— У меня нет сил терпеть, — сказал я, стягивая с нее трусы. Она подалась мне навстречу, выгнулась, простонала что-то неразборчивое. Кажется, говорила что-то еще, но я не слушал. Думал то о Марте, то о Доминике. — Я совершенно потерял голову, — сказал я, когда все закончилось. — Это твои удивительные стихи на меня так подействовали. Зося натянула через голову платье и смущенно посмотрела на меня. — Базиль, мне ужасно стыдно, что я… — она смущенно смотрела в пол. Тьфу ты, бл*ха, все время забываю, что в Советском Союзе женщинам положено стыдиться, если им нравится заниматься сексом! — Тебе совершенно нечего стыдиться, милая! — горячо заверил я. — Любовь — это самое прекрасное, что может происходить между двумя людьми. Я так хотел бы показать тебе Париж! Чтобы мы прогулялись по Елисейским полям и по живописным улочкам Монмартра… Я плел словесные кружева, даже процитировал кого-то из французских поэтов. И теперь она смотрела на меня как загипнотизированная. — Любовь? — повторила она. — Так ты думаешь, что… что любишь меня? — спросила она. — С первого взгляда, милая, — беззастенчиво соврал я. — Нам нужно чего-нибудь выпить… — сказала она и направилась к шкафу. Я перевел дух. Н-да, такое себе свидание, конечно. Надеюсь, хотя бы игра стоила свеч. И у меня получится выудить из нее хоть немножко сведений о том, чем занимаются эти Бежичи. После третьей стопки самогона Зося перестала краснеть и смущаться. Расслабилась и опять принялась болтать без умолку. Кажется, она уже мысленно вышла за меня замуж, поселилась в моей квартире в центре Парижа и завела себе маленькую собачку с бубенчиком на ошейнике. Теперь осталось только аккуратно направить поток ее красноречия в сторону того, чем занимается ее семья. —…отец сказал, что немцы просто дураки, — заявила она. — Самая главная их ошибка была в том, что они думали, что собаку-убийцу можно воспитать из любого щенка крупной породы. Но это не так! Мои отец и сестра уже очень давно тренируют собак-поводырей, а это, считай что, примерно то же! Вот только они берут в дело вовсе не любых щенков, там требуется очень долго и вдумчиво выбирать! — Собак-убийц? — переспросил я. — Ну да! — Зося схватила уже изрядно опустевшую бутылку и снова наполнила стопки. — Очень многие важные лица держат собак. И если эти собаки воспитаны определенным образом, то они по команде смогут убить хозяина. И не понадобится ни яд, ни оружие. — Но это же довольно долго, разве нет? — спросил я, сделав вид, что пью. — Собаку нужно сначала воспитать, а потом еще как-то этому важному лицу подсунуть. — Да нет же! — Зося нетрезво засмеялась. — Это только опыты. По-настоящему они хотят не собак дрессировать, а людей, которые смогут отдавать эти команды на расстоянии, — она наморщила лоб, пытаясь припомнить, что ей говорил отец. — Телепатия. Собачья телепатия, вот чем они занимаются. — И насколько это успешно? — спросил я, поневоле вспоминая, разговор пожилого шарфюрера с Зиверсом по телефону. С одной стороны, звучало как какой-то бред, с другой… Ну фиг знает. Я ни разу не специалист, для меня и воспитание собаки-поводыря — это какая-то магия. Вдруг телепатическая связь человека и собаки и правда существует? Знакомые-собачники стопудово в этом уверены… — А в Париже ведь есть модные магазины? — спросила Зося. Ей явно было не очень интересно разговаривать о делах своего отца и сестры. — Милая, Париж — это сердце моды, — заверил я. — Мы обязательно купим тебе ворох самых красивых платьев. Кстати, тебя не потеряют на работе? Мы не слишком надолго задержались? Я скорчил озабоченное лицо и посмотрел на часы. Зося вскочила с моих колен и принялась торопливо убирать со стола следы нашего «банкета». Когда мы возвращались в школу, я держал ее за руку и обжигал влюбленными взглядами. Мало ли, вдруг мне понадобится от нее что-нибудь еще… Пусть считает, что наивный французский эмигрант без памяти в нее влюбился. Когда мы вывернули из-за угла к крыльцу, она вдруг охнула, вырвала у меня свою руку и отшатнулась на «пионерское расстояние». — Пожалуйста, сделай вид, что между нами ничего нет, — тревожно прошептала она. — Это мой жених… Я проследил за ее взглядом. Да ладно! Жених, серьезно? На крыльце стояли двое — пожилой шарфюрер и мой дед, Анхель Вольфзауэр. Вряд ли Зося собралась замуж за шарфюрера. — О, а вот и Зося! — сказал Анхель по-русски. — Твой отец тебя потерял. — Я… — Зося втянула голову в плечи и бросила на меня испуганный взгляд. — Я показывала Базилю дом Мигуновых. — Зося, мне нужны записи с позавчерашнего эксперимента, — вмешался в разговор шарфюрер. — Герр Бежич сказал, что ты забирала их, чтобы перепечатать. — Да-да, я сейчас принесу их в ваш кабинет, — пролепетала Зося и протиснулась мимо обоих фрицев в двери школы. — Исключительно толковая девушка, — оскалившись в широкой улыбке сказал я по-немецки. Судя по тому, что с Зосей эти двое общались по-русски, знание языков в ее таланты не входит. Шарфюрер иронично фыркнул и толкнул Анхеля в бок локтем. Тот вздохнул. — Вам повезло, что вы здесь недавно, — хохотнул шарфюрер. — Ладно, мне пора работать, а вы Анхель, дожидайтесь своего приятеля. Кстати, схожу заодно проверю, как дела на кухне. Надеюсь, наша русская повариха не собирается отравить герра штандартенфюрера своей стряпней. «Ого, целый полкан приезжает, — подумал я, делая вид, что любуюсь окрестностями. — Надо бы глянуть, кто такой…» Анхель устроился на скамейке, достал из кармана маленькую записную книжку и принялся ее сосредоточенно листать. Намекает, что мне неплохо бы отправиться по своим миссионерским делам. Но я сделал вид, что намеков не понимаю и продолжал топтаться на месте. — Знаете, герр Анхель, а я ведь только здесь почувствовал свое настоящее призвание! — пафосно заявил я. — Теоретическая работа, научные диспуты и высокие кабинеты — это одно, а находиться вот здесь, в гуще жизни — это совсем другое. Легко рассуждать о воспитании детей, когда ты их не видишь… Анхель вежливо улыбнулся одними губами. Интересно, а он вообще знает, что он жених Зоси? Или она у себя в голове все выдумала, выбрав из имеющегося ассортимента фрицев самого рослого? Хорошо бы он и правда с ней спал. Тогда ее ценность как источника нужной мне информации резко возрастает. Впрочем, если она себе все навыдумывала, то тоже неплохо. Такие вот «сталкерши» порой знают об объектах своей страсти куда больше, чем реальные любовники и любовницы. На дороге показалась черная машина. К бывшей школе, подпрыгивая на ухабах деревенской дороги, приближался мерседес. Глава 19 Я похлопал себя по карманам, будто что-то искал. Нахмурился, пробормотал неразборчивое, потом сделал вид, что вспомнил и направился к двери. Краем глаза наблюдая за прибытием гостя. Дверца машины открылась, и начищенный до блеска сапог штандартенфюрера со всего маху наступил в лужу. — Шайсе… — вместо приветствия сказал он и выпрямился во весь свой немаленький рост. Перед тем, как дверь захлопнулась, я успел его рассмотреть. На его лице выдающимися были две вещи — длинный, как клюв нос и презрительно искривленный рот. И еще он был бледным даже для немца. Практически альбинос. — Эти дороги сводят меня с ума! — раздался приглушенный голос гостя. — Ничего нельзя заранее предсказать, каждый раз лотерея, как надолго застрянет машина в очередной грязи. — Русские говорят, что скоро грязь замерзнет, — ответил Анхель. — Рад тебя видеть, Мартин. Ты голоден? — Нет, — буркнул штандартенфюрер. В коридоре раздались шаги. Я с деловитым видом покинул свой подслушивающий пост и двинул к лестнице. За этой парочкой надо бы проследить, осталось придумать, как это сделать, чтобы не вызвать подозрений. Мозолить глаза моему соседу не хотелось бы. Но сейчас светло, а деревенские улицы, не сказать, чтобы многолюдное место. В толпе хрен затеряешься. Я заскочил в нашу с Анхелем комнату, огляделся. Взял со своей тумбочки кожаную папку. С такой штукой в руках всегда кажешься при деле, особенно на первый взгляд. Ну что ж… Начнем играть в кошки-мышки, камрады. Сначала Анхель повел своего друга к собачьему питомнику, который оборудовали на школьном дворе. Я засел со своей папкой в беседке и делал вид, что пишу, пока приятели общались с собакенами и болтали. Говорил, в основном, Анхель. Рассказывал про разных обитателей клеток. Всего их было тридцать две, и, кажется, про каждую Анхель что-то знал. Нескольких овчарок они забрали из псковского Шталага, щенков понатащили за конфеты деревенские мальчишки, белую болонку он сам лично подобрал на улице Пскова. Или потерялась домашняя любимица, или хозяйку увезли в Германию. — Я думал, что у вас тут особенным образом выведенные собаки, — штандартенфюрер потрепал за ухо мохнатую черную псину. — Для наших целей нужны очень разные собаки, — объяснил Анхель. — Как раз затем, чтобы понять, кто именно больше подходит. Понимаешь, Мартин, собаку-оружие нельзя воспитать из случайного щенка. Так может получиться разве что цирковая собака. А нам нужно совсем другое. — И каким же образом этой цели может послужить старый пес, который всю жизнь сидел на цепи? — штандартенфюрер кивнул в сторону серого кудлатого «бобика». Тот поднял голову и звонко тявкнул. — Понимаешь, Мартин, мы оказались в дурацком положении, — вздохнул Анхель. — Ты ведь слышал про фрау Шмидт? — Ту, которая в Тюрингии занимается обучением собак речи? — спросил Мартин. — Да-да, каждая собака знает, что в ее школе эрделя научили выкрикивать «Мой фюрер!» — хохотнул Анхель. — Вот только ценность проведенной там работы оказалась… гм… сомнительной. — Я слышал, что эту собачью школу в Тюрингии курировал рейхсфюрер лично, — штандартенфюрер присел на корточки, позволив мохнатой черной собачке облизать свое лицо. — Рейхсфюрер не может разбираться детально во всех проектах, которые курирует, — понизив голос, ответил Анхель. — Не знаю, какие у него отношения с фрау Шмидт, но мне кажется… Нет-нет, извини. Не хочу пересказывать бессмысленные сплетни. Суть в другом. Материалы этой школы оказались совершенно бесполезными для наших целей. В сущности, нам все пришлось начинать сначала. Поэтому у нас такое разнообразие пород. — Это я понимаю… — задумчиво проговорил штандартенфюрер. — Но ведь старую собаку новым приемам не научишь. — Зато у нее можно кое-чему научиться, — усмехнулся Анхель. — Мартин, ты в самом деле хочешь, чтобы я начал вдаваться в подробности? Мне ведь только повод дай, я могу часами об этом говорить. — Если мне станет скучно, я тебя остановлю, — штандартенфюрер принялся трепать другую собаку. Мне было с одной стороны любопытно, тем более, что Анхель был действительно неплохим рассказчиком. А с другой стороны, мне казалось, что я трачу время на ерунду. По приказу Лаврика я должен просто заманить Анхеля в уединенное место, прикончить и распанковать вольфсангелями и прочими мистическими знаками. И скрыться, устроив пожар. А я вместо этого слушаю про славянские мифы о псах, сопровождающих души в загробном мире, про капища, на каждом из которых есть защитный идол такого вот пса, и он единственный, который ставят не вертикально. И что пресловутый Красный Вервольф — это тоже не случайное явление. Потому что в старину у славян существовало поверье про духа-мстителя в волчьей или собачьей шкуре, который уничтожал врагов и обидчиков. Я даже преисполнился некоторой гордости за свою спонтанную выдумку, которая, оказывается, полностью соответствует древним славянским преданиям. Хотя и подумал, что эту сказочку мог сочинить какой-нибудь ехидный деревенский старикан, чтобы жути на фрицев нагнать побольше. — Это все очень интересно, — криво усмехнулся штандартенфюрер. — Но какая связь? Я допускаю, что в русских сказках и правда есть какие-нибудь волшебные собаки или волки, но при чем здесь… — Так это же имеет самое прямое отношение к нашей работе! — заверил Анхель. — Предки нынешних русских сейчас, конечно, утратили свой опыт, но какие-то следы до сих пор остались. И моя работа, в частности, как раз и связана с расшифровкой их методов. Вот поэтому у нас получается наладить телепатический контакт с собаками, а фрау Шмидт может только цирковые номера показывать.