— Знаешь, они ведь не искали тебя… Как и я. Мне стыдно за это, но так и есть. А Руслан искал. — Молодец какой, — безразлично отозвалась Александра, не глядя на брата. — Когда стало известно, что ты якобы умерла, мы стали учиться жить без тебя. Но Руслан не хотел верить, и мы даже поссорились из-за этого. Он тогда учился, и это его сдерживало, однако он тратил все свободное время и немало денег на поиски. Дошло до того, что ко мне пришел его отец и попросил унять его. Вроде как я, на правах близнеца, должен доказать ему, что его усилия бессмысленны. Доказать я ничего не мог, а объяснить попытался. — Да, его папаша меня никогда не любил… — Зато Руслан тебя любил. Ян и сам не до конца понимал, почему говорит это, но равнодушие сестры его задевало. Как будто Александра была обязана хоть чем-то отплатить за эту любовь! — Он продолжил искать и после того, как сам начал вести бизнес. Он очень много сделал… Сдался он буквально пару лет назад. Сейчас женат, но… Он тебя точно помнит. Будет лучше, если ты сама с ним поговоришь. — Будет лучше, если мы оба сделаем вид, что никогда не были знакомы, — отрезала Александра. — То, что он искал меня, замечательно, но важен только результат. А результат у Руслана такой же, как у тебя, четырнадцать лет не делавшего ничего: никакой. Вы оба меня не нашли. Так что давай перестанем перемывать косточки Руслану, прошлое уже не так важно… Сосредоточимся лучше на маленькой девочке, пока у нее есть будущее! Глава 10 Ей снова не спалось ночью. Александра догадывалась, что так будет. Вот такую странную и не совсем справедливую плату ее организм брал, когда ей удавалось хорошо выспаться. Казалось, что ему удобнее было накапливать усталость, довольствуясь в процессе четырьмя часами сна в сутки. Иногда она боролась с этим, а иногда просто не обращала внимания, принимая собственную маленькую слабость. Вот и сейчас у нее не было настроения бежать в круглосуточную аптеку за снотворным. Александра прекрасно знала, что если лежать расслабленно, неподвижно, да еще и с закрытыми глазами, восстановится примерно пятьдесят процентов той энергии, которая восстановилась бы при крепком сне. Поэтому она не нервничала, она откинулась на подушки и прикрыла глаза. Сначала она слушала ровное и спокойное дыхание пса, лежащего возле ее кровати. Хоть у кого-то проблем со сном нет! А потом она медленно и очень осторожно, через собственную жесткую цензуру, выбрала в тайнике памяти воспоминания, которые позволяла себе смотреть, как иные смотрят фильм. Руководство больницы пыталось избавиться от бывших обитательниц борделя с тех пор, как их туда привезли. Дело это было непростое: считалось, что даже у них, лишенных документов, лишенных здоровья, лишенных порой человеческого облика, такие же права, как у всех. Поэтому пришлось подождать, пока они чуть окрепли и были допрошены. Но вот настал счастливый для местных медиков день: от обузы начали избавляться. К тому моменту некоторым жертвам нашли родственников. Таких было не много. Родственников, готовых позаботиться о бывших пленницах, — еще меньше. И все же чуть меньше десяти процентов девушек уехали в собственные дома. С остальными было сложнее. Им предстояло ждать помощи от социальных приютов, частных фондов и даже психиатрических клиник. Александре в этом отношении повезло. Однажды Эрик, продолжавший ее навещать, просто сказал: — Завтра я отвезу тебя домой. А она лишь кивнула. Она чувствовала, что так будет. Он приходил к ней уже не как полицейский. После убийства судьи Уинстона его отстранили от дела. Но другого он и не ожидал. Эрик не стал возмущаться и требовать справедливости. Он просто дал показания — и сдал оружие. Никто не брал его под стражу, его слишком уважали. Да и потом, даже сторонники судьи были очень осторожны в привлечении к этому делу внимания. Они понимали: если Александра начнет откровенничать с газетчиками о том, кем на самом деле был судья Уинстон, его репутацию уже никогда не отмоют. Эрик продолжал навещать ее как самый обычный посетитель. Они мало говорили — но он сидел у ее кровати куда дольше, чем раньше. Он точно знал, когда ее выпишут, и подготовился к этому. Александра понимала, что ей, наверно, будет лучше вернуться домой. Она ведь к этому так стремилась! А теперь, когда ее больше не сковывали стены борделя, она обнаружила, что не связывается с родными уже добровольно, она даже Эрику не сообщила свою фамилию, чтобы он не попытался поговорить с ее семьей. Ее решение не было спонтанным или импульсивным, у нее хватало причин поступить именно так. Во-первых, она по-прежнему боялась за свою семью. Даже Эрик признавал, что у Джонни Сарагосы наверняка остались приятели в преступном мире, которые были бы не прочь отомстить за него. Во-вторых, Александра чувствовала себя неисправимо грязной… Нет, даже не так. Она чувствовала себя прокаженной. Ей через многое пришлось пройти, и не важно, давала она согласие на такое или нет. Она была использована. Могла ли она считаться прежней? Как посмотрит на нее брат, если узнает правду? Они будут ее стыдиться… А если так, не проще ли ей остаться пропавшей без вести? Мысли путались, ее не покидало ощущение, что земля уходит из-под ног. Как ни странно, именно здесь, на свободе, а вовсе не в борделе, она осознала, что ее мир рухнул. Теперь она стоит среди обломков — и совершенно непонятно, что делать дальше. Поэтому ей так важна была поддержка Эрика. О на у же знала, что ему сорок четыре года. Для нее это были всего лишь цифры, которые сами по себе ничего не значили. Гораздо важнее для Александры было то, что Эрик — сильный человек, воин, уверенный в себе и своих принципах. За него можно было держаться, как за скалу во время шторма в океане. Потому что волны утихнут — а скала останется. Конечно, у нее были определенные опасения, когда она принимала его приглашение. Во время визитов в больницу Эрик был безупречен. Но одно дело — встречаться в общей палате, другое — остаться наедине в его доме. Он прекрасно знал, что пускает под свою крышу женщину, которую вынудили стать проституткой. Как он к этому отнесется? Не решит ли, что, раз ее заставляли отдавать свое тело кому попало, ей уже все равно, с кем спать? Одним больше, одним меньше — какая разница! Но беспокоилась она напрасно. Эрику принадлежал большой светлый дом, в котором он сразу же выделил ей комнату с собственной ванной. Комната запиралась изнутри. Это было важно. Очень скоро Александра заметила, что он обращается к ней с большим почтением, чем к другим женщинам, а не наоборот. Словно он так хотел ее спасти, что боялся навредить ей даже неверным словом! Однажды она не выдержала и спросила: — Почему ты так добр ко мне? Я ведь тебе — никто! — Потому что миру нужны такие люди, как ты. — Это какие же? — Способные сражаться. Когда мы пришли в гнездовище Джонни Сарагосы, оказалось, что только ты решилась постоять за себя. При воспоминании об этом Александре показалось, что она снова чувствует струи горячей крови, льющиеся ей на лицо. — Я перегрызла человеку горло. Это ты считаешь нормальным? — Ты сделала все, что нужно, чтобы остаться в живых. Ты тогда понимала, что один из вас должен был умереть. И ты пошла на немыслимое, чтобы в земле оказалась не ты. Я уважаю это. — Ты, похоже, единственный, кто еще способен меня уважать! — Мне все равно, что думают другие. Я их мнение вообще не спрашиваю. Но даже его доброты было недостаточно, чтобы быстро ей помочь. Александра прекрасно знала, что Джонни мертв, и все равно он снился ей и мерещился наяву. Иногда он был таким же уверенным в себе и наглым, как при их первой встрече. Иногда — хрипящим и окровавленным. Ей одинаково не нравились оба образа. Она старалась прийти в себя, честно, старалась. Она все больше разговаривала с Эриком, рассказывая ему о себе. Она начала посещать психотерапевта, которого он ей подыскал. Но все это напоминало попытки потушить лесной пожар с помощью пипетки. Александру не покидало чувство, что она сходит с ума… или уже сошла. Да еще и у Эрика на работе дела обстояли неважно — из-за того, что он помог ей! Нельзя сказать, что ему не поверили. Многие считали судью Уинстона странным, показания Эрика и Александры кое-что объясняли. Но ведь есть справедливость, а есть — необходимость, и это не всегда одно и то же. Имя судьи Уинстона необходимо было оставить чистым, этого требовала его семья. А для этого нужно было наказать человека, который его убил. Но и завалить такого матерого зверя, как Эрик Моррис, было непросто. Он за свою карьеру не раз становился героем громких дел, он лично брал преступников, которые считались неуловимыми. Его сложно было выдать за полицейского-идиота, который вдруг решил пристрелить безобидного старика. В итоге он и его начальство пошли на компромисс. Теперь всем полагалось говорить, что судья Уинстон был застрелен случайно, потому что оказался на месте преследования одного из головорезов, работавших на Джонни Сарагосу. Убивший его Эрик Моррис сожалеет об этом — так сожалеет, что добровольно оставляет службу в ФБР. Узнав об этом, Александра впервые со времени их знакомства обняла его. — Прости меня. — За что? — искренне удивился он. — Из-за меня ты потерял работу! — Брось! Мой уход из ФБР и так был вопросом пары лет. — Почему? — Я же старый! Разве ты не заметила? — расхохотался Эрик. Он определенно преувеличивал: он был не настолько стар, чтобы его подталкивали к отставке, бойцов его возраста хватает. Но он видел, что Александра уже считает себя виноватой, и хотел смягчить для нее удар, который никто не смягчил для него. Это не значит, что он остался без работы. Очень скоро он получил место преподавателя в Академии ФБР, расположенной в Куантико. Вот тогда она и поняла это. Может быть, не сразу осознала, но первая мысль об истинном исцелении, смутная, пока нечеткая, уже засела в ее сознании. Это было похоже на робкий лучик света после долгой темноты. Александра искала эту мысль, подбирала для нее нужную форму, пока наконец не облекла в слова. — Я бы хотела, чтобы ты обучил меня. Они с Эриком сидели возле камина в гостиной — на пушистом ковре, не в креслах. Так было удобней. Руки ей грел бокал с глинтвейном, за окном шел дождь. Это располагало к спокойствию, но спокойна Александра не была. Напротив, ее переполняло нервное возбуждение. — Что? — смутился Эрик. — Обучи меня всему, что ты умеешь! Драться, стрелять, предугадывать действия противника — все! — Не думаю, что это хорошая идея. Доктор Стивенс сказал… — Да по боку, что сказал доктор Стивенс! Он только и делает, что говорит, а ничего не меняется. — Ты считаешь, что, если я приведу тебя в агрессивную среду, станет лучше? — Да я уже в агрессивной среде! — Александра повела рукой так резко, что чуть не расплескала глинтвейн. Я говорю не про твой дом, а про целый мир. Я уже знаю, что нельзя уберечься, худшее может произойти внезапно, без объявления и без причины. Я должна быть готова к этому! Я тебя прошу: позволь мне стать сильной. Тогда я буду по-настоящему свободной! — Сандра, я не думаю, что тебя примут на обучение в Куантико… — Шутишь? Не примут, конечно, я это знаю! Я не претендую. Я хочу уметь и знать, а не получить удостоверение. Эрик, пожалуйста! Ты знаешь, что мне это нужно. — Я… подумаю. Думал он недолго. Через неделю он согласился обучать ее. Александра использовала все ресурсы Академии ФБР, так и не став там студенткой. Она открыла глаза, посмотрела на часы. Почти шесть утра — отлично, значит, ночь она переждала. Смысла валяться и дальше Александра не видела, она чувствовала, что достаточно отдохнула. Она даже не бралась сказать, где этой ночью заканчивались ее воспоминания и начинались грезы. Она больше часа гуляла с Гайей по морозным осенним улицам, а когда вернулась, в ванной уже шумела вода. На этот раз настала ее очередь готовить завтрак, время у нее было, и она с трудом, но вспомнила рецепт вафель, которые делала им мама — и которые они обожали в детстве. Мамы больше нет. Это была еще одна истина, которую Александра пока оказалась не готова принять.