и танка. Глава 9. Палач и спаситель Глава 9. Палач и спаситель С другой стороны двора, напротив Генриха стояли самые неожиданные гости, которых только можно было ждать: знакомый лейтенант, отряд из пары десятков солдат и большой танк Panzer V, ласково прозванный «Пантерой». Эта картина не вызвала никаких хороших ассоциаций, – расположение солдат и то, как массивная машина стоит за пределами ворот, – всё это выглядело крайне недружелюбно. Где-то за спинами вооруженных солдат шумели заведённые грузовики. Если сам Диди и выглядел более-менее спокойно, то его солдаты были словно готовы в любой момент вступить в бой. - Не ожидал прихода гостей, - мрачно произнёс Генрих. - Я пришел заменить тебя, Генрих, – твоя работа здесь выполнена, - произнёс Диди, не скрывая свою усталость или недовольство. Постепенно Генрих слышал, как сзади него начала скапливаться толпа других жителей Норденхайна. Громыхающая техника разбудила всех, кто мирно спал в своих комнатах. - Конечно, - ответил Генрих, - подпишу приказ и пойду. - Приказ отдаю тебе я, а не бумаги. Поэтому соизволь его исполнить. - Что же вы тогда всем путаете мозги? Заполняете свои бумажки в тёплых кабинетах, а сейчас говорите, что они не нужны. Нет бумаг - нет приказа, - приметил Генрих, гласно отказываясь выполнять слова лейтенанта. Он слышал, как сзади него зевала Анна, которая, проснувшись, спустилась со всеми вниз. Небольшая пауза нависла во дворе, Диди рассерженно смотрел на своего подчинённого, отчасти понимая, что его коллега оказался умнее, чем он предполагал раньше. - Приказ начальства не обсуждаются, – выполняй, - повторил лейтенант. Когда он заметил, что новые люди не спускаются вниз, то не смог увидеть в толпе одно знакомое лицо. После услышанного, Генрих недовольно скрестил руки на груди, демонстрируя, что он не желает слушать человека перед собой. Он никак не ответил на требования стоящего напротив Диди. - Я вижу твоих солдат и сестру… но где Эльвира? - Она не может прийти. - Не может?.. - Она напала на меня, и я был вынужден устранить эту угрозу. – Генрих говорил спокойно, монотонно, холодным взглядом смотря на лейтенанта и его компанию. Диди опешил, услышав это, вены на его шеи вздулись, а глаза расширились. - Какого чёрта, Генрих?! Я закрыл глаза на твоё своевольство в приюте! Закрыл глаза на твои операции в Фюссене! Но поступки твоих солдат, казнь ребёнка, убийство ни в чём неповинной девушки! Да что ты себе позволяешь?! - кричал Диди. Его распирал гнев. Все солдаты, стоящие за своим лейтенантом, заметно напряглись. После сказанных слов, Генрих услышал позади себя поспешно удаляющийся топот маленьких ног. - Диди, мои действия тебя не касаются – я выполнял поставленный тобою приказ.