– Сейчас будет тебе хоть кофе, хоть чай с какавой! Это тоже была заготовка, вернее, слегка искаженная цитата из «Бриллиантовой руки». Я улыбнулась, поощряя умного мужчину продолжать блистать остроумием и интеллектом. Кофеварку он, надо признать, покорил с легкостью. Через пять минут мы уже снова сидели и пили кофе, заедая мятой шоколадкой. Я слушала рассказ лейтенанта о его суровых буднях, мило улыбалась и думала: вспомнит ли Константин Сергеевич, что я начала просьбу о помощи с «во-первых»? И сообразит ли, что у меня есть как минимум «во-вторых»? Вообще-то можно было и не миндальничать. Константин Сергеевич – золотой человек и давно уже стал для меня и.о. доброй феи с волшебной палочкой-выручалочкой. Но это же не значит, что я могу встать и объявить: «Гражданин Таганцев, вы приговариваетесь к общественно полезным работам по извозу. Мне нужно съездить за семь верст киселя хлебать, заводите мотор!» Пусть лучше Константин Сергеевич сам догадается, так нам обоим будет приятнее. – А вчера один гражданин, Кривоносенко его фамилия, не поверишь, денег наелся! – оживленно повествовал Таганцев, деликатно загружая в рот кусок «Аленки». – Их у него куры не клевали? Девать было некуда? – спросила я, поддерживая светскую беседу. Я уже решила, что попрошу доброго лейтенанта о второй услуге, и теперь выдерживала приличную дистанцию между запросами. – Угадала! – Константин Сергеевич кивнул. – Он, Кривоносенко этот, решил ограбить супермаркет «Мир детства». Остался в зале до закрытия магазина, спрятался в большой коробке от электрического автомобиля, дождался, пока все уйдут, и вскрыл кассу. На его счастье, там было всего пятнадцать тысяч тремя купюрами по пять. – Вряд ли грабитель расценил это как счастье, – вставила я. – Поначалу-то да, – согласился младший лейтенант, энергично прихлебывая кофе, и снова потянулся за шоколадкой. – Но потом включилась сигнализация, гражданин Кривоносенко снова спрятался в коробку, ну, чтоб там, в коробке-то, стало быть, шухер переждать. А наряд приехал с собачкой поисковой. И пришлось гражданину Кривоносенко, пятерики сожрать, чтобы при нем не нашли ничего. Мол, не брал он никаких денег в кассе, вы че, мужики? Просто шутку такую затеял, розыгрыш: спрятался в коробке, чтобы потом выскочить и напугать симпатичную продавщицу, да не заметил, как уснул. – Смешная история, – оценила я. – Обхохочешься… – Тут добрый Таганцев погрустнел немного. – Для всех, кроме ребят в лаборатории. Ты представь, в каком виде к ним вещдоки поступят, это я про купюры. Таганцев погрустнел и с некоторым сомнением посмотрел на подтаявший шоколад. Поколебался немного, но все-таки съел еще дольку. Я представила те полупереваренные вещдоки, и есть мне расхотелось. Поэтому я решила, что пора уже озвучить просьбу номер два, и с прозрачным намеком спросила: – Константин Сергеевич, ты же на машине? Скажи, а тебе Коломенское не по пути будет? – Подвезти? – легко догадался опер. – Если это вас не очень затруднит, – пролепетала я, как положено. Впрочем, кто его знает, как именно положено-то!.. Вроде так лепетала одна киса в сериале. Сериал я смотрела месяца три назад, на больничном. – Моя ласточка в твоем распоряжении. «Ласточка» Константина Сергеевича, а точнее – «Ладочка», весьма почтенного возраста – была не без дерзости припаркована у самого входа в здание суда. Это оказалось очень кстати: пошел дождь, а у меня не было с собой зонта, да и туфли-балетки не располагали к прогулке по лужам. Устроившись в салоне машины, я сразу же осмотрительно пристегнулась. Мне уже доводилось кататься с Таганцевым. К его манере вождения у меня не было претензий, но белый конь моего рыцаря неприятно запомнился мне болезненно взбрыкивающим мустангом. Надо полагать, у владельца автомобиля нет ни камней в почках, ни пломб в зубах… – Куда конкретно едем? – Возложив руки на руль, Константин Сергеевич улыбнулся мне во все тридцать два прекрасных, давно не знавших бормашины зуба. – Секундочку, – я полезла в сумку за файлом с договором, который утром взяла у Натки, но за день так и не успела изучить. – Вот адрес… – Щас обеспечим. – Таганцев завел адрес в навигатор, и мы бодро двинули. Через пару минут мой водитель осторожно поинтересовался: – А зачем тебе, Елена Владимировна, в клинику красоты? Ты и без того очень даже… Тут суровый опер покраснел и смутился. – Ты мне льстишь, Константин Сергеевич, – вздохнула я. – Но я тут ни при чем! Моя сестра имела несчастье очень неудачно там прооперироваться, и я хочу выяснить, нельзя ли ей хотя бы деньги вернуть. – А что в договоре? – Ну, что… Я вытащила бумаги из файла, на пластике которого весело плясали блики дорожных огней, и начала читать вслух: – «ООО «Идеаль Бьюти», именуемое в дальнейшем «Исполнитель», в лице генерального директора Боброва Виктора Григорьевича, действующего на основании Устава, с одной стороны… – Вот мне всегда было очень интересно, почему это судьи тарахтят, как пулеметы? Ну, вот как ты сейчас! – спросил Таганцев, терпеливо дождавшись, пока я закончу сеанс не слишком выразительной читки. – «Постановлением суда… Именем Российской Федерации… Руководствуясь статьями Уголовно-процессуального Кодекса Российской Федерации… Суд постановил… Туда-сюда, всяко-разно…». – Потому что нам приходится очень много читать по материалам дела – выдержки, определения. – Я пожала плечами. – А участники процесса все это уже наизусть знают, и их интересует только статья и мера наказания. – Так вы, судьи, наверное, в скороговорках сильны. Да, Елена Владимировна? – оживился Таганцев. – На дворе трава, на траве дрова, и всякое такое? – Тридцать три корабля лавировали, лавировали, да не вылавировали! – очередью выпулила я. Константин Сергеевич восхищенно присвистнул и попытался повторить за мной, но его тридцать три корабля раз за разом терпели крушение. Потом мы вспомнили Сашу на шоссе, Греку через реку, Клару с кораллами – в общем, довольно весело скоротали дорогу до клиники. Я опасалась, что она уже может быть закрыта, но напрасно: рядом с неоновой вывеской «Идеаль Бьюти» на фасаде выразительно светились цифры «24». – У них тут круглосуточный прием? – восхитился Таганцев. – Ничего себе! Прям энтузиасты этого дела! Так я с вами, может? Меня силиконовые дела тоже страсть как интересуют! Ну, в смысле, как мужчину!.. Не, в смысле, посмотреть, туда-сюда… Я хихикнула, вылезла из авто и отвесила доброму оперу поясной поклон: – Большое тебе спасибо, Константин свет Сергеевич! Сама пойду, чего мы станем такой делегацией людей пугать. Мне про деньги спросить, и дело с концом. Уезжай, поздно уже, дома ждут, небось. – Всегда пожалуйста, Елена Владимировна! – важно, в тон мне, ответил Таганцев, но с места не трогался, пока я не вошла в здание. – Дилинь-дилинь! – нежно тренькнул колокольчик, возвещая о моем появлении. Я вошла, огляделась и принюхалась. Хрустальный звук растаял в воздухе, тонко ароматизированном чем-то очень приятным и совершенно не напоминающим о медицине. Ваниль? Пачули? Я не узнала запах, но оценила его гармоничное сочетание с элегантным интерьером: светлое открытое пространство, пастельные тона, напольное покрытие из натуральной древесины, классические диваны с кремовой обивкой, бледно-розовые кожаные кресла… Тут я невольно опустила глаза, посмотрев на свои розовые балетки – шут их знает, из кожи они были когда-то сделаны или из дерматина, но выглядели явно хуже здешних кресел. Хорошо, хоть по лужам сегодня не таскалась, так что обувь у меня была относительно чистой. Мне не хотелось нарушать… сияние и чистоту приемной. Машинально обойдя стороной лужу света, я по кривой подошла к ресепшн и улыбнулась милой девушке за стойкой: – Добрый вечер. Могу ли я видеть Боброва Виктора Григорьевича? – К сожалению, Виктора Григорьевича сейчас уже нет. А вы по какому вопросу? – По юридическому, – ответила я уклончиво, раздумывая, не показать ли свое удостоверение. Неэтично, конечно, хлопать корочками вне служебной надобности, но у Натки действительно серьезная проблема, хотелось бы ее решить… – У юриста, к сожалению, рабочий день тоже уже закончился, но я могу пригласить к вам коммерческого директора, он как раз задержался в офисе, – предложила услужливая барышня. – Приглашайте, – кивнула я. – Присядьте, пожалуйста. – Холеной ручкой девушка указала мне на свободный диван. На другом оживленно шушукались и хихикали, пялясь в экран дорогого смартфона, две дамочки в спортивных костюмах, цвет, фасон и стоимость которых не предполагали никаких физкультурных упражнений. Дамочки явно были из числа пациенток клиники. У одной из них физиономия была припухшая и с остаточными следами синяков, лицо другой было затейливо разрисовано маркером. Я поняла, что первая дамочка уже благополучно прооперирована, а второй это сомнительное удовольствие предстоит в ближайшее время. Интересно, тут и оперируют двадцать четыре часа в сутки, даже ночью? Вот это конвейер! – Верочка, Оленька, вот вы где! Незаметно появившийся красавец-мужчина в белоснежном халате шутливо погрозил болтушкам пальцем и с улыбкой обратился ко мне: – Добрый вечер! Владлен Сергеевич Потапов, к вашим услугам. Я подавила порыв отрекомендоваться Леночкой, хотя Владлен Сергеевич взирал на меня так по-отечески ласково, что я невольно почувствовала себя милой неразумной крошкой. Вроде Верочки с Оленькой, которые вспорхнули с дивана и, продолжая хихикать и оглядываться на Потапова, удалились в лифт. – Елена Владимировна Кузнецова, сестра одной вашей пациентки. – За отсутствием верительных грамот я протянула собеседнику Наткин договор с клиникой. – Хотела бы обсудить с вами… – А, та самая Наталья Владимировна, – Владлен Сергеевич быстро нашел глазами в тексте ФИО моей сестрицы и перестал улыбаться. – Не угомонилась, стало быть. – Послушайте, Владлен Сергеевич, – я тоже сменила тон. – Коль скоро вы в курсе, то должны понимать, что проблема действительно серьезная. Мою сестру в вашей клинике фактически изуродовали… – И кто же в этом виноват? – перебил меня коммерческий директор. – Не сама ли Наталья Владимировна? – В смысле? – Я несколько опешила. Натка, конечно, сама втравила себя в историю, ее в эту клинику на аркане не тянули, но ведь за результат операции ответственность несет не она? Оказалось – она.